- О чем ваша рукопись? – я на всякий случай решил перевести разговор на другую тему.

- О проблемах космического будущего человечества, - Волянецкий погладил пальцами продукт своего труда, собранный в бумажной папке с веревочными завязочками.

“Все, правильно, - с горечью мысленно констатировал я. – Чем мельче литературный талант автора, тем за большие темы он берется. Первый признак графомании”.

- Очень хорошо, - я постарался, чтобы мой голос звучал ровно, а на лице не отразилось зарождающееся негативное отношение к чрезмерно назойливому автору. Не стоит портить настроение перед полетом. – Чеслав… э… Сэмюэль, как вы понимаете, редакторские услуги потребуют некоторого гонорара…

“Может заломить страшную цену за редактирование и отшить его прямо с порога? – мелькнула спасительная мысль. – Эх, Стас – Стасик… И зачем же ты сбросил мне на плечи этого писаку с его космической рукописью? Друг называется…”

- Конечно, конечно, - Волянецкий закивал и постучал пальцами по перемотанному скотчем пакету, который лежал рядом с рукописью. – Здесь пятьдесят тысяч долларов Северо-Американских Соединенных Штатов. Этого хватит?

Он именно так и сказал – “Северо-Американских Соединенных Штатов”.

- А… Э… - я сглотнул ком в горле и выдавил:

- Хватит… Вполне хватит.

“Богатый сумасшедший графоман, - с восторгом подумал я. – Спасибо тебе, Стасик. Теперь по-настоящему спасибо. За такие деньги я разобьюсь в кровь, а пристрою в одно из наших издательств опус этого симпатичного психа космических масштабов”.

- Я тоже так думаю, - на лице Волянецкого нарисовалась лукавая улыбка. – За такую сумму в современной России можно издать все, что угодно!

Он произнес последние слова с легкой иронией, и я почувствовал, что почему-то краснею.

- Этого даже многовато, - изрек на всякий случай. Не хотелось показаться жадиной и мошенником даже в глазах почти незнакомого человека.

- Но именно этой суммой будет исчисляться ваш гонорар, - твердо произнес Волянецкий. – Пятьдесят тысяч долларов за общее редактирование рукописи и ее издание тиражом примерно пять – семь тысяч экземпляров. Такого количества, я полагаю, будет вполне достаточно.

- Достаточно для чего? – не понял я.

- Видите ли, Евгений Кириллович, - Волянецкий расслабленно откинулся на спинку кресла. – Ваш мир слегка задержался на пути в светлое космическое будущее. Слегка притормозил, если так можно выразиться.

В глазах его полыхнули искры безумного веселья.

- А эта рукопись, - он похлопал ладонью по картонной папке, - должна сыграть роль небольшого толчка, сделанного в определенное время и в определенном месте. После этого система вашего мироздания снова придет в состояние поступательного движения.

“Точно, он - псих, - с сожалением мысленно отметил я. – Псих, но с хорошими деньгами. Ну, что же… И люди с э… нетрадиционной психической ориентацией тоже имеют право издавать книги. Читатели ведь разные бывают… Так что книга этого Волянецкого вполне может даже получить некоторую известность”.

- Вы – русский? – спросил я, чтобы снова уйти в сторону от довольно скользкого направления нашего разговора. – Э… Я хотел спросить, вы гражданин России?

- Вас смущают мои имя и фамилия? – он слегка прищурился. – Не волнуйтесь, я не инородец. Местный уроженец, но… Из других времен и пространств!

“Так, ни слова больше! Не надо поощрять его болезненное воображение!” - решил я. Мало ли что… Еще передумает издавать рукопись!

- Итак, вы беретесь за работу? – Волянецкий бесцеремонно вперил в меня взгляд темно-карих глаз.

“Ха, он еще спрашивает! За такие-то деньжищи..!”

- Берусь, - с некоторой поспешностью кивнул я. – Сколько у меня есть времени на редактирование рукописи?

- Месяц-полтора, - Волянецкий пожал плечами. – Особенно не спешите, но и не тяните. И вот еще что, Евгений Кириллович…

Он ткнул указательным пальцем в картонную папку.

- Возможно, текст книги покажется вам странным. Отнеситесь к нему просто как к фантастике.

- Хорошо, хорошо, - быстро согласился я. – Фантастика, так фантастика.

Волянецкий протянул мне пластиковую папку со всем имеющимся в ней содержимым. Я взял ее и положил на колени.

- Если есть возможность воздержаться от редакторской правки, - воздержитесь, - посоветовал мой собеседник. - Мне бы хотелось, чтобы подобранные в этой папке тексты не претерпели радикального изменения.

Я закивал. За пятьдесят тысяч долларов можно опубликовать текст даже с явными орфографическими и стилистическими ошибками. Сумма того стоит.

- Вот, пожалуй, и все, - Волянецкий пружинисто поднялся из кресла. – Мне уже пора уходить, Евгений Кириллович.

- Погодите, - слегка опешил я. – Вы что действительно отдаете мне эти деньги и ваш материал просто так? Без заключения официального договора?

- Конечно, - его лицо озарилось широкой и добродушной улыбкой. – Я навел о вас очень подробные справки. О вашей честности и порядочности среди издателей ходят настоящие легенды.

- Гм, спасибо за комплемент, конечно, но… Ну, ладно, - я махнул рукой. Грешно было отказываться от пятидесяти тысяч долларов ради соблюдения юридических формальностей. – А если мне понадобится вас срочно разыскать? Скажем, посоветоваться…

- Евгений Кириллович, - лицо Волянецкого сделалось серьезным, - с сегодняшнего дня материалы поступают в ваше полное распоряжение. Меня интересует только конечный результат. К сожалению, я не смогу давать советы или отвечать на ваши вопросы. Меня уже просто не будет в этом мире.

“Господи, не собирается ли он покончить жизнь самоубийством? – заволновался я. – Мне еще только не хватало связаться с самоубийцей… Хотя за такие деньги…”

- Так вас подвезти до Москвы? – Волянецкий снова заулыбался. – Поверьте, рейс на Дели все-таки перенесут на завтра.

- Э… Нет, спасибо, - я энергично затряс головой. – Еще посижу, почитаю…

- Ну, как хотите! – он протянул мне руку. – Прощайте, Евгений Кириллович!

Рукопожатие его было быстрым и крепким. Он повернулся и зашагал к выходу из аэропорта.

Некоторое время я сидел, ошарашено вертя в руках пластиковую папку с рукописью и деньгами.

Вот ведь подфартило… Пятьдесят тысяч “американских президентов” редко валяются на дороге. Ай, да Стасик! Дай Бог здоровья его папе, но как только Карпенко вернется в Москву, я ему выставлю хороший магарыч!

Так, ладно, хватит о будущем… Вернемся в настоящее. Если я сейчас лечу в Дели на конференцию, то эту пластиковую папочку с рукописью и деньгами тянуть с собой через таможни и границы вряд ли стоит… Сдавать в камеру хранения такую сумму – это безумие, а съездить обратно в Москву до отлета самолета я уже не успею. Что же делать?

- Уважаемые пассажиры! – звонкий девичий голос возник где-то под сводами вокзала. – В связи со сложной метеорологической ситуацией по трассе полета рейс Москва – Дели откладывается на три часа! Повторяю…

Воздух застрял у меня в горле. Я едва не расхохотался. Нелепое предсказание Волянецкого начинало сбываться!

К исходу третьего часа пребывания в аэропорту прогноз Чеслава Сэмюэля сбылся в точности. По радио объявили о переносе авиарейса на завтрашнее утро. Я вышел из здания аэровокзала, поймал такси и поехал домой.

В перетянутом скотчем пакете и в самом деле оказалось ровно пятьдесят тысяч долларов США.

А вот в картонной папке с веревочными завязочками была вовсе не рукопись… Я за всю свою двадцатилетнюю редакторскую карьеру не встречал более странного текста!