В то время на отбор кандидатов в космонавты накладывались довольно жесткие ограничения, которые при последующих наборах в космонавты были смягчены. Во всяком случае, при отборе первого отряда космонавтов любая кандидатура отвергалась уже при малейшем отклонении в состоянии здоровья от предусмотренного требованиями.

Прибывая в авиационную часть, мы внимательно просматривали личные дела тех летчиков, которые согласно их летным и медицинским книжкам подходили нам по возрасту, росту, весу и ряду других признаков. Затем мы подробно расспрашивали местных врачей о состоянии здоровья и своих личных наблюдениях относительно заинтересовавших нас кандидатур.

Сделав выбор о какой-либо кандидатуре, мы приглашали летчика для личной беседы. Нам был рекомендован ряд вопросов, на которые полагалось услышать определенный ответ от опрашиваемых летчиков. Одним из этих вопросов был: «Желаете ли вы летать на более современных типах самолетов, на новой технике?» Как правило, все летчики на этот вопрос отвечали положительно, так же как и на вопрос: «Хотели бы Вы летать на новых типах самолетов и работать летчиком-испытателем?»

В ходе беседы как бы невзначай задавался и вопрос, который был весьма существен: «Хотели бы Вы полететь на ракетах вокруг Земли?» И здесь реакция была различной. Большинство летчиков отвечали положительно, но иные медлили с ответом или отвечали: «Надо подумать», а встречались (хотя и редко) и те, кто сразу отвечал отрицательно. Затем отобранные в результате бесед кандидатуры обсуждались нами у командира части и его замполита».

Осенью 1959 года молодых летчиков стали по одному вызывать на собеседование в штаб войсковой части. Вызвали и Валентина Бондаренко. Старший лейтенант зашел в комнату для собеседования, представился. Собеседников оказалось двое. Средних лет, оба подполковники, с петлицами военных медиков. Один за другим посыпались вопросы… Как ваше здоровье? Довольны ли вы своей службой? Как летаете? Хотели бы вы летать на новой технике? А на спутниках вокруг Земли?

- Я согласен, - твердо ответил Валентин Бондаренко. – Когда нужно лететь?

- Ну, сначала нужно пройти медицинскую комиссию, - улыбнулся один из офицеров. – А уже потом…

«Кандидатов вызывали в Москву, на стационарное обследование в Научно-исследовательский авиационный госпиталь (НИАГ), проходившее в два этапа: клиническое обследование в объеме врачебной экспертизы лиц летного состава истребительной авиации и психофизиологическое обследование. Продолжалось обследование в среднем два месяца.

Руководителем работ по отбору в первый отряд космонавтов был назначен М.Д.Вядро. В работе группы по отбору в отряд принимали участие многие специалисты-медики: И.И.Брянов (отоларинголог), Ф.Д.Горбов (психолог), Н.С.Ивлев (хирург), Е.Т.Малышкин (терапевт), Г.П.Михайловский (физиолог), Н.В.Орлов (рентгенолог) и многие другие.

Приезжали кандидаты группами по 20 - 30 человек. В первые дни отбора (уже в госпитале) 18 человек отказались от дальнейшего прохождения обследования. Причиной были опасения, что неудачное прохождение отбора может помешать в дальнейшей лётной работе. Ещё два человека были отбракованы медицинской комиссией. Кроме всевозможных анализов и осмотров кандидатов подвергали так называемым «нагрузочным пробам» - выдерживали в барокамере, крутили на центрифуге, проверяли устойчивость организма к гипоксии и перегрузкам» (3.2).

Один из участников первого медицинского отбора в космонавты вспоминал:

«В Научно-исследовательском авиационном госпитале (НИАГ) мы находились тридцать пять суток. Каждый день, включая субботы, проходили пять-шесть обследований. Вот что писал по этому поводу академик Парин, который имел к этому прямое отношение: «Пожалуй, не было в организме такой «детали», которая не подвергалась бы врачебным исследованиям. Лабораторный анализ мочи, к примеру, проводился на 20, анализ крови на 49 параметров». А рентген? Казалось, что человека хотят просветить от макушки до пят. Почти каждый день направляли в это заведение. Кто-то пошутил над молодоженом Алексеем Леоновым: «Потеряешь ты, Леша, свою мужскую силу. В лучшем случае у тебя не будет наследника, в худшем потеряешь свою молодую жену…» Прослышав об этом, руководство госпиталя выделило специалиста, который популярно объяснил, что облучаемся мы в абсолютно безопасных дозах».

Обследование и в самом деле оказалось очень серьезным. Помимо обычных анализов и проверок – взятия проб крови, снятия кардиограммы и прохождения рентгена – кандидатов в космонавты подвергали невиданным испытаниям: ставили вниз головой и при этом измеряли давление, поочередно опускали то в холодную, то в горячую воду, что-то капали под веки, подвергали акустическим воздействиям: грохот, визг, шум, свист.

Молодым летчикам уже в первый день тестирования стало ясно, что многих из них отсеют по медицинским показателям не только от будущей космической работы, о которой у всех было смутное представление, но и от летной работы вообще, а некоторых даже спишут вчистую. Поэтому некоторые военные авиаторы решили не рисковать летной карьерой, собрали вещи и уехали сразу, уже на второй или третий день обследования. Валентин Бондаренко остался. Ему не хотелось отступать на полпути. В течение трех недель он выдержал все испытания и успешно прошел все стадии медицинского обследования. У медиков не было никаких претензий к нему.

Вспоминает Ирина Павловна Пономарева - ведущий научный сотрудник Государственного научного центра Российской Федерации «Институт медико-биологических проблем». В 1959 году она участвовала в отборе будущих космонавтов:

«Начальник Центра подготовки космонавтов Евгений Анатольевич Карпов приносил по утрам из секретного отдела толстые пронумерованные, прошитые и опечатанные тетради, и мы карандашами разного цвета отмечали тех из кандидатов, которые соответствовали следующим антропометрическим параметрам: рост до ста семидесяти сантиметров, вес до семидесяти двух килограмм и возраст до тридцати лет».

Теперь, с позиций сегодняшнего дня, можно с уверенностью говорить, что требования по медицинским показателям при отборе в первый отряд космонавтов были очень завышены. Но тех людей, которые отбирали первых космонавтов можно понять. Во-первых, никто не знал, как поведет себя человеческий организм в космосе. Во-вторых, предстоял испытательный полет на совершенно новой технике. Для успеха предстоящего дела требовалась абсолютная надежность всех его составляющих, в том числе и человека-пилота. Поэтому и «зверствовали» медики осенью 1959 года, отбирая кандидатов на первые космические полеты, беспощадно отсеивая молодых авиаторов при любых нестандартных параметрах здоровья.

О тех днях медицинских проверок Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР Евгений Васильевич Хрунов вспоминал:

«Собралась (в госпитале – С.Ч.) довольно большая группа летчиков, три года назад окончивших училище и служивших в разных частях. Вначале мы вели разговоры о том, кто где служил, об общих знакомых, о семьях, но вскоре наступили монотонные госпитальные будни, и если учесть, что все мы были практически здоровы, то можно представить, насколько это было «весело». Дни тянулись медленно, похожие один на другой. В восемь часов мы вставали по сигналу «подъем», занимались зарядкой, бегали в парке госпиталя.

После утреннего туалета дружно шли завтракать и затем встречались только в коридорах, в перерыве между приемами у того или иного врача, неизменно спрашивая друг друга, как дела.

Дела шли по-разному. Кто завалился, не прошел на том-то или на том-то, кто ждет очереди к следующему врачу... В 14 часов все шли на обед, а после обсуждали события дня. О космосе старались не говорить. Самыми приятными для меня были в то время часы послеобеденного отдыха, когда представлялась возможность взять в руки книгу и углубиться в чтение.

Самые тяжелые испытания с точки зрения физических нагрузок (центрифуга, барокамера) по плану производились в конце обследования. Готовясь к ним, мы строго выполняли ежедневный часовой моцион - быстрая ходьба по парку до пяти километров. В 23.00 ложились спать, предварительно тщательно изучив план обследований на следующий день.