Один репортёр спросил меня, назвав главным по советской эстраде, какие песни будут петь теперь в Советском Союзе. Смотри-ка, знает мою должность у Суслова.
— Хорошие, — ответил я. — Я пишу много песен и могу создать ещё несколько замечательных музыкальных групп. Талантов у нас в стране много.
Спросили и про третий наш диск и тут уже ответил Стив:
— Новая пластинка группы «Demo» появится в продаже через десять дней и будет называться Eurodance. Там будут песни только в этом новом музыкальном стиле, который придумал совсем недавно лорд Эндрю. Мы могли бы выпустить эту пластинку и раньше, но у нас очень много заказов на первый и второй диски этой группы и вы все знаете почему.
И тут он передал слово Тедди, который с удовольствием рассказал о своём новом фильме «Demo»: Une vie d’amour». Он даже показал в телекамеры обложку кассеты, где мы стоим в Париже на фоне Эйфелевой башни и сказал, что фильм сегодня вечером будет показан по ВВС1.
Посмотрев на часы, я маякнул Стиву, что пора закругляться. Пресса и телевидение готовы были нам задать ещё много вопросов, но все знали, что нам было пора отправляться в аэропорт. Прощание было коротким, но тёплым. Все понимали, что я им выдал сегодня просто уникальную информацию о главарях дворцового переворота и журналисты торопились донести её до своих читателей. Мы тоже торопились, но совсем по другому поводу.
В номере мы простились с Ди. Она даже не грустила. Ди знала, что сегодня вечером она за тридцать пять минут доедет до замка Лидс, позвонит мне в московскую квартиру и ночь она проведёт, как всегда, вместе с нами. Белл-бой погрузил наши семь чемоданов и три сумки на свою тележку, после чего мы спустились вниз. В холле отеля нас уже ждали Серега с Женькой и Вольфсон. Женька тоже не была грустной, так как уже завтра будет у нас в Москве. Также в вестибюле стояли нераспакованные коробки с музыкальной аппаратурой. Я сразу обратил внимание, что там были два новых синтезатора и драм-машина. Серега правильно сделал, что купил это всё. Музыкальное оборудование и инструменты постоянно усовершенствуются, а у меня в запасе было много песен, которые требовали особого звучания.
В Москву ещё в середине прошлой недели ушло музыкальное оборудование для наших трёх студий, так что сегодня к обеду они будут полностью готовы к началу работы. Теперь это епархия Сереги, вот пусть он ими и руководит, в техническом плане, конечно. Все организационные вопросы буду решать только я. Без согласования со мной никто у нас записываться не будет. На данном этапе финансовый вопрос отодвигается на второй план.
Типография тоже была готова и уже завтра мы запустим первую партию плакатов, календарей и карманных календариков. Мы везём с собой все наши отснятые в Англии фотоплёнки, любезно предоставленные мне Стивом.
В связи с большим количеством пассажиров и количеством багажа, мы ехали в аэропорт Хитроу на нашем фирменном автобусе. Это было даже лучше, так как все лондонцы видели и знали, что их любимая группа «Demo» уезжает домой. Нам махали руками пешеходы с тротуаров и водители из своих автомобилей. Даже из окон домов часто высовывались люди и махали нам вслед. Я чувствую, что в зале вылета нас будет ждать толпа английских фанатов, которые теперь готовы за нас порвать любого «на британский флаг».
И я не ошибся. В зале вылета нас встретила гудящая и ликующая толпа наших поклонников человек в сто. Телевидения и репортёров не было, так как все они срочно разъехались по редакциям своих газет и журналов и готовили информационную бомбу для своих читателей. По дороге я успел, буквально на две минуты, заскочить в Гайд-парк и «заякорить» и его. Так что завтра с утра я появлюсь здесь в тренировочном костюме и, после пробежки, куплю свежие газеты. А ещё я собирался купить моим трём подругам хот-доги на завтрак и кофе с местном кафе. Вот они этому обрадуются. Как бы не приучить их к такому утреннему сервису и вконец не разбаловать.
Пообщавшись минут десять с нашими английскими поклонниками и подписав десятка два наших новых пластинок, мы прошли в VIP зал, где нас уже ждал принц Эдвард собственной персоной. Мы только вчера на похоронах с ним виделись, но, практически, не общались. Значит, он решил не нарушать традицию и отпросился у мамы нас проводить. Но провожать он хотел, больше всего, не меня с Солнышком, а Машу. Я её в автобусе предупредил о такой возможности и она была к этому готова.
— Рад вас видеть, Ваше Высочество, — приветствовал я принца первым.
— Я тоже рад, лорд Эндрю, — ответил Эдвард и мы пожали руки друг другу.
— Здравствуйте, Ваше Высочество, — произнесли вразнобой Солнышко и Маша, мило улыбаясь принцу.
Серега, Женька и Александр Самуилович стояли отдельно от нас, но тоже поклонились сыну Её Величества, на что он просто кивнул им в ответ головой.
— Я бы хотел поговорить с Maria, — обратился он ко мне, но краем глаза смотрел на Машу.
— Маш, — обратился я к моей второй жене, — мы пошли сдавать багаж, а ты поговори пока с принцем.
Эдвард был очень доволен, так как он три дня не видел Машу и был рад с ней пообщаться перед отлётом. Маша повернулась ко мне и показала мне язык, пока этого никто не видит. Вот ведь егоза какая. Дала мне этим понять, что этот принц ей абсолютно не нужен и она его терпит только потому, что это надо мне.
А багажа у нас получилось много. Серега с Женкой были удивлены, что у нас добавилось только три сумки к тому, с чем мы прилетели в Лондон из Америки… Но я же не буду им рассказывать, что мы в Москву уже, считай, тринадцать чемоданов барахла отправили. Даже Вольфсон, прилетевший в Англию с одной сумкой, сейчас вёз с собой два чемодана. Премии я платил ему регулярно и довольно хорошие, вот и прибарахлился хорошо.
В результате мне пришлось оплачивать перевес багажа, причем довольно солидный, но это всё музыкальная аппаратура столько весила. Ничего, этого в Москве сейчас не достать. Я тут ещё успел купить и оплатить на днях доставку в замок Лидс джакузи. Вот если бы я её в аэропорт привёз, тогда бы все были в шоке. Но джакузи я буду телепортировать из замка, правда, пока, не знаю как. Её завтра туда привезут и Ди будет руководить её переноской в обеденный зал. Он огромный, поэтому именно оттуда я и буду её уже переносить в Москву.
Мы с Солнышком подошли к беседующим принцу и Маше. Прощание с Эдвардом было недолгим. Маша даже поцеловала принца в щеку, от чего тот расплылся в счастливой улыбке. Пожелав нам счастливой дороги, Его Высочество отправился на выход.
— О чем говорили? — ехидно спросила Солнышко Машу.
— Да просто так болтали, — ответила подруга. — Я очень рада, что наконец-то он от меня отвязался и я его до сентября не увижу.
— А письма писать обещал? — спросил уже я.
— Обещал. Я ему свой домашний адрес дала, чтобы он не догадался, что мы вместе втроём живём.
— Уже вчетвером, — добавила Солнышко.
— Вдесятером, — уточнил я и девчонки заулыбались.
Потом мы попрощались с Женькой и пошли с Солнышком и Серёгой на паспортный контроль. А вот Вольфсону с Машей пришлось ещё таможню проходить, так как у них были синие советские служебные паспорта. Таможенник, узнав Машу, пропустил её и Александра Самуиловича без досмотра.
Нас опять, только уже пятерых, отвезли прямо к трапу нашего самолёта на специальной машине, где нас встречала улыбающаяся советская стюардесса с «очень редким» русским именем Маша на бейджике. Оказавшись между двух Маш, как говорят, можно загадывать желание. Она нас сразу узнала и аж вся засветилась от радости.
— Добрый день, — поздоровалась она со всеми нами одновременно. — Мы рады приветствовать вас на борту нашего Ил-62М.
Да, отвыкли мы от русской речи. Но, всё равно, приятно её услышать вновь.
— Спасибо, — ответили мы все по-русски и засмеялись.
В самолёте нас сначала разделили, так как мы летели в разных концах самолёта, но я попросил стюардессу, если будет в нашем салоне первого класса свободное место, пересадить нашу Машу к нам. Похоже, после моей знаменитой песни про «стюардессу по имени Жанна» и недавней истории с нашим самолётом, летевшим в Нью-Йорк, я стал у «Аэрофлота» не просто легендой, но и настоящим живым талисманом. Ради меня стюардесса, да и весь экипаж, были готовы сделать всё. Поэтому Машу сразу усадили рядом с Серёгой и мы так весь перелёт и летели все вместе в первом классе.
