<p>
- А мне кажется, что это серая сфера вокруг вагона экранирует все сигналы, - качает головой Айгуль. – Мы внутри нее, и теперь полностью отрезаны от всего мира.</p>
<p>
Иван внимательно смотрит на экранчик смартфона, и его брови медленно ползут на лоб:</p>
<p>
- Очень странно… У меня остановилась индикация времени. Я мысленно сосчитал до ста, а время все то же – двадцать один час тридцать четыре минуты…</p>
<p>
- Любите вы, молодежь, мудреные штучки. А может, твой агрегат просто разрядился? – ехидно похихикивает Виталий Юрьевич и достает откуда-то с верхней полки свой мобильный телефон. – Э… Гм… Пятьдесят четыре часа семьдесят шесть минут… К-ха… Ерунда какая-то…</p>
<p>
- У меня механические часы, - смуглый молодой мужчина из первого купе бросает взгляд на циферблат и на лице его появляется озадаченное выражение:</p>
<p>
- Время – двадцать один тридцать, но… Секундная стрелка движется назад!</p>
<p>
Он стучит ногтем по стеклышку часов с таким видом, словно пытается пальцем остановить включившую обратный ход стрелку.</p>
<p>
- Ой, и у меня стрелка скачет назад! – Айгуль показывает мне циферблат маленьких часиков на руке. – Часы сломались!</p>
<p>
- Возможно, что мы находимся в сильном магнитном поле, - кашлянув для придания голосу большей уверенности, говорю я. – В мощных силовых полях иногда начинают врать и электронные, и механические часы.</p>
<p>
Мое куцее объяснение отчасти удовлетворяет всех. Непонятный факт обрел хоть какое-то логичное объяснение.</p>
<p>
Я где-то читал, что в необычной ситуации нужно обязательно предложить людям нечто хорошо знакомое. Или занять всех какой-нибудь полезной деятельностью. Найти общее занятие для всех в “огрызке” вагона, который оказался внутри чего-то, похожего на серый шар, - проблематично. Поэтому начинаю с индивидуальной работы.</p>
<p>
Первое, что делаю, – устраиваю “перепись населения”, как тут же метко выражается Айгуль. За двое суток дороги мы с соседями по вагону познакомились чисто номинально. Сейчас же сложившиеся обстоятельства требуют большей информации друг о друге.</p>
<p>
Во всем должен быть порядок. Родители приучили меня к этому с детства. Они, кстати, встретились и полюбили друг друга как раз на Байконуре — только тогда, в конце восьмидесятых годов прошлого века, он еще назывался Ленинск. Отец служил лейтенантом-испытателем на космодроме, а мама была ефрейтором-телефонисткой в батальоне связи. Поэтому дисциплина царила в нашем доме всегда, даже после того, как родители уволились из армии и создали в Киеве частное сыскное агентство.</p>
<p>
Поочередно прохожусь по трем купе и расписываю всех по занимаемым местам.</p>
<p>
Рабочее купе проводников – Баянгожин Саткан Абылаевич. И труп Белова Михаила Анатольевича на полу…</p>
<p>
Первое купе: инженеры фирмы “Энергия” - Петровин Сергей Николаевич, Кузин Виталий Юрьевич и Полякин Иван Андреевич. Едут на космодром Байконур готовить к полету очередной космический грузовик. Их смуглый сосед - Довченко Александр Андреевич – частный предприниматель, следует до Кзыл-Орды “по коммерческим делам”.</p>
<p>
Второе купе: тоже четыре человека. Айгуль Ержановна Рустемова едет на Байконур встречать отца-космонавта. Это мне уже и без пояснений девушки известно.</p>
<p>
Еще в нашем купе едут до Алматы Бехтеревы Елена Петровна и Анна Сергеевна, возвращаются домой после поездки к родственникам в Подмосковье.</p>
<p>
Ну, и я, Кир Антонович Макарьев. Еду преподавать в филиале нашего института. Два года назад окончил Санкт-Петербургский институт практической космонавтики и поступил в аспирантуру, подрабатывал инженером в кафедральной лаборатории. Однажды меня вызвал к себе завкафедрой:</p>
<p>
- Слушай, Кир, - сказал он, озабоченно хмуря лоб, едва я переступил порог его кабинета. - В нашем филиале на Байконуре неприятности — доцент Сергей Павлович Подлесных сломал ногу. Врачи говорят, что он проведет в гипсе как минимум полгода. А у него в этом учебном году сразу два курса лекций: “Космодинамика” и “Наземные испытания космических аппаратов”. Ты бы не смог его подменить? Не в службу, а в дружбу, а?</p>
<p>
Я пожал плечами и согласился. Опыта преподавательской работы у меня не имеется никакого, но если меня считают достойным, чтобы заменить опытнейшего доцента Подлесных, разве же я буду против? </p>
<p>
Жены и детей у меня тоже пока нет. Живу в общаге, вещей имею самый необходимый минимум. Поэтому собрался оперативно. Спустя сутки после разговора с завкафедрой, я уже садился в скоростную электричку “Санкт-Петербург — Москва”, а еще спустя сутки - в купейный вагон поезда “Москва — Алматы”.</p>
<p>
Итого в “огрызке” вагона нас девять человек. Если не считать коченеющий труп Белова в рабочем купе проводников.</p>
<p>
- Что ты теперь собираешься делать? – спрашивает Айгуль, когда я заканчиваю перепись.</p>
<p>
- Давай займемся расследованием убийства, - предлагаю я. - Перво-наперво мне хочется узнать, кому принадлежит окровавленная простыня. </p>
<p>
Простыня так и висит на поручне напротив купе проводников, куда ее пристроила Айгуль.</p>
<p>
- Товарищи, - я прошелся взад-вперед по коридору, стараясь говорить громко, чтобы меня услышали все, - прошу проверить постельное белье. Все ли у вас на месте?</p>
<p>
Пассажиры, - словно только и ожидали моих слов, - бросаются пересчитывать наволочки, простыни, одеяла и полотенца. Общую растерянность сменило хоть какое-то коллективное действие, пусть и поспешно-суматошное, но объединяющее людей маленькой общей заботой.</p>
