– Вы много знаете о цветах, доктор?
Присев на стоящую поблизости скамейку, Грегори жестом пригласил девушку составить ему компанию и принялся листать спасённую собственными руками книгу. Адарэль покорно опустилась рядом, поглядывая в сторону доктора.
– Вы пролистнули нужную страницу. Вот, пожалуйста, гортензия крупнолистная.
– Но здесь нарисованы розовые цветки…
– А на кусте они голубые, да? – усмехнулся Вериа и постучал пальцем по одному из абзацев, процитировав: – «В кислой почве цветки имеют голубой цвет, в щелочной – розовые». Забавная особенность, не так ли?
Ада закусила край губы – не потому, что она была смущена или удивлена. Её раздражал покровительственный тон мужчины, но по настоятельной «просьбе» Винсента приходилось держать себя в руках и изображать святую простоту.
Стоило вспомнить о священнике, как он тут же оказался рядом – вынырнул из-за цветочного куста с букетом незабудок и улыбкой от уха до уха. Аравеста могла поспорить на что угодно, что стоял там и подслушивал Винсент с самого начала, подгадывая наиболее удачный момент собственного явления. Но – манеры, манеры. Хотя бы их видимость.
– Вам нравятся гортензии, доктор? – Райт не особо любил излишние расшаркивания и сразу задал пришедший в голову вопрос.
– Гортензии любила моя мать, – Грегори почесал кончик носа. – Я и не думал, что они растут в Дженто.
– Вас, наверное, многое удивляет в нашей славной империи? – с наигранной озабоченностью продолжил спрашивать священник.
Доктор ответил не сразу – с минуту он пытался что-то прочесть на лице или в глазах отца Райта и, наконец, решил рискнуть.
– О, вы не представляете, насколько. К примеру, сплошные бунты и лозунги «Поменяем систему». Вы думаете, у вас что-то получится?
– Менять следует не систему, а людей, Грегори, – легко рассмеялся Винсент, передавая букет леди Аравесте. – Вы так не думаете?
– Думаю, – ворчливо ответил Грег. – Думаю, что начать стоит с себя.
– С себя? – эхом повторила Адарэль, и её глаза наполнились кипящей злобой, пальцы сжались в кулаки, костяшки на них побелели словно снег, а шипящему тону девушки позавидовала бы любая змея. – Вы видели, что творится в ближайших к Столице деревнях? Как армию отправляют в чей-то дом не потому, что там заражённые или нарушители, а из желания поразвлечься? Как сынки богатеньких лордов нанимают себе в телохранители проходчиков и натравливают их, словно псов, на безвинных детей? Как девочек уводят силой и пытают, режут на лоскуты и выкидывают обратно под двери их домов? Вы уверены, что начинать стоит с себя?
– С себя, – твёрдо ответил доктор, не отворачиваясь от взгляда разгневанной Ады.
Игра в гляделки продолжалась недолго – ладонь Винсента с длинными пальцами легла на плечо леди Аравесты и крепко сжала его, заставляя девушку успокоиться. Закрыв лицо руками, Адарэль прерывисто вздохнула.
– Я помню вас шесть лет назад, доктор Грегори, – с лица Райта исчезла улыбка. – Помню, вы стояли тогда на площади и кричали про свободу, равенство, любовь, братство. Что нужно жить по заветам Господа, и тогда наступит рай на земле, и не будет смерти. Вы стояли там, на грубо сколоченном помосте, а я был по другую сторону баррикад и ждал, когда же поступит приказ пулями разогнать толпу. Прощение, говорили вы, понимание… Многим запали ваши слова в души и сердца, да только не те.
– Вам, я вижу, запали правильные, – Вериа иронично хмыкнул.
– Мы с вами не Возвышенный, хоть и созданы по образу и подобию его, и даже не Извечные. И я бы рад жить по Его заветам, но возможно ли это здесь, в Дженто? Не ад ли наша империя, не ссылают ли сюда всех тех, кто оступился и рухнул в пучину греха? Не павший ли вы ангел, Грегори, пытающийся заслужить прощения?
– Я никогда не стоял на том помосте, господин Винсент, – тихо произнёс Грег, поднимаясь. – А все заботы оставьте лучше Нортону. Уверен, он справится намного лучше.
– Не справится, – бросил ему в спину Винсент. – Смерть жены сильно подкосила старину Грэма.
Доктор через плечо посмотрел на священника. Отец Райт ожидал удивления или даже шока от подобной новости, но Грегори остался равнодушным, словно фарфоровая кукла. Пожав плечами, он вздохнул и приподнял бровь.
– А вас, стало быть, это разозлило, Винсент? Вы уверены, что избрали верный путь? Уверены, что она была бы рада видеть вас таким?
Недовольно цыкнув, священник зло посмотрел на Вериа.
– Приятно было познакомиться с вами, леди. Рад был увидеть вас вновь, господин Винсент, – коротко поклонившись, Грег скрылся за кустом белой сирени.
Мне казалось, я уже был здесь, и знакомо здесь было всё – и пепельные хлопья на дороге, и смутные очертания улицы из сгоревших домов, и россыпь созвездий на чёрном небосводе над головой. Перекинув край одеяла через плечо, я выше поднимаю фонарь со свечой – не знаю, откуда он в моих руках, но он есть и освещает дорогу, пусть стеклянные стенки и украшают линии трещин. Хватает. Большего и не надо.
Налетевший ветер, а вместе с ним хлынувший стеной ливень вынудили меня стать незваным гостем в единственном уцелевшем месте – поместье на вершине холма. Пожар не добралось сюда благодаря каменной ограде, а внутри, возможно, ещё сохранилась мебель, которую можно пустить на дрова. Благо, источник огня уцелел, и поднявшуюся выше ста сорока градусов температуру я смогу пережить.
Луна то и дело выглядывает из-за туч. Большая и яркая, она бросает на стену тень стекающей по окну воды, и отчего-то эта картина вселяет ужас. Но за стеной – холодный ливень, и покидать, пусть и негостеприимное, однако всё же убежище не хочется.
За спиной неожиданно хлопает дверь. Я думаю, что это сквозняк, но чужой взгляд, впивающийся в лопатки, заставляет меня обернуться. Нет ничего удивительного, что там стоит черноволосая сероглазая женщина, а я радуюсь отсутствию в её причёске безвкусных синих роз. Откуда же ты здесь? Или я видел твой портрет где-то ещё, а больное сознание решило, что ты неплохо подходишь на роль королевы ночных Кошмаров?
Женщина проходит мимо меня, садится и смотрит на пламя в камине. Чёрные влажные волосы липнут к впалым щекам, её дыхание тяжёлое и прерывистое, будто бы она бежала.
– Ты давно бы мог узнать её имя, если бы хотел, – хриплый голос раздаётся из противоположного угла комнаты, и тут мне становится совсем не по себе.
– Здравствуйте, доктор Вериа, – скрывая за улыбкой замешательство, я подкидываю новых дров в огонь. – Я боялся, что вы не будете со мной разговаривать из-за того, что я вас ранил.
– Я и не разговариваю с тобой. Это твой сон, – он сидит у стены, запрокинув голову, наблюдает за мной одним глазом и тоже тяжело дышит. – Или ты не видишь разницы? Не хочешь сделать обстановку приятнее?
– Захочу, уберу вас, – невольно вырывается у меня, и в Грегори летит ножка от стула. Мимо.
Доктор смеётся – громко, радостно. У него даже слёзы появляются в уголках глаз. Я бы кинул ещё что-нибудь в него, но боюсь. Здесь я буду согласен на любую компанию, только бы не чувствовать леденящее душу одиночество. Но и оставаться с черноволосой женщиной наедине у меня нет никакого желания.
Сильный ветер ударяет в окно, распахивает его, срывает щеколду, и на пол осыпаются блестящие осколки. В комнате становится промозгло и холодно, и Вериа торопится плотно задёрнуть занавески, чтобы спасти положение. Отвлёкшись на него, я упускаю женщину из вида, а когда оборачиваюсь обратно, вижу, что её уже нет на диване. Мурашки пробегают между лопаток, я бы и рад остаться спокойным, но не могу. Там, в реальности, быть бесстрастным куда проще.
– Не так уж много времени у тебя осталось, верно? – Вериа садится рядом и протягивает толстый запечатанный конверт. – Может быть, тебе всё-таки немного напрячься и создать в своей голове что-то более приятное, чем… всё это? Ну, или хотя бы убрать ту тварь из коридора, если это возможно.
– Вы смеётесь надо мной? – я с ужасом оглядываюсь на дверь, весь обращаясь в слух.
