<p>

     ...Нашли ее только к исходу третьих суток.  Прасковья  Дмитриевна  за эти дни выплакала все глаза и едва не  сошла  с  ума.  Поднятая  по  тревоге острожская милиция и местные добровольцы дважды прочесали лес,  но  обнаружили  в  овраге  только  разбитый  велосипед.   Снова  пошел  проливной дождь, и привезенная из самого Саратова розыскная собака так  толком и не смогла взять след, поплутала по кустам и снова вернулась к  оврагу.</p>

<p>

     Если бы Улька сидела на месте, ее,  конечно,  нашли  бы  быстрее.  Но проиграв в споре с Витькой, она все  же  никак  не  могла  признать  своего поражения и просто ждать помощи. Иначе она просто перестала  бы  быть Улькой Сорокиной, сорви - головой по кличке Гюльчатай.  Подобрав  с  земли толстую суковатую палку, чтобы  не  опираться  при  движении  на  отзывавшуюся пронзительной болью правую ногу, Улька решила дойти домой  сама.</p>

<p>

     Может быть, ей бы это и удалось сделать, но первая же ночь в лесу  сыграла с ней злую шутку. Небо затянули низкие плотные тучи,  скрыв  и  звезды, и Луну. Улька долго искала в темноте тропинку, по которой днем  ехала на велосипеде, но так и не нашла  ее  среди  колючих  и  плотных  зарослей. Только утром, когда взошло  солнце,  она  смогла  определить  примерное направление своего движения.  Но  к  тому  времени  она  уже  слишком далеко забрала вправо и двинувшись на северо-запад,  прямо,  как ей казалось, к  Острожску,  на  самом  деле  прошла  -  а  точнее,  прошкандыбала, опираясь  на  свой  самодельный  деревянный  костыль,  ­­­стороной мимо городка.</p>

<p>

     Очень скоро она стала понимать, что заблудилась. Но откуда только  взялись силы и воля в этом маленьком и  хрупком,  еще  совсем  детском  тельце! До крови закусив нижнюю губу, чтобы не завыть от тупой  ноющей  боли в начавшей уже опухать ноге, она шла и  шла  вперед,  продиралась  сквозь заросли, иногда на четвереньках, а иногда  и  ползком.  За  эти  двое с половиной суток она только один раз чуть -  чуть  перекусила  ­­­когда вечером второго дня набрела на маленькую земляничную полянку.  С  водой  было  проще.  Дождь  в  течение  этих  двух  суток   шел  почти  беспрерывно, и  когда  ей  хотелось  пить,  она  осторожно,  чтобы  не  потревожить поврежденную ногу, опускалась на землю, прижималась спиной  к  стволам деревьев и, запрокинув голову, жадно ловила  ртом  падающие  с  веток большие холодные капли.</p>

<p>

     Нашел Ульку летчик  пожарной  авиации  Михаил  Иванович  Бородин.  Третий день поисков уже начал клониться к  вечеру,  когда  совершавший  обычный патрульный полет Бородин почти в тридцати километрах  западнее  Острожска   совершенно   случайно   заметил   внизу,    среди   сосен,  грязно-желтый  копошащийся  комочек.  Снизившись  почти  до   верхушек  деревьев, пилот различил среди  высоких  темных  стволов  маленькую  и  тонкую девичью фигурку. Сил у Ульки, чтобы идти дальше, уже совершенно  не осталось, и она  могла  только  переползать  от  дерева  к  дереву,  временами просто впадая в забытье.</p>

<p>

     Бородин не мог посадить  свою  машину  среди  высоких  и  крепких  сосен. Но и просто улететь за подмогой тоже не мог - он  понимал,  что  наткнулся на Ульку случайно. И если сейчас улететь, сообщив  по  радио  поисковикам только ее примерные координаты, все-таки есть немалая доля  вероятности  ошибиться  и  не  найти  потом  второй   раз   девочку  в  сгущающихся сумерках. А значит, теперь уже потерять ее навсегда.</p>

<p>

     Поэтому пилот Бородин принял единственно верное в  этой  ситуации  решение. Связавшись с диспетчером аэропорта, он сообщил о своей находке  в сосновом бору и в течение получаса,  пока  от  ближайшей  деревни  к  месту обнаружения заблудившейся девочки мчались  поднятые  по  тревоге  милиционеры и добровольцы - дружинники, все кружил и кружил  на  своем  вертолете над самыми верхушками деревьев, больше всего  опасаясь  хотя  бы на минутку потерять из виду маленькую фигурку в  изодранном  желтом  сарафане. И только когда он  убедился,  что  поисковики  добрались  до  девочки, увидел, как вокруг нее засуетились белые халаты врачей, пилот  Бородин, круто развернул свою машину и пошел к  ближайшему  аэродрому.  После посадки механик из технической  обслуги  взглянул  на  указатель  топлива и испуганно охнул:</p>

<p>

     - Иваныч, мать твою, да на чем же ты летел?!</p>

<p>

     - На честном слове, Митяй, - Бородин вылез из кабины, смахнул ладонью  капли  пота  со лба и устало опустился на землю около колес вертолета.  - Исключительно на честном слове...</p>

<p>

     Ульке пришлось пролежать в больнице почти  целый  месяц.  Вывих  ноги оказался неопасным, но за две ночи, проведенные в мокром и  сыром  лесу, Улька умудрилась  схватить  еще  и  воспаление  легких.  Правда,  скучать в больничной палате ей не пришлось. Уже на  следующее  утро  к  ней косяком пошли посетители.  Прасковья  Дмитриевна,  сутки  напролет  дежурившая у постели дочери, совершенно выбилась из сил,  выпроваживая  из больничной палаты слишком шумных и  назойливых  Улькиных  друзей  и  подружек.</p>

<p>

     Одним из первых с большой коробкой шоколадных конфет  заглянул  к  "крестнице" и пилот Бородин. Улька и Михаил Иванович сразу понравились  друг другу. И дело тут было не только в том, что Бородин нашел Ульку в  лесу, и даже не в невиданных в Острожске шоколадных  конфетах.  Просто  сорокалетний пилот и двенадцатилетняя девчонка ощутили вдруг родство своих  душ, общую склонность к тому, чтобы всегда побеждать и жить  с  высоко  поднятой головой. А еще больше приглянулся Михаил  Иванович  Прасковье  Дмитриевне. Короче говоря, к тому времени, когда Улька  выписалась  из  больницы, пилот гражданской авиации Михаил  Иванович  Бородин,  личная  жизнь которого до сих  пор  все  как-то  не  складывалась,  успел  уже  сделать Прасковье Дмитриевне соответствующее  предложение  и  получить  на него соответствующее согласие.</p>

<p>

     А  Ульяна  так  привязалась  к  отчиму-летчику,  что  не  однажды  упрашивала Михаила Ивановича брать ее с собой в полеты. И ладно,  если  бы  это  было  простое  девчоночье  любопытство!  Нет,   Улька  твердо  поставила перед собой совершенно конкретную цель - изучить винтокрылую  машину и научиться летать на ней. Как не отнекивался Михаил  Иванович,  как не упирался, но в конце концов капитулировал под напором настырной  девчонки - стал объяснять Ульке устройство вертолета и даже  пару  раз  вопреки всем правилам техники  безопасности  доверил  ей  посидеть  на  пилотском кресле во время полетов.</p>

<p>

     Школу Улька закончила с отличием. К тому времени она  уже  твердо  решила  пойти  по  маминым  стопам  и  стать  учительницей.   Поэтому,  прокорпев все лето  над  учебниками,  с  первого  захода  поступила  в  педагогический институт в Москве. А через год, параллельно  с  учебой,  начала заниматься в вертолетной секции в Тушинском аэроклубе.</p>