– Кто? Мои родители? Тётушка Аглая? Кого вы ещё можете извлечь из моей памяти? Но я-то знаю, что это всего лишь сон. Я открою глаза и проснусь – в мире, который изменился. А вас не станет.

– Мы можем сделать так, что прежний мир вновь вернется, – орк сделал шаг навстречу. На вид живой и невредимый, в отличие от скелетов и мертвяков ниже по склону.

– Мы можем вернуть тебе всё. – Гном закинул секиру на плечо.

– Всё? – хмыкнул некромант.

– Всё. – Орк кивнул.

– Сперва запугивали. Пытались убить. Теперь решили купить? После того как поняли, что я всё равно пройду?

– Тебя невозможно купить. И мы не покупаем – нам безразлично, какую форму всё это примет. Решение зависит от тебя.

– А если я не подчинюсь?

– Тогда, – спокойно сказал гном, – в одну из ночей ты таки умрёшь. Здесь ли, во сне – или в том, что для тебя есть твой «изменившийся мир».

– Вы не можете до меня дотянуться.

– Зато мы смогли дотянуться до неё, – усмехнулся орк.

В небесах что-то взревело, грянул гром, и ещё одна бесформенная тёмная туша низринулась вниз, расшибаясь о безжизненный камень.

Стремительный белый росчерк пронёсся меж ярко-жёлтых ядовитых молний, уворачиваясь от их плетей.

– Вам кажется, – некромант собрал все силы, что у него оставались, чтобы получилось это с холодным презрением.

– Нам никогда ничего не кажется.

Над головой некроманта нарастал и ширился свирепый свист – это рассекали ветер широкие жемчужные крылья.

Гном и орк переглянулись. Первый вскинул наперевес секиру, второй неторопливо извлёк кривой ятаган.

– И подумай, почему твоей Рыси ты больше не видишь, – услыхал Фесс.

Услыхал, поднял в позицию Алмазный и Деревянный мечи, но в тот же миг в глаза хлынул свет, показавшийся донельзя ярким.

– Сударь некромаг… господин Фесс… – над ним склонялось озабоченное лицо Конрада. – Утро уже. В дорогу пора.

Юноша, похоже, вспомнил не столь давние времена, когда сам был ещё сквайром у прошедшего посвящение рыцаря.

– В дорогу… – некромант рывком поднялся. – Да, Конрад. Пора.

Рыцарь мало-помалу привык к тащившим двуколку некромага мертвякам, а вот конь его привыкнуть никак не мог – храпел, косился, выгибая шею и всё время пытался оставить их за спиной.

– Говорил же тебе, что лошади не переносят неупокоенности, – заметил Фесс. – Потому-то и пользуюсь… вот этими.

Тракт был оживлённый, однако и конный, и пеший с лихорадочной поспешностью торопились убраться восвояси. Во всём славном маркграфстве Ас Таолус, как и в Ар Роша или Ан Панно, как в виконстве Армере или в Империи Духа Святого была только одна такая упряжка и только один, кто мог ею управлять.

Миновали большой купеческий караван: телеги посъезжали на обочины, одна и вовсе завалилась в канаву, и кучера едва справлялись с перепуганными лошадьми. Дородный купчина выкатился было навстречу некроманту, но тут на нём с воплями повисли женщина и две девчушки, после чего тот явно внял голосу разума (надо сказать, весьма громкому).

Ближе к вечеру они свернули с торной дороги; миновали большое село с трактиром и постоялым двором (Конрад проводил их печальным взглядом и долгим вздохом), оставили позади в панике разлетающихся кур, гогочущих гусей и яростно гавкавших псов; только кошки провожали кавалькаду великолепно-презрительными взглядами, напоказ принимаясь вылизываться.

Ну и, разумеется, треск захлопываемых ставень и стук запираемых ворот.

Эта часть маркграфства была обжита, богата и, если не считать катакомб Эшер Тафф, свободна от неупокоенных.

Во всяком случае, пока.

Конраду было явно не по себе и хотелось поговорить.

– Сударь мой Фесс, – осторожно подступал он к некроманту. – Много ходит о тебе слухов, сплетен и россказней. Но уж раз мы странствуем вместе…

– По твоему настоянию, Конрад, – усмехнулся Кэр.

– По моему, сударь, – согласился рыцарь. – Но, быть может, дозволено будет узнать из первых рук, откуда ты? Ибо болтают всякое, а я…

– А ты хочешь знать правду? – некромант вздохнул. – Увы, Конрад, увы. Я не смогу открыть тебе. Отвечу так же, как и доброму отцу-дознавателю: таков данный мною обет. Он абсолютно нерушим. Да и что тебе в том, где именно я родился? Или на каком языке впервые заговорил?

– О тебе, сударь Фесс, очень много врут, – серьёзно сказал рыцарь. – И я, к стыду своему, признаюсь, что очень многому верил. Но теперь вижу, что на самом деле ты – доброе чадо Господа нашего, и…

– Я ничье не доброе чадо, – перебил Кэр. – Не прячусь ни под какие личины. Делаю то, что нужно и что умею. Всё просто, Конрад.

– А… а скажи, сударь Фесс… – Конрад вдруг покраснел. – По ярмаркам порой поётся одна песенка… гм… про тебя и… и…

– И про дочь одного скупого маркграфа? Слыхал, – некромант вздохнул.

– Нет, – Конрад покраснел ещё гуще. – Про то, как прекрасная дева Анника, гм, воспылала страстью к некоему странствующему некромагу, но, не добившись взаимности, отправилась к некоей ведьме и сделалась неупокоенной, и, когда некромаг явился за ней, бросила в лицо ему: «Быть может, хоть так ты обратишь на меня взор свой!»

– Гм. Гм, – некромант смутился.

«Как они это смогли раскопать?! Переврали, конечно, но…»

– Деву звали Анниэль, а не Анника, и, хвала Господу, как ты бы сказал, Конрад, ни в каких неупокоенных она не обращалась.

– А…

– Охолони, сэр рыцарь. У нас есть дело. Пути ещё три дня. Это сейчас хорошо – земля добрая, обжитая. К границе подойдём – веселее станет.

– А что там? – немедленно выпалил Конрад с чисто мальчишеским нетерпением. – Мертвяки, да?

– Мертвяки, но не только. Жрущая Пуща – слыхал?

– Какая-какая? – выпучил глаза рыцарь.

– На старых картах – Mørk skog. На новых – Темнолесье.

– А! Слыхал, конечно, как не слыхать!

– А что там завелись ведьминские ковены и бродячие варлоки, вдобавок ко всем прочим прелестям?

– Н-нет…

– То-то и оно, что нет. Весело там, говорю тебе.

– Слово Господне нас защитит!

– Не сомневаюсь. А ещё защитит добрая сталь и доброе заклинание.

Солнце поднялось уже высоко, когда они миновали очередную деревушку – заметно беднее, чем те, что лежали ближе к большому тракту. И видно было, что здесь что-то не так, очень сильно не так. Многие дома брошены, причём в лихорадочной спешке; кое-где даже ворота не заперты. Не брехали псы, не разбегались куры; оконца закрыты ставнями. Не сидели на завалинках старики, не носилась неугомонная детвора; и, наверное, Фесс так бы и проехал насквозь всю деревню, если бы у околицы их не нагнали трое местных: старик с клюкой, крепкий мужик с окладистой бородой и молодка, высокая, статная, донельзя боевого вида.

В руках она держала внушительный ухват.

Именно она заговорила первой, без особого почтения поклонившись сперва Конраду, а потом и Фессу.

– Сударь рыцарь, господарь некромаг – постойте! Погодите!..

Конрад было задрал нос, явно собираясь выдать что-то вроде «как к благородному обращаешься?!», однако Фесс примирительно поднял руку.

– Чем могу помочь, красавица?

– Беда у нас, – без предисловий выпалила молодка.

– Что, мертвяки? – понимающе кивнул некромант.

– Кабы мертвяки! Видели мы, как рыцари Чёрной Розы с ними управляются, мы не хуже! Оглоблей-то иль дрыном кости дробить сподручно!..

– Ишь, какая боевая! – не удержался Конрад от пренебрежительного.

– Да уж не хуже тебя, рыцарь. – Молодка за словом в карман не лезла. – С мертвяками сами сладим – ты-то, сударь некромаг, небось сдерёшь немилосердно! – а вот с варлоком…

– Варлоки – это не совсем по моей части. – Фесс развёл руками. – Нет, конечно, если придётся, возьмусь, а так-то – рыцарское это дело. Или братьев из Святой Конгрегации.

– Так далеко они все! – прогудел бородач. – Грошей не напасёсси!

– Хм, далеко! – не выдержал Конрад. – Святые братья ночей не спят, зло выкорчёвывая! Рыцари в орденах тоже не по тавернам прохлаждаются!.. А вы тут…