— У меня вчера день не задался, — пробормотала я, и его губы изогнулись.

— Ага, я понял.

— Я не думала, что делаю, — продолжила я.

— Понял, детка.

— Честно говоря, я не совсем понимаю, что на меня нашло, — призналась я.

— Не волнуйся, надеюсь, такого не повторится снова.

Я сделала глубокий вдох.

— Ну, учитывая, что в прошлый раз я не совсем контролировала ситуацию, не могу дать тебе такого обещания.

— Мать твою, — пробормотал он, подняв голову к изголовью кровати.

— Но я постараюсь, — предложила я, он опустил на меня глаза, и когда он это сделал, выражение его глаз изменило, у меня даже перехватило дыхание.

— Ты такая милая, значит, мы покончили с этим текущим дерьмом?

— Если я соглашусь, ты разрешишь мне пойти и выпить кофе?

Его лицо приблизилось.

— Детка, мне нравится, когда ты такая милая, но то, что я говорю очень важно.

Я сделала еще один вдох и задержала его взгляд, прошептав:

— У меня есть выбор и я могу не согласиться с тобой?

— Нет, — мгновенно ответил он.

— Я так и думала, — пробормотала я.

— Рыжая, ты все еще такая милая.

Я вздохнула.

Затем мой голос смягчился, руки сжались вокруг него, и я прошептала:

— Мне очень жаль то, что произошло с твоей сестрой.

Тэк прикрыл глаза и прижался лбом к моему.

Вот оно.

Черт, вот оно. Он рассказал мне все, но я должна была догадаться в тот момент, когда посмотрела в его бодрствующие, настороженные глаза, когда проснулась.

Он беспокоился о моем душевном состоянии, о наших отношениях, он не спал, а я двигалась через драму, принимая все, чем он был сейчас, все, чем он был раньше, и мое принятие значило все.

Как и то, что я ему давала, все, что Кейн «Тэк» Аллен давал мне, означало то же.

Всё.

Я продолжала говорить:

— Твою историю трудно воспринимать сразу.

Он открыл глаза, посмотрел в мои и прошептал:

— Детка…

— Но я не твое отпущение грехов, милый. Ты заслужил отпущение грехов еще до того, как встретил меня.

— Ты моя награда.

Боже.

Мне нравилось, что он так думал. Сильно нравилось.

Поэтому я согласилась:

— Хорошо.

— Ты влюблена в меня, — заявил он, и у меня перехватило дыхание.

Мне пришлось вытеснить свое «я».

— Ну…

Его голова приподнялась на полдюйма, и он повторил:

— Ты влюблена в меня.

Я закрыла глаза.

— Смотри в глаза, детка.

Я открыла глаза.

— Ты влюблена в меня, — повторил он.

— Да, — прошептала я.

— Как только мы познакомились.

— Я знаю, это звучит безумно, Тэк, но...

— Как только мы познакомились.

Я на мгновение замолчала, потом тихо сказала:

— Да.

— Слава богу, что тебе понадобилась эта чертовая работа и ты встретилась со мной лицом к лицу, — пробормотал он.

— Хм… Думаю, что столкнулась с тобой лицом к лицу в основном потому, что ты был придурком. Только отчасти это было из-за работы.

— Тогда, слава богу, что я был придурком.

Кто бы мог подумать, что я соглашусь с ним?

И все же я согласилась.

— Можно мне теперь выпить кофе? — Спросила я.

— Нет.

— Тэк! — Рявкнула я.

— Я тоже люблю тебя, детка.

У меня отвисла челюсть, я уставилась на него.

Хотя тело было неподвижно, разум пуст, в животе стало тепло, сердце замерло еще до того, как на душе просветлело.

Тэк еще не закончил.

— Когда я смотрел этот гребаный фильм, то повернул твою голову за подбородок — лицо к лицу, и увидел, что ты плачешь, вот тогда это и случилось.

О, черт.

Я тут же начала плакать.

— А может, когда я увидел тебя в этой дерьмовой одежде для йоги, — пробормотал он, наблюдая, как слезы наполняют мои глаза.

— Заткнись, — прошептала я.

Он опустил голову и коснулся губами моих.

Потом поднял голову и не заткнулся.

Он продолжал бормотать.

— Еще сильнее влюбился, когда выкладывал свое дерьмо, такое уродливое, а ты стала такой милой в конце моего рассказа.

— Заткнись.

— И командующей.

— Заткнись.

— Командующая и плачущая детка.

— Заткнись! — Я больше не могла ждать, — поцелуй меня, ради бога.

Его губы опустились на мои, он прошептал:

— Детка, ты не должна командовать, это делаю я.

Затем Тэк наклонил голову и поцеловал.

Жестко, влажно, неуправляемо и основательно.

И когда он приподнял голову, я была настолько ошеломлена, настолько счастлива, все встало на свои места — мой мужчина любил меня, у меня теперь было все, что я хотела, Тэк сказал:

— А теперь ты можешь выпить кофе.

26.

Зубная боль

Мы с Тэком сидели на его веранде, греясь колорадским солнцем, положив ноги на перила, потягивая кофе, ожидая, когда проснутся дети, чтобы Тэк пошел готовить завтрак.

И оба молчали.

Я не знала, о чем он думает.

Но перебирала все возможные варианты, отлично зная участников встречи — моих родителей и Тэка, с которыми я должна была его рано или поздно познакомить.

Ничего не приходило в голову, по поводу исхода встречи Тэка с моими родителями, кроме погрома, перестрелки или того, что меня предадут анафеме и отрекутся, несмотря на то, что я была единственным ребенком, но Тэк вдруг задал вопрос:

— Насколько ты привязана к своему дому, детка?

Я повернула голову в его сторону и увидела, как он спокойно потягивает кофе, рассматривая открывающийся фантастический вид перед нами.

— Что?

Он опустил кружку и повернулся ко мне лицом.

— Твоему дому, — заявил он. — Насколько ты к нему привязана?

— В... каком смысле?

— В том смысле, если ты привязана к нему так сильно и убедишь меня бросить все это дерьмо, мы пристроим к нему пару комнат для Тэб и Раша, и могли бы жить все там. Если нет, мы выставим его на продажу.

Семьсот тысяч двести десять слов пронеслись у меня в голове, но ни одно из них не слетело с губ, Тэк продолжил:

— Один плюс, твой дом близко находится к «Хаосу» и «Прокатись». Минус, — он повернул кружку в сторону своего фантастического вида, добавив: — маленький.

— Я... Мы... ты, — я сглотнула и спросила: — Мы будем жить вместе?

Он склонил голову набок, будто мой вопрос был на грани безумия, и ответил:

— Ну да.

— И откуда такое решение?

— Ты любишь меня? — спросил он, и мой живот перевернулся.

— Ага, — прошептала я.

— Вот, — ухмыльнулся он. — И я люблю тебя, твои биологические часы тикают, так что нам лучше начать заниматься этим дерьмом.

Этим... дерьмом?

— Э-э, ты под «дерьмом» подразумеваешь создать семью? — Спросила я, мои брови поднялись, и его улыбка стала еще шире.

— Точно.

— Я знаю тебя всего шесть недель, — напомнила я ему.

— Ты завтра сможешь меня разлюбить? — огрызнулся он.

— Не думаю, — ответила я, и его ухмылка превратилась в улыбку.

— Так чего же мы ждем?

— Может стоит получше узнать друг друга? — Предложила я.

— Ты припрятала в шкафу какие-нибудь скелеты? — спросил он.

— Насколько мне известно, нет, — ответила я.

— Значит, все в порядке, — пробормотал он, снова поворачиваясь в сторону вида.

— А у тебя есть еще что-нибудь, — начала я и закончила, когда он снова посмотрел на меня, — ну, еще секреты?

— Я так широко открыл тебе двери, ты видела все, Рыжая.

Это определенно было правдой.

— Ты прожил со мной только один период, — заметила я, и его брови сошлись на переносице.

— Не понял, повтори.

— Я могу быть адом на колесах, когда у меня ПМС, — поделилась я.

Его взгляд вернулся к виду, он пробормотал:

— Ты можешь быть адом на колесах в любое время. Например, даже сейчас.

— Тэк! — Рявкнула я, и он снова посмотрел на меня и снова улыбнулся.

— Что?

— Дело вот в чем, — начала я объяснять. — Мы должны лучше узнать друг друга. У нас будет грандиозная свадьба. Мы должны проводить время вдвоем и... с Тэб и Рашем, конечно. И только тогда мы начнем с семьи.