Спустя десять минут после того, как Стас набрал номер человека, работавшего охранником в доме Стрельцова, широкие ворота разъехались, выпуская машину, и тут же закрылись вновь.
— Сколько у нас теперь времени? — Зотов бросил взгляд на часы, проводив глазами промчавшийся мимо автомобиль.
— Сколько есть, все наше. Пока он до больницы доберется, пока выяснит, что жена его даже не думала рожать… Теперь с камерами надо решить.
— Понял, — отозвался Михаил, выбираясь из салона.
Подходящая кандидатура нашлась почти сразу — чумазый мальчишка лет десяти в замызганной куртенке не по сезону и ботинках, что называется, “просивших каши”.
— Пацан, заработать хочешь?
— Чего надо? — деловито осведомился мальчишка, настороженно рассматривая подозрительно прилично одетого мужика. Зотов раскрыл бумажник.
— Дом Стрельцова знаешь?
— Ну.
— Похулиганить надо немного… — несколько купюр перекочевали в маленькую грязную ладонь. — Справишься?
— Херня вопрос, — выслушав задание, спокойно отреагировал ребенок, пряча деньги. Зотов, вновь наткнувшись глазами на почти отклеившуюся подошву стареньких ботинок, протянул ему еще бумажку.
— Только имей в виду, если что, ты меня не видел, — предупредил, одарив красноречивым взглядом.
— Ясно, не дурак, — понятливо кивнул пацан и, балансируя на обледеневшей дорожке, помчался вперед.
— Карпов, так ты еще и взломщик, — съязвил Михаил, глядя, как Стас отработанным движением подносит к замку какой-то крошечный приборчик. — Может, у тебя в багажнике еще и ракетно-зенитный комплекс имеется?
— Не умничай, — осадил Карпов и первым шагнул в прихожую. — Лучше бы осматривался так же хорошо, как языком молотишь.
Зотов молча поднялся лестнице, цепко оглядываясь: впереди тянулись ряды массивных дверей — в библиотеку, в кабинет, в аккуратно прибранные спальни — видимо, гостевые… Болезненная настороженность толкнулась внутри, когда окинул взглядом очередную: смятая постель, грязные следы ботинок на светлом дорогом ковролине, а еще — закатившаяся под ножку кресла разбитая ампула. Панические мысли обрушились тяжелым потоком, пока на автомате распахивал дверцы шкафа, открывал прикроватную тумбочку, заглядывал под кровать, и застыли в тот момент, когда наткнулся глазами на блестящую безделушку: маленький цветок в обрамлении золотых листьев — изящное кольцо. Ее кольцо.
— Ты че, привидение увидел? — хмыкнул Карпов, только у машины заметив не слишком-то вменяемое состояние напарника. Зотов вздрогнул, словно только сейчас начал выходить из ступора, и, медленно раскрыв сжатый кулак, продемонстрировал элегантное украшение, сдавленно выдыхая.
— Стас, она была здесь.
***
Из вязкого омута беспамятства вытолкнула резко хлестнувшая боль, отзываясь в щеке неприятным жжением. Ира с трудом открыла глаза и тут же зажмурилась — от стремительной круговерти окружающей действительности накатила дурнота. Размеренный резкий гул, доносясь словно издалека, раздражал еще сильнее, отдавался в и без того раскалывающейся голове ослепляющими взрывами боли. И снова что-то обожгло лицо, ненадолго отрезвляя, заставляя отступить наплывающую бессознательность. Словно из густого плотного тумана, вынырнули какие-то фигуры, смутные провалы лиц, потом что-то тяжело навалилось сверху, вдавливая в мягкую поверхность; что-то неприятно-горячо заскользило по телу, но отчего-то не было сил даже содрогнуться от отвращения — непослушно-ватное, будто чужое тело не подчинялось, даже просто пошевелить пальцами казалось невозможным, а попытка осознать, что происходит, где она, как она тут очутилась тут же вызвала новую вспышку боли. Снова усилился затихший было гул, исчезла давящая тяжесть, затем что-то невыносимо-остро пронзило безвольную руку и душная, беспросветная темнота вновь накрыла плотным покрывалом.
***
Неклюдов был не просто в ярости — он рвал и метал.
— Вы идиоты! Вы все просто конченые идиоты! — размахивая пухлыми ручками, орал он, стоя перед четырьмя переминавшимися с ноги на ногу собеседниками — три типичных качка и один тощий невзрачный мужик. — Вам что было сказано? Какое задание было, я спрашиваю?!
— Ну… это… — протянул один из смазливых парней, — снять, как мы бабу…
— Кретины! — взвизгнул Неклюдов. — Вам надо было снять, как она трахается с тремя мужиками, а не как три мужика насилуют бабу в бессознанке! Разницу чувствуете, дебилы, мать вашу?!
— А мы-то чего…
— Идиоты! А ты, Вавилов, особенно! — повернулся, обращаясь к тощему. — Мне не надо полумертвое тело, мне надо, чтобы она все сыграла как в порнухе, мать твою! Ты хоть знаешь, сколько тот препарат стоит, который ты у меня выпросил?!
— Да откуда же я знал, что такой эффект будет, — оправдываясь, забормотал Вавилов. — Это, наверное, из-за наркотика, который ей сначала вкатили…
— А должен был знать! — гаркнул Неклюдов. — Имейте в виду, если она сдохнет, сами расхлебывать будете! А теперь вон пошли! Все!!!
***
— Это еще че за макулатура? — Карпов кивнул на бумаги в руках Зотова, которые тот просматривал, слабо реагируя на окружающую действительность.
— Да вот смотрю, какая еще недвижимость на Стрельцова оформлена, на его дядек, теток, бабок… Вряд ли он для своих дел что-то снимать будет, — заторможенно отозвался Михаил, поднимая голову. Видок у майора был отнюдь не цветущим: покрасневшие глаза, помятая рожа, трясущиеся руки — разительный контраст с тем довольным собой и жизнью вообще Зотовым, каким он был последние пару месяцев. О такой необходимой вещи, как сон, он, похоже, сегодня и не вспоминал.
— И как успехи? — поинтересовался Стас, устраиваясь в кресле. Машинально наклонился, заметив на тонком слое пыли на полу цветастую змейку шелковой ткани — похоже, пояс от халата. А бурная, видимо, жизнь бушевала в этой скромной квартирке между соратником и бывшей начальницей…
— Да никак пока, — Зотов устало потер ладонями лицо. — Нашел пару подходящих адресов, отправил туда на всякий случай Степнова с Антошиным. Но это вряд ли выстрелит. — Потянулся к очередному листку и тут же выронил, вздрогнув от резкой трели мобильного. Пошаливают нервишки у товарища майора, хмыкнул про себя Карпов, наблюдая, как бледное лицо Михаила становится совсем бескровным.
— Стас, — приглушенно-помертвевшим тоном выговорил Зотов, выпуская из руки замолчавший телефон. — Знакомый звонил… По сводкам прошло… В лесополосе нашли тело. Приметы… — жалко дернул губами, опустил плечи, словно придавленный какой-то неподъемной тяжестью, — приметы совпадают…
========== Вопросы ==========
— Чего завис? — Карпов, остановившись у самой двери, оглянулся на прислонившегося к стене Зотова — совершенно серое лицо, застывший взгляд, нервно сжатые руки. Вздрогнув, будто только сейчас вспомнил о присутствии Стаса, о том, где они находятся и что им предстоит, Михаил качнулся вперед, делая шаг, но тут же снова застыл.
— Прости… я… не могу, — выговорил с трудом, голос был каким-то заледеневшим, непослушным и отчаянно-хриплым. Он действительно не мог — в самом глупом физическом смысле: тело отяжелело, словно налилось свинцом, ноги отказывались двигаться, перед глазами все плыло, воздух, отвратительно-тяжелый своей специфичностью, вызывал дурноту. Темная, удушливая, затягивающая безысходность навалилась при мысли, что ждет за закрытой дверью на металлической каталке под затертой казенной простыней.
Что.
Зотов содрогнулся, снова бессильно прислоняясь к стене. Это ведь уже было: жуткое, оглушающее известие, яростное недоверие, глупая, отчаянная, почти детская надежда на чудо… Тогда он точно так же не мог представить, соединить, увязать в сознании два слова, которые не должны были, просто не могли звучать в одном, безжалостном и жутком контексте: она и мертва.
Карпов несколько мгновений смотрел на него — наверняка не один десяток едких, жестоких, отрезвляющих слов крутился в голове. Но произнес Стас другое, тоже не слишком щадящее, но деловитое и на удивление сдержанное:
