– Я соберу вещи,– пообещал Арцыбашев.
– Позвольте,– Яковлев снова поправил очки.– Я понимаю – состояние вашей жены тяжелое; но она, как-никак, подозре…
– Моя заплаканная дочь сидит в соседней комнате,– холодно заметил доктор.– Может, вы зайдете и объясните ей, почему вместо больницы вы заберете ее мать в тюремный изолятор?
– Я?– Яковлев, нервно дернувшись, скромно отвел глаза в сторону.– Полагаю, это дело самого господина полицеймейстера.
Арцыбашев ответил ему сдержанным кивком:
– Премного благодарен.
В комнате для слуг – неловкая тишина. Ксения, гладившая свою униформу, беззвучно шептала что-то, приговаривала.
– Ты можешь громче?– попросил помощник повара.
– Это он ее удавил.
– Как удавил?– от неожиданности парень вздрагивает.– Она ведь жива!
– Ну, довел!– поправила Ксения.– Специально доводил ее до такого состояния. Вот и довел!
– Кто тебе такое ляпнул?
– Девушка, которая работала до меня. И ей – другая, до этого.
– Понятно!– весело заметил парень.– А та ей до этого, и еще до того…
– Всегда так было!– грозно вступил управляющий.– Хватит господ хаять. Или хотите другую работу?!
Он ушел. Ксения, презрительно проводив его взглядом, сплюнула:
– Сцепились все, как змеи! Вот и обкусались ядами…
5
Нахмурившись, Ника рассматривала ноты и медленно двигала пальцами над клавишами – все по совету ее учительницы, молодой француженки мадмуазель Конте.
– Бетгховен совсем не сложен, Николь,– говорила та с присущим акцентом.– Особенно это пгоизведение…
– Не могу настроиться…– Ника безвольно опустила руки.
– Давайте я,– женщина медленно проиграла небольшой отрывок.– Слегдите за моиги пальцами, Николь. Вот,– закончив, она отстранилась.– Тегерь ви.
– Я не могу думать о Бетховене, мадмуазель Конте,– выдохнув, грустно сказала девочка.
– Погчему?
– С тех пор, как вчера умерла моя мама…– Ника давит смешок, глядя на реакцию француженки.
– Каг таг?– удивленно спрашивает она.– Ваша мать умегла?..
– Да… Она хотела убить папу, но передумала, и застрелила себя…– Ника притворно захлюпала носом.
– Мой Бог… Николь, ви так шутите? Скажите, что ви шутите?– с ужасом в глазах, спросила француженка. Девочка помотала головой.– Mon Dieu!..1
– Папа вызвал доктора, и ее увезли в морг,– продолжила Ника.– Он поехал за ней. Как думаете, он будет резать ее?
– Николь, это отвгатительно!– испуганно вскричала мадмуазель Конте.– Прегкатите немедленно!
Девочка, испытывая истинное наслаждение от страха глупой француженки, невинно спросила:
– А если мамочку закопают, возле нее оставят место для меня?
– Месье Кагпов! Месье Кагпов!– мадмуазель Конте вышла из гостиной, в поисках управляющего.– Месье Карпов! Где ваш телефон?..
Добравшись до заветного аппарата, женщина набрала номер клиники Арцыбашева, и очень долго, смешивая ломаный русский с французским, разговаривала с ним.
– Все, Николь,– вернувшись потом в гостиную, строго сказала француженка.– Я ухожу. А тебе – маленьгой хулиганке, дольжно бить стидно! Очьень стидно!
Девочка, сидящая за роялем, недоуменно посмотрела на нее:
– А Бетховен? Я вроде запоминаю первый ряд.
Француженка все-таки ушла, и больше не появлялась в их доме. Арцыбашев, вернувшийся под вечер, не остался в стороне:
– Вот зачем ты, Ника, наговорила ей такие ужасы? У меня пациент, а тут звонит твоя учительница и начинает рассказывать такое…
– Она глупая. Так ей и надо, если поверила,– скромно ответила девочка.
– Зачем ты это сделала, милая моя?– ласково спросил доктор.– Хочешь, чтобы от нашего дома шарахались в стороны?
– Мне было скучно. А Варвара всегда спать ложится, когда у меня уроки музыки.
– Вот как?– он посмотрел на старуху. Та скромно молчала.– Хорошо повеселилась? Придется искать другую учительницу…– Арцыбашев призадумался.
Девочка бросилась к нему:
– Папочка, когда я увижу маму?
– Нескоро, милая моя, очень нескоро. Ее увезли в Москву – лечиться.
– Тогда давай поедем в Москву…
– Не уводи разговор,– мягко напомнил Арцыбашев.– Мы не до конца обсудили твое поведение с мадмуазель Конте.
– А что тут обсуждать?– притворно-удивленным голосом спросила Ника.
– За плохое поведение ты наказана. Останешься без десерта.
– Отлично, сам лопай свой десерт!– сердито бросила девочка, и пошла к себе в комнату.
– Ника!..– старая нянька засеменила за ней.
– С удовольствием съем его,– весело ответил Арцыбашев.– Поскольку я единственный, кто работает и зарабатывает деньги. А вечером я поеду в оперу и отдохну, а в это время все маленькие вредные девочки будут спать!
Поужинав, он долго приводил себя в порядок перед поездкой – принял ванну, заново побрился, приказал выгладить свой лучший смокинг дважды. К девяти вечера, готовый и к опере, и к встрече с Тарасовой (она обещала быть на премьере), он важно спустился в фойе и бросил управляющему:
– К полуночи поставь в кабинете ведерко с шампанским.
6
Нике спалось плохо. Она ворочалась, мучаясь тяжелым сном. Ей казалось, что вокруг нее – холодные больничные стены; что лежит она на жесткой панцирной койке, а врач (она его не видела, но его голос был точь-в-точь как у отца) раздраженно бьет вопросами:
– Ты это сделала? Зачем?
«Что сделала?»– Ника понимала только, что ее обвиняют в чем-то ужасном. Перед глазами – бледный отец, весь покрытый кровью, а на его руках чистая, веселая мать в свадебном платье.
– Вероника…– заметив ее, мама улыбнулась. Ее улыбка тянется вверх, куда-то за уши, становясь все более страшной и зловещей.– Вероника, подойди ко мне,– сказала мать, не двигая растянутым ртом…
– Тише, тише…– Варвара медленно растолкала стонущую девочку.– Ох, Господи, ты вся вспотела. Давай-ка сменим пижаму…
Полусонная Ника, успокоившись зеленым светом ночника и тихим, ласковым голосом няньки, покорно позволила себя переодеть, легла обратно в кровать.
– Тише, дитятко, тише…– Варвара поправила одеяло и ушла. Ника почти заснула, но дробный женский смех оборвал нить ее сна.
– Мама?– девочка привстала. Поколебавшись, она поднялась и на цыпочках прошла к двери, приоткрыла ее.
Снаружи темно. Дом спал, за исключением двоих обитателей. Девочка, дрожа от волнения, пошла на голоса – к спальне родителей.
– Александр Николаевич, м-м-м…– простонал незнакомый женский голос.
– Саша, просто Саша…– глухо ответил Арцыбашев.
Дверь в спальню закрыта не до конца. Ника прижалась к щелке, наблюдая за происходящим. В комнате темно, слышны только женские стоны, шелест постели и тихое поскрипывание кровати. Гибкий человеческий силуэт, восседающий на постели, чуть откинулся назад, застонал еще сильнее:
– Я сейчас… сейчас…
Ей ответил напряженный голос отца:
– Я тоже…
– Папа?!– Ника отшатнулась от двери. Скрип и стоны замерли. Силуэт повернул голову:
– Кто это? Ты же сказал, что один…
Ника спряталась за стеной. Она слышала торопливый шорох одежды и тихие переругивания между Арцыбашевым и женщиной. Свет в спальне включился, и отец, в наспех застегнутых брюках, вышел в коридор.
– Ты что тут делаешь, Ника?– строго спросил он.– Тебе давно пора спать.
– Мне не спится,– боязливо ответила она.– Мне снились кошмары.
– Где Варвара? А, черт с ней…– Арцыбашев схватил ее за руку и потащил в детскую.– Быстро спать!
– Кто у тебя? Балерина?
Вместо ответа – грубый толчок к кровати.
– Ложись под одеяло и закрывай глаза. И больше ничего не спрашивай. А с Варварой я еще поговорю…
Арцыбашев вышел, громко хлопнув дверью.
– Ты куда?– спросил он кого-то.
– Домой поеду,– язвительно ответил женский голос.– Засиделась в гостях.
И череда быстрых шагов в сторону гостиной.
– Вика, подожди!– крикнул Арцыбашев.– Вика!
