– И ничего не нашел! – сердито закончил Маслов.

– Почему же, Петр Геннадьевич?– обиженно заметил сторож.– Я же говорил.

– Что именно?– спросил Арцыбашев.

– Сад немного потоптан. А в комнате, где эта ваша штука снимки костей делает, валяется садовый булыжник.

– Разбили стекло в рентгеновской?!– Арцыбашев кинул гневный взгляд на Маслова.– И ты говоришь «ничего»? А если бы они аппарат повредили, или вовсе украли?!

– Александр Николаевич, не серчайте на меня,– Маслов умоляюще сложил руки на груди.– Ясно же, что хотели просто напакостить. Какая-то пьяная шваль, не иначе, решила похулиганить.

– Допустим. А где полицейские?– заметил Арцыбашев.– Где следователи? Что-то я не вижу, чтобы они тут работали.

Маслов странно замялся, а потом сказал:

– Были здесь парочка городовых…

– На мой свисток отозвались,– добавил сторож.

– Я их отпустил…– закончил Маслов.

– Петр Геннадьевич…– Арцыбашев угрожающе подошел к Маслову, тот попятился.– Ты в своем уме?!

– Они осмотрели сад и решили, что все спокойно,– ответил он.

– Ясно,– Арцыбашев кивнул и грозной тенью направился в клинику. Через десять минут он вышел, очень довольный:

– Поговорил с полицеймейстером – он сейчас пришлет людей… Попросил его, чтобы городовые здесь ходили почаще, особенно по ночам. Центр города почти, а порядка никакого…

– Александр Николаевич, вы такой находчивый!– радостно сказал Маслов.

– Вам, Петр Геннадьевич, достанется другое задание,– игнорируя грубую лесть, продолжил Арцыбашев.– Завтра договоритесь о новом окне. И к вечеру оно уже должно стоять, понимаете?

– Да, Александр Николаевич,– Маслов кивнул.– Я понял.

– Славно. Ждите полицию, а я поехал.

Но красный «форд» неожиданно отказался заводиться. Смущенный Гришка, повозившись с зажиганием, полез под капот:

– Понять не могу, чего она капризничает?

– Долго?– спросил Арцыбашев.

– Не знаю, Александр Николаич… надо сначала понять, в чем проблема.

– Разберись и завтра машину в гараж. Я поеду на извозчике.

Арцыбашев вышел за ворота и пошел по тротуару. Навстречу ему медленно шла пролетка.

– Свободен?– крикнул Арцыбашев. Извозчик кивнул – его густая борода с проседью дернулась.– Поехали к дому Чичерина.– Устроившись в экипаже, Арцыбашев закурил. «Черт, кто бы это мог сделать?»– напряженно думал он, перебирая в уме всех неприятелей и двуличных друзей. Список получается великоватый.

– А не угостите табачком-то, уважаемый господин?– обратился к нему возница. Арцыбашев открыл портсигар, вытащил сразу две сигареты.– Спасибочки. А то кисет дома забыл, дурень старый… Вот и маюсь.

– Все мы маемся,– не удержался Арцыбашев.– И молодые, и старые.

– То верно. Некоторые и в молодости ведут себя так – прости, Господи! Дикари, ей-богу! Вот до вас, господин, один парень ехал – пьяный, едва на ногах держится. Костюм на нем хороший, а по лицу видно – оборвань и нищета.

– Ну и?– лениво спросил Арцыбашев.

– Да он меня увидел и как заорал: «Стой!», а сам под копыта падает. Вот если бы Серый еще шаг сделал – прямо на голову его наступил,– возница заулыбался, предвкушая самую интересную часть рассказа.– А поехали-то с ним знаете куда?

– Куда?

– Вот как раз в то самое место, где вы сели. К больнице этого врача, как там его… Вспомнил! Ацрыбайшева.

– Арцыбашева,– поправил доктор.– Стоп, что? Говоришь, ты его сюда отвез?

– Ну, до больницы мы не доехали, он перед ней соскочил.

Арцыбашев закурил новую сигарету. Учуяв зацепку, он взбудоражился.

– А где ты его подобрал, помнишь?– осторожно спросил он. Возница пожал плечами.

– Точного места не помню – ночь, все-таки…

Арцыбашев подал ему сложенную двадцатку.

– Ты мне примерное место покажи.

Мужик взял деньги, спрятал за шиворот тулупа и махнул вожжами, немного подгоняя лошадь.

– Вот это место,– сказал он, когда пролетка остановилась возле старого кряжистого дома. Арцыбашев посмотрел на закрытый трактир, потом вверх. В нескольких окнах горит свет, но не ходить же по этажам, вламываясь в квартиры?

– Название улицы не знаешь, отец?

Он сказал.

– Хорошо,– Арцыбашев протянул ему еще денег.– Теперь вези к дому Чичерина.

13

Чисто выбритый Марков, с небольшим букетом цветов и свертком в подарочной бумаге, шагнул на террасу, и смело постучал в дверь.

– Антон Марков,– весело сказал он. Дверь открылась.

– А я все еще Екатерина Андреева,– девушка, улыбаясь своей привычной милой улыбкой, пропустила парня в дом.

Темная прихожая снова заставлена обувью, а стены обвешаны одеждой. Марков даже обрадовался, что у него больше нет плаща.

– Это вам,– протягивая букет, Марков мягко улыбнулся.

– Спасибо. Очень красивые,– Катя любовно посмотрела на цветы, прижала их к груди.

– А это – готовые работы,– Марков показал сверток.– Ровно сто штук.

– Выглядит, как подарок…– восторженно прошептала Катя.

– Я решил, что в таком виде они вызовут меньше подозрений.

– Вы все правильно сделали, и так здорово придумали,– девушка прижала букет к маленькой груди, взяла сверток и потихоньку, поскрипывая половицами, пошла наверх.– Вы проходите в гостиную, собрание вот-вот начнется…

Марков прислушался – в комнате глухо переговаривались. Он представил себе душную, прокуренную комнату, продавленные диваны и кресла, и осторожно зашагал по лестнице. Ступеньки пару раз скрипнули под ним, но он все же поднялся, попал в темный коридор. Понимая, что здесь ему быть нельзя, Марков, терзаемый непонятным любопытством, крадучись пошел вперед. С правой стороны было три двери. Самая дальняя – приоткрыта, солнечная тень из комнаты косо пролегла на полу и голой стене.

Марков слышал совсем тихие, приглушенные голоса. Голос Кати он узнал почти сразу, а вот второй, глухой и грубоватый, определить не смог.

– Я ему передам…– голос Кати внезапно стал громче. Дверь распахнулась полностью, и девушка, сжимая в руках отпечатанные воззвания, пошла навстречу Маркову.

– Вы…– увидев его, Катя сильно вздрогнула, листки едва не выпали из ее рук.

– Мне послышалось, вы меня звали,– соврал он.

– Я не звала…– девушка испуганно встряхнула головой и попятилась назад.– Я не звала…

– Катя, постойте,– смущенно попросил Марков.

– Я не звала… я не звала…– продолжая шептать, она вдруг упала на пол, плача запричитала.– Отче наш, сущий на небесах…

«Что с ней происходит?»– растерянно подумал Марков. Он бросился вперед, и в этот момент над девушкой возникла худая фигура в черном поповском одеянии.

– Катя! Катюша!– Гапон склонился над ней, провел пальцами по лбу.– Катюша, приди в себя, очнись!

– Что с ней?– тревожно спросил Марков.

– Ей плохо. У нее бывают такие приступы, от испуга…– Гапон посмотрел на него и добавил.– Это вы Марков?

– Я…– он с ужасом смотрел, как девушка быстро крестясь, продолжает неистово молиться.

– Помогите, надо поднять ее,– Гапон взялся за плечи, Марков за ноги.– Ко мне, в кабинет,– приказал священник.

Катю уложили на маленькую лежанку в углу, у двери. Окончив молитву, девушка вся расслабилась, ее глаза закрылись.

– Она спит?– тихо спросил Марков.

– Приходит в себя. Давайте-ка присядем.

В комнатке, помимо лежанки, оказался маленький столик и два стула. Гапон и Марков сели друг напротив друга. Марков не мог отвести взгляда от девушки. Ее лицо побелело, на лбу выступил пот. Гапон же сурово смотрел на газетчика.

– Ваши распечатки никуда не годятся,– сказал он.– Много ошибок и опечаток, в некоторых местах двойные буквы.

– Печатная машинка барахлит… С ней все нормально?

– Слушайте вы,– Гапон тронул парня за плечо. Взгляд его темных глаз тяжелел, наливался угрожающей силой.– Если хотите видеться с Катей, приносите нормальные распечатки. Или не приходите совсем.

– Что?– растерянно спросил Марков.– С чего вы взяли?