— Боже мой, да здесь ведь золота хватит, чтобы сделать из него целый корабль! — не сдержал восхищения Веласкес де Леон.
— Потонет твой корабль, Хуан, — насмешливо ответил Альварадо. — Останешься на берегу, проклиная непомерную тяжесть металла. И что делать будешь? Нырять за ним?
— Как бы вы поступили на месте Монтесумы? — спросил у Хуана и Педро рассудительный Гонсало де Сандоваль. — Как думаете, что будет с нами, если он узнает о нашей находке?
— Вот именно, Гонсало, — заметил Кортес. — Сеньоры, донесите до каждого солдата мысль о том, что они обязаны забыть обо всем, что только что увидели. Незнание языка сейчас нам очень поможет. До ацтеков не должна дойти информация о том, что мы обнаружили тайник. Строго приказываю, чтобы испанцы не обсуждали это даже между собой, не говоря уж о том, чтобы кто-то из них сболтнул лишнее нашим союзникам.
После этого Эрнан Кортес обратился к каменщику:
— Дамиан, заделай этот пролом, причем так, чтобы никто и не догадался, что мы побывали внутри. Справишься?
— Камни я могу установить снова, — ответил тот. — А вот штукатурку поверх них наложить будет посложнее. Я постараюсь, но лучше сделать так, чтобы ацтеки просто не попали больше в этот зал и не увидели следов нашей работы.
— Да чего уж проще, — ответил Кортес. — Назначаю этот зал оружейным складом. Быстренько перенесите сюда несколько бочонков с порохом, да ворох хлопковых стеганок. Хуан, поставишь перед входом парочку стражников. Никого постороннего не впускать. А часовню в другом месте построим.
И хотя испанцы держали свою находку в тайне от индейцев, но среди них самих разговоры об этом не утихали. Самые наивные уже мечтали о том, как погрузив все золото на плечи союзных носильщиков, они доставят клад на побережье, в Веракрус. Более рассудительные указывали на то, что вынести такую кучу драгоценностей незаметно попросту невозможно. И были, несомненно, правы. Но все они желали оставить найденное себе любым возможным способом.
А перед Эрнаном Кортесом встала еще одна сложная задача. Обуздать жажду золота у своих подчиненных он даже не надеялся. Разве не он когда-то убедил солдат, что дары Монтесумы следует отдать королю Испании? Разве не он обещал, что впереди их всех ждет гораздо большее богатство? Кортес усмехнулся — ну что же, по крайней мере, в этом плане он не обманул ожиданий своих людей. Но как эти сокровища получить?
Конкистадоры представляли собой разношерстную компанию. Кто-то прибыл в Новый Свет в поисках приключений, другие ради распространения истинной веры, но большая часть мечтала разбогатеть. Законы лишали младших сыновей наследства, которое полностью переходило старшему сыну. И обездоленные мелкие дворяне покидали Испанию, неся бремя фамильной гордости потомственных аристократов, не подкрепленной деньгами. Конечно же, они желали разбогатеть. Начать здесь новую жизнь, добиться того, чего не могли достичь на родине. К тому же многие из них продали или заложили зачастую все свое имущество на Кубе только для того, чтобы экипироваться в поход. Теперь они, разумеется, хотели с лихвой компенсировать траты, а также риск и все опасности, что уже выпали на их долю.
Что и говорить, если Кортес и сам почти разорился, снаряжая корабли, закупая провизию, оружие и экипировку. И все-таки генерал-капитан сознавал, что Монтесума тоже отлично понимает ценность сокровищ. Если до императора дойдет слух о том, что испанцы планируют наложить на них руку, то тут уже военного столкновения не избежать.
Эрнан Кортес со всех сторон рассматривал свою задачу. Как убедить повелителя ацтеков присягнуть на верность испанскому королю? Образ посланников бога Кецалькоатля постепенно развеивался. Монтесума все больше убеждался, что его гости являются просто людьми, пускай даже и вооруженные более хорошим оружием. Слова о том, что далеко за морем живет величайший правитель в мире и ему нужно подчиняться вряд ли будут приняты на веру. Кортес понимал, что дипломатия хороша тогда, когда ее поддерживает реальная военная мощь. Его же силы были слишком малы, чтобы повелитель огромной империи отнесся к ним с должным вниманием.
24. Первые конфликты
В один из дней несколько конкистадоров отправились на рынок. Фернан подумал, что базара крупнее нет, наверное, нигде в Испании. Чтобы обойти все ряды, им потребовалось бы несколько дней. Несмотря на гигантские размеры, здесь повсюду царил порядок. Широкие навесы из пальмовых листьев хорошо защищали от солнца. Каждый вид товара продавался в специально отведенной части огромной площади, которую вдоль и поперек разделяли широкие проходы, по которым двигались носильщики и покупатели. Специальные чиновники смотрели, чтобы торговля велась честно и без обмана.
Испанцы ходили по рынку довольно долго, утоляя свое любопытство, а заодно становясь объектом повышенного внимания местных жителей. Фернан замер неподалеку от площади, где торговали людьми. Длинные вереницы пленных со скрученными за спиной руками медленно брели вперед. Разделенные на группы по восемь-десять человек, они шли, связанные между собой прочными веревками. Судя по всему, они прибыли издалека, из какой-нибудь новой покоренной провинции. На ум поневоле пришло воспоминание о том, как его самого когда-то, точно так же связанного, привели в город майя.
Рядом остановился Себастьян.
— Помнишь, как нас когда-то поймали дикари?
— Разве забудешь! — рассмеялся Фернан. Потом он стер улыбку с лица и добавил. — А вот им вряд ли повезет так, как нам когда-то. Сколько из них закончит жизнь на алтарях?
— Кстати, об алтарях. Генерал-капитан получил разрешение побывать в главном храме Теночтитлана. После рынка отправляемся прямо туда. Там нас и Монтесума будет ждать.
Испанцы двинулись в центр города, где высилась гигантская белоснежная пирамида. Высокая, с крутыми откосами, окруженная зданиями поменьше, на плоской вершине своей она несла два храма, посвященных богу войны Уицилопочтли — покровителю ацтеков, и Тлалоку — богу дождя и воды. Фернан навскидку определил, что ее высота в добрых тридцать раз больше человеческого роста. Фигурки людей на верхней площадке казались миниатюрными.
Конкистадоры подходили ближе и пирамида вырастала, нависая над ними и закрывая полнеба. Площадка перед ней была вымощена отполированными до зеркального блеска белыми каменными плитами. Рядом стояло здание, стену которого украшал страшный барельеф. Сотни вырезанных с удивительным искусством черепов выступали из камня, провожая проходящих мимо застывшим взглядом и скаля в вечной ухмылке зубы. Они располагались в строгом порядке, длинными линиями и в несколько рядов в высоту. В целом, барельеф напоминал те коллекции настоящих черепов, которые уже неоднократно попадались конкистадорам в городах индейцев.
Прямо перед небольшой делегацией испанцев возносилась вверх двойная широкая лестница, ведущая к храмам, разделенная посредине желобом. А внизу, у ее подножия, лежала огромная круглая плита с барельефом. На алом поле изображалась смуглая женщина, в высокой пышной короне из зеленых перьев, с богатыми серьгами, в сандалиях, с браслетами на запястьях, но полностью обнаженная. При этом руки, ноги и голова были явно отделены от тела. В местах разрезов виднелись даже обломки белых костей. Красный фон, видимо, обозначал растекшуюся во время экзекуции кровь.
Испанцы остановились у этого каменного диска. Расчлененная женщина скалила в предсмертной муке зубы. На локтевых и коленных суставах виднелись клыкастые морды демонов, руки и ноги погибшей обвивали зеленые змеи. На талии у нее, тоже привязанный поясом из змей, висел белый череп.
— Боже, что это вообще обозначает? — негромко спросил Альварадо.
Сам он уже не смотрел на барельеф, вертя головой по сторонам и выискивая готовящееся на испанцев нападение. Педро ни на грош не верил ацтекам и в любой момент ждал подвоха. Ну а как можно верить людям, которые создают такие скульптуры? Веласкес де Леон тоже напряженно осматривался. Но остальные, как очарованные, глядели на каменную плиту. Было что-то завораживающее в этой пугающей фигуре.
