– Иди, – легонько подтолкнул он её к мешочку с сокровищами. – И будь здорова. Лучезарная солнечная Ладя́на дарит счастье только тем девочкам, которые сами хранят своё здоровье.

– Все? – требовательно спросил он у слуги, внимательно оглядывая окрестные улицы в поисках неосмотренного ребёнка. – А где же Чугено́к?

– А он помер зимой! – с готовностью ответил один из мальчиков. – Лихорадка забрала.

Шаман вздрогнул и сильно напрягся, чтобы не показать своё расстройство. Запахнув полы рясы, он сделал знак слуге и быстро зашагал к центру деревни, заставив себя не оглядываться на радостно галдящих детей, смакующих прозрачные камушки на деревянных палочках.

– Скоро надо будет обязательно пополнить запасы сахара. Уже заканчивается, скоро детей угощать нечем будет. Пошлю тебя за сахарным тростником, пару дней уж пересижу один. Туда они до меня точно не доберутся…

– Удачно ты придумал положить в конфеты аскорбиновую кислоту, – отметил слуга, активно работающий всеми глазами, чтобы исключить нападение на шамана с крыши или из-за угла какой-нибудь лачуги.

– После долгой зимы им это здорово поможет… Хоть немного… Плодов и овощей им точно никто не давал. Зубы у многих в плачевном состоянии, у двоих отметил цингу. Потом напишу письмо наместнику, потребую подкормить детей.

– Ты с ними так внимателен и заботлив, – отметил слуга, ногой отшвыривая с дороги крупный камень, чтобы тот не попался под ноги шаману.

– Потому что в них сокрыто светлое будущее этой убогой общины, застрявшей в чёрном средневековье и мракобесии. У них отличный потенциал. А ещё каждый из них напоминает мне о ней.

– Не начинай, – сухо приказал слуга. – Ты знаешь, что тебе нельзя думать и говорить о дочери.

Шаману не пришлось ничего отвечать, потому что они как раз подошли к дому, в котором проживал торговец. Богатый по местным меркам дом был обнесён высоким каменным забором.

– Аруб, открывай! – очень громко прокричал слуга на всю улицу, ударяя ногой по двери. – Великий кудесник по твою дочь явился!

Через несколько мгновений распахнулось маленькое смотровое окошко, чей-то испуганный глаз посмотрел на гостей, загрохотали многочисленные засовы, и тяжёлая дверь распахнулась. На пороге стояла бледная как смерть служанка.

Не говоря ни слова шаман шагнул вперёд, глупая девица в ужасе отпрянула в сторону, чтобы ненароком не прикоснуться к его проклятым одеждам или посоху, иначе у неё, несомненно, должны были отсохнуть руки и ноги.

Верный слуга следовал за ним по пятам. Именно этот момент являлся самым опасным, потому что шаман был незащищён от нападения спереди, если бы кому-то из его многочисленных недругов пришло в голову расквитаться с ним именно сейчас. Но ради щедрого гонорара иногда приходилось идти на такой риск. Именно поэтому шаман очень редко посещал больных на дому, предпочитая принимать их в своей защищённой и подготовленной избе.

– Где девица на сносях? – грубо вопрошал шаман у домашних, высыпавших ему навстречу. Эту грубость, граничащую с ненавистью, ему даже не надо было изображать, потому что он терпеть не мог эту подлую семейку зажиточных торговцев, которые помогали королевскому наместнику обкрадывать и обездоливать людей в деревне.

– Тут, великий государь, – залебезил глава семейства, толстый уродливый купец, вытирающий об одежду жирные пальцы.

– Жрал, что ли? – неприязненно поинтересовался шаман, задерживаясь на месте на несколько секунд, чтобы слуга проверил весь дом и особенно подвал на предмет возможной засады.

– Вот откушали немного, – расплылся в фальшивой улыбке купец. – Ежели и ты желаешь…

– Не нужна мне ваша грязная еда, – отрезал шаман и по сигналу слуги направился в комнату, где лежала беременная.

Дородная некрасивая девчонка лет пятнадцати лежала на грязных простынях, прикрытая плотным тяжёлым одеялом. В комнате было темно и пыльно. Воняло по́том и чем-то кислым.

Слуга колдуна грубо закрыл дверь перед самым носом хозяина дома, оставив всю остальную семью по ту сторону. Беременная бросила на него испуганный взгляд.

– Чего разлеглась? – поинтересовался шаман у неё, первым делом сдирая с окна грязные пыльные куски ткани. – Тебе ходить надо, работу по дому посильную выполнять. От лежания на кровати ребёнок только слабее и тупее родится.

– Матушка велела, – роженица потупила глаза в ложной скромности.

– Дура твоя матушка, – грубо отрезал шаман, поспешно открывая окно, чтобы впустить внутрь свежий воздух. – От кого дитя?

– Вот уж не ведаю, господин, – прощебетала девица, глядя исподлобья. – Ветром принесло.

– Ври больше, – прыснул со смеху шаман. – Пятеро их у тебя было. И нечего меня тут сказками кормить, всё знаю. Двое были заезжие военные на службе короля. У наместника с ними кувыркалась, блудница бесстыжая.

Девчонка попыталась что-то возразить, но громкий трубный звук страшного слуги заставил её заткнуться и застыть без движения в кровати.

– Всё про тебя знаю, – продолжил шаман, с отвращением глядя на грязную посуду, стоящую на полу. – Третий – это Марум, сын конюшего. Четвёртый – друг отца твоего, купец из соседней деревни, который торговать приезжал.

У девчонки распахнулись глаза от удивления и страха, что о таком может узнать отец.

– Вот-вот, – усмехнулся шаман, для порядка тряся колокольчиками и притопывая на месте простую часть ритуального танца. Слуга вторил ему низким гудением. Перед девчонкой спектакль можно было особо не играть, но блокировать уши подслушивающих это помогало замечательно.

Он подошёл к беременной, нагнулся, приблизил губы к её уху и проговорил низким злым голосом:

– Я твою гнилую распутную душу вижу насквозь. Тебя уже и так ожидает в своих чертогах паучья царица за твои прегрешения. Но искупить свой грех можешь и получить лучик надежды от лучезарной Ладяны, если дитя своё вырастишь и воспитаешь в правильном виде.

– Клянусь, великий господин, – на глазах девчонки заблестели искренние слёзы. Поняв, что колдун владеет сведениями обо всех её секретах, она сбросила защитную маску и теперь осталась перед ним в переносном смысле нагая, трепеща перед неизбежным страшным исходом её жизни.

– Я и пятого знаю. Это сам наместник, – прошептал лекарь. – Думала, что он тебя благами одарит? Жизнь тебе счастливую даст? Ты для него просто игрушка. Просто одна из дур, которые под него ложатся в напрасной надежде обрести счастье с богатством и властью над соплеменниками.

Девчонка зарыдала в полный голос. Шаману не нравилось, что он доводит её до такого состояния. Но ему нужно было закончить психологическую воспитательную атаку. Поэтому он продолжал жарко нашёптывать в ухо.

– Не бывать тебе с ним никогда. И думать не смей лезть к этому чудовищу, только жизнь свою окончательно поломаешь. А сейчас ложись на спину и раздвигай ноги. Слуга мой определит точно, всё ли хорошо у ребёнка, кто отец, и какого пола будет ребёнок, а также к каким ремёслам его кровь будет предрасположена. Ты же хочешь знать?

Девчонка молча кивнула головой и исполнила приказ, задрав полы ночнушки и подняв колени. Пока помощник совершал все необходимые манипуляции, шаман, собрав руки за спиной, задумчиво вышагивал по комнате, брезгливо осматривая пыльную примитивную мебель и пятна плесени на стенах.

Потом пару минут он стоял у открытого окна и разглядывал унылый внутренний двор торговца, прислушиваясь к звукам с улицы. Слов было не разобрать, но за забором собрались несколько человек, привлечённые его прибытием.

– Их слова опасны для меня? – прошептал он на пределе слышимости человека.

– Нет, – ответил слуга, заканчивая свои действия с роженицей.

– Так, давай посмотрим, – шаман прищурился, глядя на таинственные письмена, проступившие огненными знаками на груди слуги. – Тебе повезло, отец твоего ребёнка сын конюха. Неплохой парень, мало болезней, работящий… Ребёнок будет здоровый и красивый. Девочка у тебя будет… О!

Шаман вскрикнул от удивления и застыл. Девчонка тоже испуганно замерла.