***

— Это я, — голос в трубке дрожал неприкрытой нервозностью. — Вы просили сообщать, если вдруг что… Так вот сегодня… Ко мне какой-то левый мент приходил, я его не знаю. Расспрашивал про клуб, типа кому продал, почему продал… Я ему, конечно, чего-то наплел, он вроде поверил, но черт его знает…

— Мент, говоришь? Сказал, из какого отдела? Как фамилия, запомнил?..

***

— Значит, этот Сизов утверждает, что клуб давно продал и понятия не имеет, кто нынешний хозяин? — Зимина, откинувшись в кресле, отбросила ручку на внушительную стопку документов. — Интересно…

— Ирина Сергеевна, — Щукин, мельком просмотрев лежащие перед ним бумаги, хлопнул рукой по одному из листов, — ну это же точно такая же схема, как с тем борделем. Сизов этот купил помещение, начал там ремонт, то-се… Потом вдруг решил продать клуб, покупатель тоже недолго промучался, перепродал кому-то. Теперь по бумагам здание вообще какому-то зэку принадлежит, который год назад в колонии кони двинул. В общем, концов не найдешь, как и в предыдущем случае.

— Ну нихрена себе, — озадаченно протянул Савицкий. — Это что, получается, наши ребята случайно наткнулись на еще одну точку, которую те уроды организовали? Ничего себе поворот…

— Ром, притормози. Тот факт, что неизвестный хозяин действовал по той же схеме, что и эти любители острых ощущений, мать их, еще ни о чем не говорит. В конце концов, это может быть простым совпадением.

— Но, Ир!

— Рома, остынь! Даже если наши догадки верны, надо соблюдать осторожность, проверить все как следует. Выясните с Ткачевым, что это был за клуб, кто там тусовался и вообще…

— Уже, Ирина Сергеевна, — вздохнул Рома. — Были мы там, только хрен теперь узнаешь, чем они занимались. Там голые стены тупо, ни вещей каких-то, ни мебели, даже обои содраны и перегородки сломаны. Ни одной зацепки в общем.

— Подожди, то есть как? — Ира, приподнявшись, тут же снова опустилась в кресло. — Ну тогда я совсем ничего не понимаю. Что тогда наши ребята там могли проверять? И если никаких зацепок нет, почему их убили?

— Да в том-то и дело, что этот так сказать ремонт совсем свежий, буквально на днях все уничтожили. А на момент, когда наши туда явились, все, видимо, работало как часы.

— Кто-то слил, — медленно произнесла Ира, сжав пальцы в замок. — Они откуда-то узнали, что мы заинтересовались, и быстро все подчистили.

— Да чего тут гадать, — снова вступил Щукин. — Вы же Ткачева отправляли к этому бывшему хозяину, а он вполне мог… Черт! — выругался, встретившись взглядом с Савицким, который тут же подорвался с места. — Ром, ты хоть в курсе, где этот Сизов живет?..

***

Умная, жесткая, крутая баба. Не какой-то заурядный начальник занюханного райотдела — настоящая хозяйка на своей земле, держащая под каблуком не только своих подчиненных, но и всякую местную отморозь и бизнесменов, ведущих дела на ее территории. Еще не так давно распоявшиеся уголовники сидели тише воды, коммерсы исправно платили дань, а всяких залетных и обнаглевших моментально ставили на место — у Зиминой имелась самая настоящая свита, выполнявшая все указания. Вот только, несмотря на вполне очевидные выводы, никаких доказательств ее противозаконной деятельности нарыть не получилось — действовала полковник крайне аккуратно, не давая шанса себя поймать. Можно было, конечно, пойти на откровенную провокацию, попросту подставив эту нахальную бабу, лезущую куда не надо, но рисковать, открывшись раньше времени… Зачем? Все концы, включая трусливую пешку Сизова, были обрублены, зацепок никаких… Может, не все так страшно, подергается и успокоится? Тем более что даже при самом скверном раскладе выйти на него не получится — из оставшихся в живых в курсе только один, который уж точно сливать его не побежит, и не только потому, что сам замазан по самые уши.

Так он думал ровно до тех пор, пока за ужином в тихом ресторанчике его собеседник, надежный друг и правая рука, вдруг не произнес, мрачно глядя на фужер дорогого коньяка:

— Мне кажется, ты под ударом.

— С чего вдруг такие выводы? — сурово сдвинул брови, зная, как на его собеседника действует такой простой признак молчаливого неодобрения. И точно — тот, заерзав, принялся водить вилкой по пустой тарелке, не торопясь отвечать. — Ну?

— Дело в том, что тебя кое-кто видел в тот день, когда оперов положили… Я не хотел тебе говорить, но… В общем, зам Зиминой где-то откопал алкаша, который у пивнушки в тот день отирался. Я аж глазам не поверил, когда его в отделе увидел…

— То есть ты хочешь сказать… — застывшим голосом уточнил он, сжимая в руке вилку — металл под сильными пальцами начал гнуться.

— Я хочу сказать, что не знаю, что он успел взболтнуть, — торопливо перебил собеседник. — Я, конечно, все исправил, но что-то он мог сказать. В общем, в любом случае надо подстраховаться.

— И что ты предлагаешь? Эту Зимину, по-моему, зацепить нереально, по крайней мере, не спалившись. У нее, похоже, слабых мест вообще никаких нет.

— Да нет, вот здесь ты ошибаешься, есть одно, — и, выдержав вопросительный взгляд, победно закончил: — Сын.

***

Ира, притворив дверь, устало опустилась на стул в прихожей, с облегчением стянула сапоги — после привычных каблуков надеть мягкие домашние тапочки оказалось настоящим наслаждением. Забросила на вешалку пальто и, повернувшись, вскрикнула: у входа в кухню, похоже, случилась настоящая битва — опрокинутый стеллаж с книгами и комнатными растениями, разбросанные вещи, разбитое зеркало… Вспомнив телефонный разговор и строгое предупреждение явиться домой, ощутила, как от сердца отхлынула кровь и потемнело в глазах.

— Саша!

========== III. 9. Новые роли ==========

Опоздал. Савицкий, досадливо выругавшись, прикрыл дверь и нашарил в кармане телефон. Аккуратно, однако, работают ребята, никаких концов — набухался мужик и утонул по пьяни в собственной ванной. Вот только Роме в совпадения верилось меньше всего: стоило только Ткачику появиться с расспросами, как почти тут же бывший хозяин клуба отправился на тот свет. Скорее всего, вышестоящее “начальство”, узнав об интересе ментов, для подстраховки решило убрать и эту зацепку. Сразу видно — люди серьезные и подвергать себя лишнему риску совсем не намерены. Весело, нечего сказать…

***

Вырубился Паша, едва добрался до дивана: сначала ночное дежурство выдалось богатым на происшествия, и он вдоволь замотался на выездах, потом утро порадовало новостью об очередном усилении, так что домой Ткачев явился только ближе к вечеру, отчаянно завидуя Савицкому, который формально все еще был в отпуске. Может, и ему пару выходных выпросить, небось расщедрится дорогая начальница, как-никак, не совсем чужие люди… С этой изрядно насмешившей мыслью Ткачев и проснулся: как ни странно, вполне бодрый и на редкость в хорошем настроении. Привычно поставил чайник, заглянул в холодильник, оглядывая полки и соображая, что надо купить. Как-то так получалось, что большинство хозяйственных хлопот он взял на себя, и это даже нравилось: вся эта бытовая суматоха неплохо отвлекала, не позволяя лишний раз задумываться о всякой фигне и перемалывать малоприятные мысли. Зато появлялась какая-то иллюзия непривычной стабильности, нормальности даже: ведь именно так живут обычные люди — заботятся о семье, бродят по магазинам, обсуждают меню на ужин и суетятся по утрам, спеша на работу… Миллионы семей существуют по заведенному ритму, и его, удивительно, это нисколько не напрягало — где-то в самой глубине души, неосознанная, скрытая, зарождалась смутная уверенность: именно так должно быть, именно так правильно. А ведь когда-то он так отчаянно бежал от малейшего намека на ответственность и серьезность: меньше всего это ему было нужно. Что же изменилось теперь?

— Сань, ты чего такой? — Паша, складывая на тарелку бутерброды, удивленно взглянул на влетевшего в квартиру Зимина — запыхавшегося и явно перепуганного.

— Там это… на улице… машина… какие-то мужики…

— Да не части ты, расскажи толком, — Ткачев придвинул Александру чашку с чаем, но тот, кажется, ничего не заметил, все еще пытаясь отдышаться. Заговорить Саша не успел — в коридоре послышался какой-то скрежет, а потом тяжелые, постепенно приближающиеся шаги.