Поздней ночью помощник в очередной раз измерил температуру и снова сделал анализы.

– Излечение есть.

Шаман встрепенулся и бросился изучать данные анализаторов.

– Отлично, просто чудесно! Налицо положительная динамика. И это за такое короткое время. Она будет жить!

Он радостно запрыгал по комнате, ощущая удовольствие от проделанной работы и достигнутого результата.

Родители девочки всё время дежурили под дверью, так что стоило только позвать, и они тихо вошли в комнату, бросая любящие взгляды на дочь.

– До полного излечения ещё далеко, – сообщил шаман, надевая плащ и шапку с клювом. – Но страшное уже позади. Мы отогнали от неё смерть. Теперь вам надо строго слушать меня и делать что говорю.

Супруги закивали, чутко вслушиваясь в его слова.

– Сутки не кормить, но давать много тёплого питья. Много тёплого питья. Тело должно выгонять грязь от болезни. Потом давать только лёгкую еду, лучше бульоны из птицы, но жира поменьше. Я оставлю лекарства. Это колдовские, секретные лекарства. К ним нельзя никого допускать. И никому нельзя о них рассказывать! Каждое утро и каждый вечер ей надо будет давать по одному яйцу великой чёрной паучихи. Не пропускать! Не забывать! Строго каждое утро и каждый вечер! И уже через неделю она будет здорова.

Мельник молча снова обнял друга. Впрочем, шаману и не нужны были особые слова, настоящую глубокую благодарность он видел в глазах. По его сигналу слуга высыпал в дрожащую ладонь мельника несколько таблеток.

– Да. И если вас спросят, вы должны говорить, что заплатили мне целый золотой, который копили на нового осла, – предупредил он супругов. – Никому никогда ни слова, что я с вас ничего не взял. Сами понимаете, мне надо что-то есть и по хозяйству приобретать. И потом отбоя не будет от наглых желающих полечиться на дармовщину… И мои силы тоже не безграничны… И запасы…

Тут шаман быстро развернулся и не прощаясь вышел из комнаты, прошагал по тёмному дому и вышел на улицу, где с наслаждением вдохнул свежий холодный воздух.

– Темно и очень опасно, – предупредил помощник, гася фонарь на животе. – Пешком передвигаться нецелесообразно.

– Согласен, – ответил лекарь, чутким взглядом обшаривая окрестные дома. – Могут напасть. Давай на тебе. Всё равно нас никто не увидит.

Он залез на спину помощника, поместил ноги в образовавшиеся углубления и сел на специальный вырост, схватился за ручки в плечах и кашлянул, подавая сигнал начала движения. В кромешной темноте, поглотившей деревню, они помчались по улицам.

Впрочем, зрение помощника в свете не нуждалось. Он видел на много вёрст вперёд, чётко определяя все препятствия, так что шаману оставалось только положиться на своего верного товарища. В дороге лекарь даже немного задремал, пока они пересекали густой лес и поднимались по склону крутой горы, на которой и стояла его избушка.

Возле дома помощник аккуратно спустил его на землю. Ёжась на резком холодном ветру, дующем из ущелья, шаман всматривался в тёмное прозрачное небо, усеянное мириадами ярких звёзд, и терпеливо ждал, пока помощник отключит охранную систему жилища.

Они вошли в декоративную избушку, построенную лишь для приёма посетителей, в ней даже не было жилого помещения. За пологом из шкур, где шаман обычно имитировал колдовские ритуалы, они открыли в полу металлический люк и по очереди спустились в нутро небольшого грузового космического корабля, потерпевшего крушение семь лет назад.

Сняв плащ и рясу, молодой шаман аккуратно сложил их на сиденье капитанского кресла и прошёл к неработающей анабиозной камере. Прежде чем лечь на её мягкое силиконовое дно, он окинул взглядом коробки с лекарствами и медицинским оборудованием, которые должен был доставить на дальнюю колонию.

– Роберт, – позвал он еле слышно, не отрывая тоскливого взгляда от фотографии маленькой беловолосой девочки.

– Да, Ваня, – отозвался из глубины корабля товарищ.

– Аварийный маяк работает?

– Да, Ваня. Работает каждую секунду.

– Как думаешь, когда-нибудь они прилетят за нами?

– Обязательно, Ваня. Я уверен, что они ищут нас без устали. Поисковые роботы отправлены во всех направлениях. Рано или поздно они найдут нас и спасут.

– Главное, чтобы не слишком поздно, – прошептал лекарь. – Когда-нибудь наш груз истощится – наши лекарства закончатся. И я больше не смогу лечить людей. Они перестанут в меня верить. И перестанут бояться. Когда-нибудь очередное покушение наместника короля окажется успешным. Они проломят мне голову и сожгут на костре. А тебя, отличного медицинского робота-диагноста разберут на винтики, которыми будут успешно торговать как редкими колдовскими артефактами.

Робот ничего не ответил, а человек продолжил:

– Почему люди так устроены, что их гораздо легче заставить себя бояться или ненавидеть, чтобы управлять ими?

– Не знаю, Ваня, – тихо ответил робот.

– Лучше бы они всё-таки прилетели за мной пораньше. Знаешь, почему?

– Почему, Ваня?

– Потому что если они прилетят слишком поздно, то им некого будет забирать. Наступит момент, когда я настолько войду в свою роль, что моя напускная ненависть к этим несчастным тёмным аборигенам превратится в настоящую. И тогда я перестану быть самим собой… Тогда не останется человека… Останется только шаман.

Инспектор был недоволен. Это читалось и в брезгливом выражении лица, и в нервном подёргивании конечностей, и в высокомерной манере речи. Ему решительно не нравились результаты проверки. Начальник станции же делал вид, что решительно не понимает, из-за чего весь сыр-бор.

Подумаешь, ну ест он местных животных. Что в этом странного и плохого!? Все животные существуют для того, чтобы их кто-то ел. Кто сильнее, тот и ест. Непреложный закон природы. И позицию Инспектора и всего правления Космической Корпорации начальник станции считал лицемерием и трусливым уходом от реальности. Даже отказом от признания собственной хищнической сущности. Были бы они здесь, в сотнях световых лет от своей планеты, если бы их предки питались травой, а не мясом животных? Нет, конечно! Так бы и ковырялись в своих грязных пещерах. Свою мысль он решил перенести в разговор:

– Вот скажите мне, достопочтенный Хор, разве смогла бы наша цивилизация охватить своим великодушным вниманием и нежной властью добрую половину Галактики, если бы с самого начала мы жевали одну только зелень? – видя, что инспектор не собирается отвечать на этот вопрос, он всё же продолжил гнуть свою линию. – А я вам отвечу, что нет! Не смогла бы! Ни одно растение не даст такого объёма полезных и питательных веществ как свежее, нежное мясо только что убитого животного!

– А никто и не говорит, что есть мясо плохо, – кисло процедил Инспектор Хор, хлопая глазами. – Проблема состоит в том, что вы, вопреки пятнадцатому параграфу Устава Смотрящей станции, едите местные формы жизни. А это строжайше запрещено. И не столько из соображений вашей собственной безопасности (хоть подыхайте, на смену сразу пришлют нового начальника станции), сколько из уважения к формам жизни, обитающим на этой планете. Космическую этику ещё никто не отменял. Это неэтично и отвратительно.

– Вам в ваших кабинетах легко и просто об этом говорить, – с раздражением бросил собеседник, впиваясь отличными белыми зубами в какую-то варёную зелёную массу. – А мы здесь на местах страдаем от отсутствия хорошего мяса!

– Но ведь вам регулярно высылают необходимые запасы замороженного мяса с нашей планеты!

– Но так его же есть невозможно! – заревел начальник станции, выходя из себя.

Терпение его было уже на исходе, хотелось просто загрызть Инспектора и выкинуть его сухопарое тельце за двери станции на растерзание местным хищникам. Он с отвращением швырнул на стол ком зелёной гадости, который им подали на обед в честь Инспектора, и нажал на кнопку вызова кухни на подлокотнике своего кресла:

– Хес, несите нам мясо!

В полной тишине красиво оформленного обеденного зала они дожидались повара с мясом, кидая друг на друга раздраженные злые взгляды и раздумывая, какие ещё доводы можно было бы привести в пользу своей точки зрения.