Василий Георгиевич был одним из тех, кто разрабатывал тактику и оперативное искусство действий штурмовиков Ил-2, основы боевого применения, перебазирования, снабжения, взаимодействия с бомбардировщиками и истребителями, с другими родами войск. Управление боевыми действиями авиации на поле боя, массирование действий авиации, действия по аэродромам противника, воспитание и обучение пилотов, – все это и многое другое – плоды трудов и раздумий Василия Георгиевича. Задачи не простые. Эта тактика была не абстрактной разработкой. Ее положения писались кровью и жизнями пилотов, инфарктами командиров. Надо исходить из того, что есть Ил-2, не маневренный, недостаточно защищенный, несмотря на броню. Может, как говорят, и количеством задавили. Но на Илах били и юнкерсов, и мессеров. И случай, – кто как подвернется, кто дрогнет, кого наведут, кому твердо и уверенно прикажут: бей! Исход сражения зависит от решения командира, от выбранной им тактики, от его неожиданного для противника хода. Он ввел управление по радио с НП наземных войск в штурмовой авиации. Он создал и возглавил эффективно действующую структуру – 1-й шак, сформировав и поддерживая его плодотворную работу. Но, – самое, наверное, главное, – он мужественно, достойно сражался, принимал верные и своевременные решения, самоотверженно и точно выполнял полученные приказы, подавая пример своим подчиненным и коллегам. Благодаря усилиям Василия Георгиевича и его соратников, эффективность боевого использования Ил-2 оказалась высокой, и штурмовики стали грозным оружием. Вклад штурмовой авиации в Победу велик. Если в начале войны только в западных округах, где были штурмовики, их было не больше 4,5%, то уже к началу 43-го их было больше 30% всего самолетного парка ВВС, а затем это число росло. Это был технологический прорыв, наряду с танковыми армадами обеспечивающий преимущество. Но боевое применение Илов, их эффективное использование, – заслуга Рязанова и других авиаторов. Уже после войны немецкие историки называли Ил-2 скальпелем, распотрошившим немецкую армию. Но скальпель эффективен в руках умелого хирурга.
Соратники Рязанова знали его боевой опыт, широкий оперативно-тактический кругозор, безупречную логику мышления. Он принимал единственно правильное решение быстро в самой сложной обстановке. За допущенные просчеты, за проявленные слабости Рязанов взыскивал сурово, но при всем том ценил и любил летчиков. Он, любивший летать, тосковал по любимому делу, слегка завидовал пилотам и часто хотя бы в разговорах с ними погружался в летную стихию. Так или иначе, во всех боях корпуса участвовал Рязанов. Готовил, планировал вылеты, отдавал приказы, строил базу, основу для побед, и сам руководил боем. Командир отвечает за все. Тогда четко и жестко выполнялось это правило. За ошибки и поражения вверенной ему части или соединения командиры были наказаны, вплоть до расстрела, за успехи и победы – награждены.
Таких бойцов, как Рязанов, было немало. Люди самоотверженные, ставящие интересы государства выше личных, не гордившиеся своим превосходством и заслугами. Маршалы и генералы, полковники и капитаны, сержанты и рядовые, – все они отдавали всё, что могли. У противника в войне моторов самолеты и танки были не хуже. Но мы победили. Победила сила духа наших людей. Рязанов в чем-то опережал свое время. Например, постоянно учился всю жизнь, а сейчас такое обучение становится необходимостью. Сохранились наброски его выступления на партийном активе Киева в начале 51-го года. Там он говорит об очистке небольшой речки Нивка, протекающей недалеко от Святошина. Не сбрасывать туда отходы, обустроить там ряд прудов, разводить рыбу. И это тогда, когда и слова экология не знали. Сейчас, уже давно, возможно, под влиянием Рязанова, так и сделали с речушкой, она, как он и предлагал тогда, очищена, в нее уже не сбрасывают отходы, на ней сооружена цепь прудов, в которых разводится рыба. Возможно, речка Нивка напомнила ему речку Пыра из его детства в Большом Козино, такую же речушку, через которую можно перешагнуть.
Вот сохранившийся рукописный текст: «9.1.51. К выступл. на гор. парт. конференции. 1. Раздел о промышленности очень большой. В то время другим вопросам уделено меньше внимания. 2. Хочу остановиться на 2-х вопросах: 1. Вопросы благоустройства города и 2-е о партийном руководстве научными институтами. 3. Если в условиях капиталистич. города неизбежна была противоположность между центром и окраиной, то совершенно нетерпима эта противоположность в настоящих условиях. Если она есть, то говорит только о нашей лени, неповоротливости. К сожалению, мы наблюдаем такую картину, когда в центре все: парки, скверы, цветы, внимание к центру, а на окраине, не говоря о газе – это одновременно не сделаешь, нет воды, нет мощеных улиц, нет торговых точек. А если поехать на Брест-Литовское шоссе, то в районе Святошино все хуже и хуже. Раньше были хоть заборчики, и они прикрывали неприглядную картину, то сейчас эти заборчики, по-видимому, ушли на дрова, и мы наблюдаем разруху, руины, неприглядный вид.
Все собравшиеся здесь знают, что возле Киева протекают реки Днепр и Ирпень и что они текут в разные стороны. Мало кто знает, что по всей западной окраине Киева протекает речка Нивка, впадающая в р. Ирпень. Она особенно хорошо видна, когда поднимаешься или заходишь на посадку на самолете на аэродроме Жуляны. Вместо того чтобы использовать эту речку для красоты и удобств трудящихся, превратили в сток нечистот, грязи. Можно было бы сделать без особо больших затрат систему прекрасных проточных чистых прудов. Что дает природа, не можем использовать. Как устранить. На окраинах из торговых предприятий преуспевают только пивные и т.н. «Закусочные», где выпить есть что, а закусить нечем. 4. Считаю необходимым более широко вовлечь трудящихся в обсуждение плана восстановления и реконструкции г. Киева. Два новых дома на Крещатике стоят друг к другу, как два поссорившихся братишки и ждут, когда их мама помирит. «Пряничные домики», «Кафельные печи». Такой стиль годится для одно-двухэтажного домика где-нибудь на веселой опушке леса, а не для 10-ти этажки. Дома на центральной улице столицы. Мы будем строить десятки и сотни домов. Так надо тщательно продумать. 5. Больше внимания научно-исследовательским институтам. Мне было поручено Горкомом обследовать партгруппу сантехнического института. Парторг хорошая, но она сама по себе, директор сам по себе. Секретарь парторганизации без квартиры». На этом запись обрывается. Образ братишек, скорее всего, родился из наблюдений за мной и братом. А в одном из «Пряничных домиков» мы уже без отца прожили больше 60 лет.
После войны у Василия Георгиевича появилась (или проявилась) такая черта характера, которую можно назвать веселой наглостью. Хотя, возможно, она была и раньше, но как-то не реализовывалась. Может быть, сказывался опыт военных лет, когда многие вопросы решались полюбовно, в дружеской беседе с командующими сухопутных, воздушных и танковых армий, может, две Звезды Героя на груди, может, счастливая супружеская жизнь, маленькие дети, может, предчувствие недалекой кончины. Но он, и раньше особо не привечающий формальности, сейчас и вовсе почти не обращал на них внимания. Рассказывали, что он чуть ли не с пистолетом ворвался в Лукьяновскую тюрьму в Киеве, куда был помещен его бывший летчик, в свое время побывавший в плену, и освободил его. Драченко арестовали в Одессе, и Рязанов освободил его при помощи генерального прокурора Руденко. Какие-то еще похожие, сходные со сказками истории… Бывая в Москве, в Большой театр или на какие-то интересные концерты, когда не было билетов, проходил, обращаясь к администратору. Вообще, он был человеком веселым, любил шутить, смеяться, с удовольствием читал Ильфа и Петрова. И можно было бы сказать, что он жил легко, весело и непринужденно, если бы он не работал непрерывно. А к работе он относился очень серьезно. Да и работа была такой, что пошутить можно было только тогда, когда она подходила к концу. Может, в редкие свободные часы и хотелось ему расслабиться, пошутить. Веселость эта была не напускной, не показной, в противовес мрачности мира. Он мир воспринимал весело и радостно, светло. Еще по свидетельствам всех, его знавших, он был красивым и сильным человеком.
