Но сознание я не потерял. Даже сделал попытку подняться, но левая рука предательски подогнулась в локте, и я снова хорошенько ткнулся лбом в мраморные плиты на полу. В голове что-то ослепительно и гулко взорвалось.

Окончательно пришел в себя, когда Инга перевернула меня на спину и несколько раз легонько шлеп ну ла по щекам. Открыл глаза. Пространство над головой еще качалось, как лодка на воде, но цветастые пятна пропали.

Инга лучисто улыбнулась, наклонилась вперед и поцеловала меня в губы.

И сразу же исчезло все лишнее – Ингина тайна, о которой она молчала, инопланетный ГУРОН с его заданиями, моя обида на любимую женщину. Осталась только любовь. Наша любовь. Сейчас и навсегда.

Я ответил на поцелуй, обхватил голову Инги руками, притягивая к себе, но она мягко отстранилась. Погладила меня ладошкой по лицу. Не вставая, на четвереньках, поползла к Волянецкому, который, раскинув руки, лежал на полу около пульта.

Я сначала сел, а потом стал, опираясь рукой о стену, подниматься на ноги. Видел, как Инга принялась нащупывать пульс на шее Чеслава. Замерла на несколько секунд, а потом отпрянула, и тихонько сказала:

- Он мертв…

Чеслав Волянецкий и другие - 14

(рабочие записи)

ПОСМЕРТНЫЙ МЕМУАР

Темнота…

Тишина…

Спокойствие…

Умиротворенность…

Прошло мгновение.

Или, может быть, вечность?

Я…

Я.

Я – есть.

Пространство и время.

И где-то в нем – я. Маленькая соринка в бескрайнем океане мироздания.

“Я мыслю – следовательно, я существую”.

Привет, Декарт!

Картезий, а ты помнишь, как примерно пять тысяч лет назад – конечно, наших, абсолютных, не земных, - мы пили с тобой вино в уютном и теплом кабачке на улочке Луанде в Марселе? За окном ветер мел поземку, хулиганил в ветвях деревьев, рвался внутрь домов. А мы пили вино, ели жареное мясо, и ты от души смеялся, когда я с большими вольностями и купюрами пересказал тебе сюжет “Бабочки” Рэя Брэдбери. Ты помнишь, Рене?

“Я мыслю – следовательно, я существую”.

Яркая белая точка зажглась впереди. Растянулась в линию. Линия изогнулась, замыкая в себе пространство. Окружность оторвалась от плоскости, завертелась вокруг горизонтальной оси.

Я внезапно осознал, что вишу в центре огромного шара.

Черная масса зашевелилась внизу, превращаясь в темную поверхность океана. Легкий ветерок дунул сверху, становясь небом.

Внизу плеснула волна. Сияющее изнутри голубоватым светом тело гигантской черепахи поднялось из морских глубин, распласталось на водяной глади.

Три неярких вспышки над панцирем. Светящиеся внутренним светом огромные серые слоны стали в вершинах треугольника прямо подо мной.

Бешено вертящийся вихрь над слонами. Пыль - диск – земля. Полусфера над диском - небо.

Улыбнулся тонкий серпик Луны. Веснушками рассыпались звезды.

Я рухнул вниз. Как внутри скоростного лифта в небоскребе.

Вертикальные полосы взметнулись от земли. А когда опали через мгновение, я уже стоял на зеленой траве под чистым, по-весеннему умытым куполом неба, на котором теплым тельцем маленького котенка ластилось солнышко.

Ослепительно-яркое нечто возникло передо мной. Сигали сверху вниз и во все стороны одновременно световые зайчики. Закручивались сплетенными косичками из световых нитей огромные воронкообразные спирали. Мириады светлячков, мерцающих бабочек и стремительных пчел веселыми хороводами и шаловливыми стаями попирали пространство.

Я как-то сразу понял, что это нечто есть некто.

- Привет! – сказал-сказала-сказало он-она-оно.

- Здравствуй…те…

Я смущенно кашлянул. Как к нему – или к ней, - обращаться, чтобы не обидеть?

- Давай на “ты”, - совокупность света лучилась добротой и теплом. – И можно в мужском роде.

Он помолчал, словно разглядывая меня глазами – солнечными зайчиками.

– Как тебе мой мир?

- Хорошо сделано, - сказал я. – Добротно. Правда, где-то я уже видел эту модель. Кажется, в учебнике природоведения за четвертый класс.

- Шутник, - он весело фыркнул. – Просто хотелось одновременно произвести на тебя впечатление и создать более-менее приемлемые условия для нашего разговора.

- Тебе удалось, - я кивнул. – Мне здесь нравится.

Опустил глаза вниз и вдруг увидел, что у меня нет тела. Ни ног, ни рук – вообще ничего. Точнее, их не видно, но я их ощущаю. Герберт Уэллс, “Человек-невидимка”, книга вторая.

Он, видимо, перехватил мой взгляд, пояснил:

- Я вытащил тебя ненадолго, поэтому решил не восстанавливать тело полностью. Только обозначил общие ощущения.

- Я что, умер?

Тела у меня не было, но где-то в глубинах этой моей невидимости повеяло могильным холодком.

- Было дело, - подтвердил он. – Три попадания из “вальтера”, болевой шок, клиническая смерть.

- Жаль, - вздохнул я. – Хотелось бы еще пожить…

- Не бери в голову. Еще поживешь, - я почувствовал его улыбку.

Он помолчал и виновато добавил:

– Я не мог напрямую вмешаться, когда Донилья там у вас куролесил и стрелял в тебя… Извини, мы едем в разных трамвайчиках и по разным рельсовым путям…

Его голос звучал в воздухе из ниоткуда. Со всех сторон.

- Да ничего, - я взмахнул невидимой рукой. – Nemo liber est , quicorpori servit – тот невольник, кто раб своего тела. Дело прошлое. Проехали.

- Но я слегка изменил траектории пуль, - поспешно сказал он. – Твои ранения - сквозные. Тебя быстро поставят на ноги.

- Спасибо. А как там наши?

- Нормально. Королевин легко ранен. У Мартына и Инги – только ссадины. Леонтьев – вообще как огурчик. Чего не скажешь о Донилье: убит наповал.

- С минуты на минуту должны появиться головорезы мироустроителей. Какая-то спецгруппа.

- Не появятся, - он засмеялся. – Я запечатал их порталы. Все до единого и навсегда. Большинство мироустроителей оказались заперты на одной из своих Земель. Без всяких шансов в обозримом будущем снова оказаться в межмирье. Думаю, им будет полезно повариться в собственном соку!

- Отлично, - я облегченно вздохнул. – Э… Все хочу тебя спросить, да как-то неловко…

- Спрашивай, - подбодрил он. – Готов ответить почти на все твои вопросы.

Я собрался с духом:

- Ты – это Он?

Пауза. Невидимой кожей я буквально впитывал его недоумение и растерянность. Наконец, он понял. Захохотал бешено, засветился всеми цветами радуги:

- Дурень! Как ты мог подумать?! Я – это я. Всего лишь я. Такая же сущность, как и ты. Только другая.

- Извини…

- А вообще-то ты резвый малый, - сказал он, отсмеявшись. – Хулиган вселенских масштабов. Я и не предполагал, что ты можешь сотворить такое всего за несколько секунд, барабаня по клавишам на пульте…

- Проект “Гагарин” завершен, - я пожал плечами. – Один миллион восемьсот двадцать три тысячи пятьсот сорок семь Солнечных систем и соответственно Земель выйдут из пространства темной материи в нашу Вселенную. Всего-то.

- Всего-то! – передразнил он. – Миры, видишь ли, выйдут… А крупнейшее шаровое скопление в масштабах Галактики не хочешь? Земное человечество как состоявшуюся космическую цивилизацию не предполагаешь?

- Ну, и отлично. Это была изначальная цель проекта “Гагарин”. Создать “человеческий космос”, чтобы с его порога затем устремиться к другим мирам.