– Денни, но я не…

– Ты… это ты позволил ему уехать, это ты не спрятал документы. Господи, сколько раз я тебя просила хранить эти документы у себя в офисе. Ну почему ты меня не послушал?

– Денни, успокойся. Поехали в больницу.

Лежа в палате, я не чувствую ног, наверное, это обезболивающее, которое еще действует на организм. Мой взгляд уловил кресло… то самое кресло для инвалидов.

– Док! А для кого стоит кресло?

– Айрис, ты особо не переживай, но тут такая штука…

– Нет, какого черта, да на хер… Не-е-е-ет!

Я безумно боялся этих слов… и в принципе и помыслить не мог, что это для меня.

– Айрис, послушай, при аварии твой позвоночник сильно пострадал. Если честно, то у тебя должны начаться безумные боли. Видимо, ты еще под таблетками.

– Что??? Не-е-е-ет!! – Я закричал так, что у Кетти побелело лицо, она стала как эти белые больничные стены.

Если бы вы знали, как тогда мне было хреново.

Слезы градом, я сжимал кулаки и превращал их в месиво, все костяшки были разбиты, и тот запах крови. Увидев мое состояние, сосед, который был привязан к койке, начал в истерике бить по кнопке вызова «скорая помощь медсестры».

Я лежу на кровати, у меня нет ни чувств, ни мыслей, ни интереса… ни черта… Белые стены, чертовы кровати и запах…

Это запах безнадежности людей, которые уже исчерпали свой лимит, лимит на беззаботную жизнь. Где обычно веселятся, гуляют, трахаются и просто наслаждаются.

Я инвалид… инвалид… инвалид. Это слово прозвучало раз сто в моей голове.

– Парень, с тобой все в порядке?

– Какого черта? Разве ты не слышал? Ты не слышал, что сказал док? У меня ног нет!

– Разве док именно это сказал?

– Пошел к черту!

– Послушай, парень, у тебя ноги на месте, они не отрезаны или, как сейчас произносят, ампутированы. Это всего лишь временные трудности. А ты тут истеришь.

– Слушай, иди к черту, я и так на взрыве, ты ни хера не понимаешь… Я Айрис Морган, самый популярный парень. Теперь инвалид… да на меня ни одна девчонка не глянет. А ты мне говоришь, что все в порядке? Знаешь, я не привык и не буду таким, как ты, овощем… понял?

– Понял. Знаешь, овощи могут быть интересными и очень активными.

Это был мой сосед… Этой ночью он умер. А я так и не извинился за свой срыв. Конечно, впоследствии его слова дошли до меня, но с ним я больше так и не пообщался.

– Добрый день, вы не подскажете, в какой палате Айрис Морган?

– 3-А. А вы его родители?

– Да.

– Тогда вам по коридору и предпоследняя дверь коричневого цвета, на двери табличка, я вас провожу.

– Спасибо, сестренка.

– Постойте, хочу вас сразу предупредить. У Айриса серьезные проблемы с позвоночником. Некоторое время, да что говорить, может и на всю жизнь… – Кетти старалась подобрать слова.

– Сестра, не тяните хвоста за… – оборвала ее мама. – У Айриса серьезные проблемы? Не беспокойтесь, мы готовы к любому исходу. Главное, что он жив.

– Да, спасибо. Айриса ждет инвалидное кресло.

Денни медленно начала сползать по больничной стене…

– Денни, Денни, главное, он жив, – успокаивал ее отец Айса.

– Да, да, главное, он жив, – произносила мать эти слова, в то время как слезы текли по щекам.

– Вот я дура! Простите меня! – Медсестра, сидевшая рядом, обнимала меня и нежно приговаривала. – Простите! Я сейчас вам принесу успокоительного и воды… Выпейте, пожалуйста, воды. И простите меня за бестактность.

– Добрый день. Я лечащий врач вашего сына. Вы себя хорошо чувствуете?

– Да, уже лучше.

– Простите, как вас зовут?

– Денни.

– Денни, очень приятно, меня зовут Алек.

– Очень приятно. Скажите, каковы шансы нашего сына?

– Шансы на что?

– На жизнь!

– Денни, послушайте, пару дней назад у него не было шансов на жизнь!

– Да, да, спасибо вам, – поблагодарил отец крепким мужским рукопожатием.

– Соберитесь, пожалуйста! Сейчас ему нужна ваша поддержка, но никак не слезы и печаль. Больше позитива. Он справится, – успокаивал нас доктор по пути к палате.

– Кетти, мотоциклист чем занят.?

– Он только приходит в себя. В жутком отчаянии.

– Может, у него есть друзья, товарищи?

– Да. Мы обязательно оповестим всех.

– Сынок! – Мама, забежав в палату, со слезами кинулась мне в объятия.

– Мам, ну успокойся, я ведь жив!

Я смотрю на отца, он всегда старался быть сильным, мужественным, но тут в глазах читается страх. Страх за своего ребенка, такие ощущения может понять только отец – настоящий отец!

– Мам, все в порядке, я через пару дней буду дома. И ты мне испечешь блинчиков.

– Конечно, мой дорогой. Конечно. Самое главное, ты жив!

– Сынок.

– Па, я вас очень люблю.

– Я пойду, переговорю с доктором, – похлопав меня по руке, вышел из палаты отец.

– Айрис, сынок, нас с отцом…

– Мам, не надо.

– Хорошо, милый, обсудим это после.

Серые палаты, больничная койка и постоянные процедуры – вот что меня ждет.

Разве я о такой жизни мечтал?

Но в ближайшее время меня ничего другого не ждет.

Мимо проходящие парочки сосредоточены только друг на друге, осень, листва кружится над землей, вечерами старики устраивают посиделки прямо во дворе больницы – они играют в шашки, нарды, шахматы, а милые старушки смотрят сериал или читают книги. Мамочки, которые вынуждены тут находиться из-за своих спиногрызов, уже успели подружиться и теперь обмениваются рецептами и телефонными номерами, чтобы после не потерять связь. WhatsApp начинает раздражать своим пиликаньем, ведь после девяти и в сончас эти мамочки не выходят из палат. Дети играют, дерутся, мирятся. Мир полон энергии, изменений и позитива, все куда-то течет, изменяется, а ты лежишь, прикованный к коляске и четырем стенам, которые уже до тошноты противны, и лишь милая медсестра умеет поднять настроение своим присутствием. Ночами позвоночник болит настолько, что даже таблетки и уколы, которые снимают боль, не помогают.

В одну из бессонных ночей, когда боль утихла, я решил попросить дока принести мои вещи. И телефон. Нажал кнопку «Вызов врача», и док моментально был в палате.

– Да, Айрис, ты меня вызывал? Беспокоят боли? Или что-то нужно?

– Да, док, принеси, пожалуйста, мой телефон.

– Он разбит.

– Черт, а я могу воспользоваться вашим?

– Да, конечно, бери, я пока пойду, заварю себе кофе. Тебя точно не беспокоят боли?

– Спасибо, сегодня все хорошо.

Дождавшись окончания допроса дока, когда он вышел из палаты, я с третьей попытки набрал номер Молли.

– Алло, алло, кто это?

– Привет, солнце, это Айрис.

– Айрис, привет, ты где? И что с твоим чертовым телефоном? Я до тебя уже неделю не могу дозвониться. Мы в доме у Смита, приезжай!

– Молли, я в… – Раздались телефонные гудки. Молли положила трубку?

Я набираю номер снова, но звонки активно сбрасывают.

Неописуемая боль душила меня. Я сидел на больничной койке, смотрел на соседей и понимал, как круто им повезло. Они могут ходить по этим улицам, которые порою переполнены. Ходить на работу, общаться с коллегами и вечерами пить кофе на набережной, слышать морской бриз и дышать свежим воздухом.

Аккуратно опираясь локтями на больничную койку, не рассчитав сил, я падаю прямо на плитку пола, которая и без меня в углах вся в трещинах и царапинах от колес каталок и кресел. В этот момент я понимаю, что у меня нет возможности встать, и тут начинается истерика. Не своим голосом я начинаю орать так, что штукатурка падает, а стены дрожат. Весь персонал вбегает в палату, ошеломленный увиденным, я же могу видеть только их голубые штаны и обувь. Сказать честно, терпеть не могу врачей и их форму, лишь милые мордочки медсестер меня спасают от того, чтобы не послать их подальше при входе на осмотр.

Мое тело, да, именно тело, валяется, а я, как ребенок, плачу и пытаюсь встать, но каждая попытка заканчивается падением.