Так проходил день за днем. Группа все уменьшалась. Каждый день кто-то покидал госпиталь, навсегда распрощавшись с мечтой о полетах в космос. А когда в двадцатых числах февраля программа медицинского обследования была закончена, в группе оставалось всего четыре человека. Мы объединились с летчиками, прошедшими ранее первый этап испытаний.
Мой ведущий врач все более внимательно относился ко мне, требовал тщательнее выполнять распорядок дня. Я испытывал волнение, внутреннюю напряженность. В конце концов, из всей нашей группы остался я один. Один из тридцати летчиков, годных без ограничения к летной работе на самолетах-истребителях, но не годных по состоянию здоровья к космическим полетам.
Подъем в барокамере на шесть тысяч метров оказался для меня самым трудным, причем по моей вине. Перед прохождением испытаний в барокамере каждый из нас дотошно расспрашивал товарищей, которые уже прошли подобное испытание. Те очень подробно и с большим желанием помочь товарищу давали советы, как себя вести, как дышать и т. д. Получил огромное количество таких советов и я. И вот отправился в барокамеру. Когда высота достигла шести тысяч метров, я сознательно начал глубоко и довольно часто дышать, хотя в этом никакой надобности не было. Потом врачи объяснили мне, что я был на грани потери сознания не от недостатка кислорода, а, наоборот, от недостатка углекислоты. Но организм мой выдержал и это испытание. Осталось еще два заключительных подъема — на четырнадцать и пятнадцать тысяч метров. Вся моя воля, мое поведение были направлены на то, чтобы выдержать и это испытание. Наверное, излишне волновался, потому что в ночь перед подъемом на четырнадцать тысяч метров впервые в своей жизни никак не мог заснуть. Часа в три ночи взял у дежурной сестры таблетку снотворного. Проспав не более четырех часов, почувствовал, что не выспался, но мне не хотелось признаваться в этом врачу, срывать и задерживать план обследований.
Евгений Алексеевич осмотрел меня, измерил давление крови, пульс. Спросил, как себя чувствую, хорошо ли спал. Он отметил, что пульс и давление у меня отличаются от обычных величин. За 35 дней врач изучил меня, наверное, лучше, чем я себя за 26 лет. Пришлось признаться, что плохо спал. Испытания в этот день были отменены. Меня строго предупредили, что я честно и подробно должен информировать врача о своем самочувствии. В дальнейшем так и было. Заключительные испытания я прошел успешно» (3.3).
Первичный медицинский отбор продлился до января 1960 года. Теперь предстоял следующий этап отбора.
Он начался в следующем году, после выхода 11 января 1960 года директивы Генерального Штаба ВВС №321141 «О формировании ЦПК ВВС и отряда космонавтов», в которой оговаривалось и планируемое число космонавтов - 20 человек (3.2).
В тот же день приказом Главнокомандующего ВВС К.А.Вершинина была организована войсковая часть 26266, задачей которой была подготовка космонавтов. Впоследствии эта часть была преобразована в Центр подготовки космонавтов ВВС (ЦПК).
«К февралю 1960 года этап психофизиологического обследования успешно прошли лишь 29 человек, ставшие финалистами отбора. 105 человек были либо отсеяны по медицинским показаниям, либо сами отказывались проходить 2-й этап медкомиссии. Фамилии всех этих кандидатов вряд ли когда будут известны полностью (вот среди этих не прошедших медкомиссию летчиков вполне мог оказаться и Анатолий Данилович Землянов, о котором мы упоминали выше – С.Ч.).
Итак, на мандатную комиссию были представлены кандидатуры 29 человек, полностью прошедших все этапы медицинского обследования и получившие допуск к специальным тренировкам:
Аникеев Иван Николаевич
Беляев Павел Иванович
Бессмертный Николай И.
Бондаренко Валентин Васильевич
Бочков Борис И.
Бравин Георгий А.
Быковский Валерий Федорович
Варламов Валентин Степанович
Волынов Борис Валентинович
Гагарин Юрий Алексеевич
Горбатко Виктор Васильевич
Ефременко Михаил А.
Заикин Дмитрий Алексеевич
Иноземцев Григорий К.
Карпов Валентин А.
Карташов Анатолий Яковлевич
Комаров Владимир Михайлович
Леонов Алексей Архипович
Лисиц Лев Зиновьевич
Нелюбов Григорий Григорьевич
Николаев Андриян Григорьевич
Попович Павел Романович
Рафиков Марс Закирович
Свиридов Валентин П.
Тимохин Иван М.
Титов Герман Степанович
Филатьев Валентин Игнатьевич
Хрунов Евгений Васильевич
Шонин Георгий Степанович
Точно неизвестно, как проходила работа этой мандатной комиссии. Когда именно было принято решение о том, кого принимать в космонавты, а кого - нет? Есть сведения, что кандидат В.А.Карпов сам отказался от назначения уже после получения допуска. Попытка разобраться в вопросе формирования отряда осложняется тем, что кандидаты в космонавты зачислялись в отряд не одновременно, а отдельными группами. Поэтому возможно, что кто-то из тех девяти человек, которые так и не попали в отряд, тоже прошел мандатную комиссию, но был оставлен «в резерве» (3.2).
Отбор в первый отряд завершился. Начиная с лета 1959 года, из числа летчиков – истребителей реактивной авиации Военно-воздушных сил СССР были рассмотрены личные дела, летные и медицинские книжки 3461 летчика. Первичную беседу отборочные группы провели с 347 авиаторами. Для проверки в госпитале летчиков - кандидатов в космонавты набралось 206 человек. 52 человека отказались лечь на медицинское обследование. Из 154 оставшихся «абитуриентов» 18 человек отказались от дальнейшего прохождения обследования уже в первые дни отбора в госпитале. Два кандидата были отбракованы в ходе медицинского обследования. Главную медицинскую комиссию сумели пройти 29, а мандатную - всего 20. Двадцать из трех тысяч четыреста шестидесяти одного… В отряд космонавтов попал в среднем один летчик из 173 рассмотренных кандидатур.
В первом отряде космонавтов были 9 лётчиков Военно-воздушных сил, 6 лётчиков Противовоздушной обороны и 5 лётчиков авиации Военно-морского флота. На момент зачисления самому старшему из кандидатов в космонавты, Павлу Ивановичу Беляеву, было 34 года, самому младшему, Валентину Васильевичу Бондаренко - 23 года.
Как восприняли известие об успешном прохождении отбора Валентин Бондаренко и другие «счастливчики»? Что чувствовали, о чем думали эти двадцать молодых мужчин, которым предстояло стать первым отрядом советских космонавтов? Радовались, конечно… Почти через четверть века Георгий Шонин напишет:
«Мы были счастливы и горды, что стояли у истоков пилотируемых полетов в космическое пространство, что именно нам довелось начинать подготовку к первым космическим стартам и первым «на родную Землю со стороны взглянуть». Нам повезло: мы родились вовремя! Пятью годами раньше – не подошли бы по возрасту, пятью годами позже – пришли бы уже на проторенный путь. И в том и в другом случае за нас это великое дело сделали бы другие» (3.4).
Не обошлось и без шалостей. Дважды Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Борис Валентинович Волынов в одном из своих интервью вспоминал:
«Наша госпитальная палата находилась на втором этаже – огромная, около тридцати кроватей. Потолок был очень высокий, и его поддерживали деревянные стойки. И тот, кто нормально проходил комиссию, должен был взобраться по этой стойке под потолок и на потолке оставить отпечаток своей ступни. Свой след, так сказать! Таких счастливчиков в результате оказалось совсем немного – всего 20 человек» (3.5).
После мандатной комиссии кандидаты вновь разъехались по своим гарнизонам в ожидании вызова в Москву. 3 марта 1960 года появился приказ Министерства обороны СССР №31 «Временное положение о космонавтах», на основании которого определялись статус и обязанности космонавта.
Первые вызовы в Москву были направлены в конце февраля. Первым в самом начале марта в Москву прибыл Павел Попович. Через три дня к нему присоединился Валерий Быковский, затем приехали Иван Аникеев, Борис Волынов, Юрий Гагарин, Виктор Горбатко, Владимир Комаров, Григорий Нелюбов, Андриян Николаев, Герман Титов, Георгий Шонин. Еще через четыре дня приехал Алексей Леонов.
