— Судя по всему, так и будет, — усмехнулась Ира и недовольно взглянула резко затрезвонивший мобильник. — Ну что там еще случилось…
— Что такое? — спросил встревоженно, заметив, как товарищ полковник мрачнеет на глазах. Ирина убрала в сумочку телефон, уставилась в окно и ответила только после внушительной паузы.
— Майор Земцов попал в аварию.
***
Все дни слились в один сплошной монолит бесконечной суеты. Домой Ткачев приходил под утро; едва успев вздремнуть пару-тройку часов, снова мчался на работу. И передышки в ближайшее время, похоже, не предвиделось…
После того, как Ирина Сергеевна, все-таки сдавшись, согласилась провести в клинике положенное время, а Земцов, угодив в аварию, оставил отдел фактически на них с Ромой, о спокойной жизни пришлось забыть — уголовники, словно почуяв вседозволенность, развернулись, что называется, во всю мощь; от Климова толку было чуть — товарищ майор с головой погрузился в какие-то семейные проблемы и на службе образцовым работником теперь считаться не мог. Фомин, получив приличную взбучку от товарищей, притих сам и даже в своей весьма специфичной манере приструнил нескольких обнаглевших участковых; Щукин и Вика по-прежнему отдувались за все следствие; Измайлова, как могла, пыталась строить своих дознавателей; Савицкий кое-как держал на плаву оперативный отдел, но особого рвения никто, кроме Паши, не проявлял, как мрачно поиронизировал Рома: «Не вляпываются в истории — уже хорошо». Ткачеву не оставалось ничего другого, кроме как самому мотаться едва ли не на каждый вызов и разбираться с огромным потоком заявителей.
Единственным светлым пятном во всей этой нескончаемой круговерти оставались редкие встречи и звонки — и когда слышал в трубке насмешливо-теплый голос Ирины, сердце замирало в каком-то странном жгучем волнении. Уже совсем скоро…
========== V. 1. Среди ночи ==========
Домой Паша ввалился в первом часу ночи, уставший и злой. Денек выдался насыщенным: с утра пытался поколоть наркомана на эпизоды с кражами; наркоман после укола пребывал в глубокой нирване и на бренную землю возвращаться никак не желал. Потом была пробежка с рейдами по злачным местам, оформлять задержанных оказалось дольше, чем паковать. Пойманные проститутки смотрели жалобно и жаждали «договориться», еле отбился. Весь оставшийся день, точнее уже вечер, гонялся за грабителем, отоварившим старушку по голове. Грабителя не поймал, зато разозлился до ужаса, решил достать его завтра с утра.
Поужинать сил уже не хватило, отрубился, едва добрался до кровати. Проспал недолго, среди ночи телефон требовательно блямкнул эсэмэской. На автопилоте протянул руку, взял мобильник, прочитал, завалился спать дальше, правда, ненадолго, очухался, подскочил.
Все в духе Ирин Сергевны, лаконично и насмешливо-нежно: «Поздравляю, папаша».
Перечитал наверное десять раз с дурацкой улыбкой. Набрал номер.
— Ткач, ты че, совсем обалдел? — сонно забухтел Савицкий, ответив на седьмом гудке. — Время видел вообще? Четвертый час ночи!
3:00, если точнее. Впрочем, неважно.
— Ромыч! — захлебываясь эмоциями. — Я отцом стал, Ром!..
***
Что-то странно дрогнуло, кольнуло в груди — забыл как дышать. Перевел взгляд с кроватки на стоявшую с другой стороны Ирину — уже непривычно худенькую, бледную, с кругами под глазами и незнакомо-ярко сияющим взглядом.
Сердце грохотало где-то в горле, мысли в голове мешались и путались. Казалось чем-то нереальным, невозможным, как будто такого не могло произойти с ним, с ними — именно с ней, именно благодаря ей…
— Ирина Сергеевна… вы… я… я никогда этого не забуду, — что-то давило, не давало толком вдохнуть, слова выталкивались с трудом. Протянул руку, накрепко сплетая свои пальцы с ее, лежавшими на бортике кроватки, и вот именно в ту самую секунду, когда коснулся ее прохладной ладони, накрыло мучительно-остро, всепоглощающе.
Счастье.
— Можно?..
Не успел договорить, да этого и не было нужно — она сама тихонько подняла дочь, передавая ему.
— Поверить не могу… что мы, что у нас… как такое вообще…
— Да, Ткачев, биологию ты в школе явно прогуливал, — привычно уколола Ирина, намекая на то, что случилось, казалось, целую вечность назад. Долгие дни, недели, месяцы… Цепочка тяжелых событий и неловко-сладостных моментов — и вот он стоит в ее палате, неумело, но осторожно прижимая к себе дочь. Их дочь.
Отступила назад, без сил опускаясь на тщательно застеленную кровать, лишь сейчас осознавая, насколько измотана.
Неважно.
Совсем ничего неважно, самое главное — его растерянно-счастливое лицо и их общий ребенок у него на руках. Что бы там ни было, как там дальше ни будет — уже ничего не имеет значения. Все самое важное уже произошло.
«Инкубатор свою функцию выполнил, можно расслабиться», — усмехнулась криво, горько, опуская голову и глядя на свои безнадежно обломанные ногти. И вздрогнула, не заметив, что он уже стоит рядом. А теплые крепкие руки уже подхватили, закружили, прижали.
— Паша… Паш, ну ты что, — почти задыхаясь, сбившимся голосом. Но он только притянул ближе, теснее, скользя по спине ладонями, касаясь губами макушки.
— Никогда, — выдохнул в мягкие солнечные завитки, закрывая глаза, — я никогда не забуду, что вы для меня сделали.
И время остановилось. Она стояла, вцепившись в его плечи, словно боялась упасть, а он обнимал ее так, словно стоило разжать руки — и все исчезнет, как будто и не было.
Они не догадывались в этот момент, насколько сильно счастлив другой.
========== V. 2. Девчонки ==========
— … Перестрелка произошла сегодня ночью. Погибли семь человек, среди них известный в Пятницком районе бизнесмен Рогачев и двое сотрудников патрульно-постовой службы, патрулировавшие улицы неподалеку от места происшествия. Правоохранительные органы отказываются…
Ира, красочно выругавшись, щелкнула пультом, экран погас.
— Паш, а что, Земцов так и спустил все на тормозах? — спросила, нахмурившись. — То есть вообще ничего не делает, чтобы найти этих уродов? Сказал, что это дело не районного масштаба, да так и забил?
— Ирин, ну формально-то он прав, — Ткачев с сожалением проводил взглядом вспорхнувшую с дивана жену и с трудом сосредоточился на разговоре. — Убийство нескольких человек, да еще двое из них полицейские… Пусть этим СК занимается.
— А ты и рад, что не надо напрягаться! — взвилась Ирина Сергеевна. — Паш, это вообще-то были наши с тобой коллеги! С нами в одном отделе работали! Ладно Земцов, хрен с ним, он у нас служит без году неделя, но мы-то!..
— Товарищ полковник, ну пожалуйста, — взмолился Паша, не выдержав, — давайте не сейчас, а? Я дома неделю не был с этими долбаными курсами повышения квалификации, о работе сейчас меньше всего хочется думать и говорить, — и в доказательство своих слов потянул Зимину к себе на колени. — Давай хотя бы в выходной не будем обо всем этом?
— А о чем будем? — Ирина лукаво улыбнулась, с готовностью переключаясь на нужную волну. Пристально-восхищенный взгляд Ткачева легко сбивал с толку, и не сказать, чтобы Иру это особенно огорчало.
— Например о том, что я ужасно соскучился, — моментально отреагировал Паша, потянув с плеч начальницы домашнюю рубашку, и тут же расплылся в хитрой улыбке, под тоненькой майкой не обнаружив нижнего белья. — М, даже так? Какая же вы коварная искусительница, товарищ полковник…
— Дурак, — фыркнула Ира, но щеки залило краской — то, как в такие моменты Паша смотрел на нее, моментально выметало из головы все сомнения, отзываясь внутри чем-то восхитительно-сладостно-горячим. Он смотрел на нее с неподдельным трепетным восторгом и одновременно каким-то жадно-жгучим желанием — и столько во всем этом было чистой искренности, что Ира давно уже перестала сопротивляться неизбежному. Смешно, но еще не так давно она была абсолютно уверена, что с новым «родительским» статусом все личное, выходящее за рамки, между ними закончится — Паша ничего ей теперь не должен, ему незачем за нее беспокоиться и переживать. Однако Ткачев своей заботой снова выбил ее из колеи: обзвонив кучу знакомых, нашел какую-то помощницу, не позволяя ей самой крутиться по хозяйству; бегал по магазинам, чтобы ей не пришлось таскать тяжелые пакеты — «ИринСергевна, ну о чем вы, вам восстанавливаться надо и отдыхать»; сам вставал среди ночи, чтобы покормить и уложить Маришку; и после тяжелого рабочего дня тоже с удовольствием возился с дочкой, как будто ничуть не уставая. Савицкий при виде невыспавшейся, но сияющей физиономии друга не скупился на подколы: если раньше Ткач бурно живописал свои бесконечные любовные подвиги, то теперь единственные женщины, о которых он упоминал, были жена и дочка. «Мои девчонки», — с гордостью называл их Пашка, и вид у него при этом был такой, словно выиграл суперприз в лотерею. Впрочем, что-то подобное он и чувствовал: его нынешнее семейное положение и мир, наконец наступивший после стольких событий, и впрямь можно было смело назвать долгожданной наградой. А может, гораздо проще — счастьем.
