Эрнан Кортес, зная о многочисленных битвах между пурепеча и ацтеками, желал при первой же возможности наладить связь с первыми, надеясь найти в них союзников. Но как это сделать? До земель Мичоакана не один день пути. Да и как послать вестника так, чтобы он незаметно выскользнул из Теночтитлана?

Эрнан Кортес видел, что вся ситуация действует его подчиненным на нервы. Четыреста с лишним испанцев оказались окружены сотнями тысяч индейцев. И хотя Монтесума всячески подчеркивал свое дружелюбие, но в памяти постоянно всплывали примеры его прошлых хитростей. И неудачная ловушка в Чолуле, и постоянные смены решений касательно готовности или неготовности принять испанцев в столице. Тлашкаланцы так и вовсе постоянно твердили о том, что ацтеки рано или поздно нападут.

Но особенно угнетали конкистадоров пирамиды. Ежедневно туда поднимались жрецы, чтобы на глазах у собравшихся внизу зрителей принести жертвы богам. Эрнан Кортес отлично понимал, что Теночтитлан — не Семпоала. Здесь нельзя просто низринуть статуи идолов и навязать свою волю жителям. Столица слишком сильна. И потому продолжались постоянные жертвоприношения, которые даже пылкий Альварадо не требовал прекратить, осознавая, что сила не на стороне европейцев.

Испанцы угрюмо провожали глазами вереницы людей, которых вели к каменному алтарю. Мысленно каждый из них уже примерил такую же участь на себя самого. Христианам из ревностной католической страны подобное поклонение казалось служением дьяволу. А раз они ничего не предпринимают для того, чтобы прекратить жертвоприношения, то, как будто, и сами становятся соучастниками сатанинского культа.

И еще одна мысль не давала покоя Эрнану Кортесу. Он уже узнал, что на алтаре оказывались большей частью военнопленные, но не только они. У ацтеков хватало разнообразных праздников и жертвы на них требовались самые разные. Иногда ими становились и просто местные жители, рабы или даже граждане Теночтитлана. Точно так же в других городах тоже резали своих же горожан. А что, если рано или поздно Монтесума предложит и конкистадорам внести свою лепту в меню какого-нибудь ацтекского бога? Они же тоже живут в столице. Возможно, гостям вменяется время от времени выделять кого-то из своих рядов для выказывания уважения местным богам?

Пожалуй, единственная уступка, на которую пошел в вопросе религии Монтесума — это разрешение на возведение христианской часовни во дворце, где жили испанцы. Среди них были мастера на самые разные случаи. Нашлось и несколько человек, хорошо знакомых со строительством. Двое каменщиков, скрупулезно исследуя зал, предназначенный превратиться в часовню, нашли там свежие следы кладки и тут же сообщили генерал-капитану.

Кортес внимательно осматривал серую шершавую стену. Определенно, здесь совсем еще недавно был проход, теперь наглухо замурованный. Подошел один из мастеров и осторожно постучал киркой.

— Звук слишком звонкий, — заметил он. — За кладкой пустота, сеньор генерал-капитан.

— Как думаешь, Эрнан, там какой-нибудь тайный ход? — вполголоса спросил Альварадо.

— Впечатление такое, как будто этот проем заложили перед самым нашим прибытием в Теночтитлан, — ответил Кортес. — Монтесума ведь заранее знал, куда нас поселит. А вдруг это коридор, по которому ацтеки в любой момент смогут пробраться прямо в сердце нашего лагеря? Если перегородка тонкая, то нескольких хороших ударов хватит, чтобы ее сломать. И вот уже вражеские воины атакуют нас изнутри, там, где мы этого никак не могли бы ожидать.

Генерал-капитан оглянулся по сторонам и отдал приказ Веласкесу де Леону:

— Хуан, отряди три десятка человек обшарить весь дворец. А что если мы при прошлом осмотре пропустили еще какие-то замурованные ходы? Не хотелось бы, чтобы ацтеки могли в любой момент сюда нагрянуть. Дамиан, ломай перегородку.

Каменщик тут же взмахнул киркой. Удары сыпались без устали. Каменная крошка разлеталась во все стороны. Вскоре зал стало заволакивать пылью. Кладка оказалась отнюдь не тонкой. И все же она постепенно уступала испанцам.

Альварадо, глядя на растущий пролом, вытащил из ножен меч.

— Думаешь, нас с той стороны сотня вооруженных ацтеков поджидает? — с усмешкой спросил Кортес.

— Я бы этому не слишком удивился, — ответил Педро. — Такой грохот слышно по всему дворцу. Есть от чего всполошиться. Конечно, вряд ли вражеские солдаты круглосуточно дежурят в тайном проходе, но лучше быть наготове.

Через пару минут кладка рухнула. Эрнан Кортес, держа в одной руке меч, а в другой факел, первым вошел внутрь. Следом за ним, подняв клинок навстречу скрывающемуся во тьме врагу, шагнул Альварадо.

Это оказался не тайный ход, ведущий в далекие катакомбы. Перед взором изумленных конкистадоров открылась сокровищница. Большое помещение, длиной не меньше десяти шагов, сплошь уставленное драгоценностями. Справа и слева аккуратными стопками возвышались массивные золотые слитки и тонкие листы с гравировкой. Повсюду грудами лежали украшения. Диадемы, ожерелья, подвески, цепочки, серьги. Просто золотые и с инкрустацией из изумрудов, жемчуга, нефрита, бирюзы. Кортес осторожно шел вперед по узкой тропке, окруженный сокровищами со всех сторон.

— Ну и дела, — пробормотал шагающий позади него Альварадо. — Ступаем практически по золоту. Что угодно ожидал я увидеть в этой комнате, но только не это.

Еще несколько испанцев с факелами заходили в тайник. Удивлению их не было предела. Восхищенные возгласы не умолкали. Света становилось все больше. Он отражался на полированном металле, рождая сотни сполохов и слепя взгляд. Чуть в стороне от узкой тропинки стояли солидные плетеные корзины, наполненные драгоценными камнями. Красные, зеленые, синие и прозрачные, они сверкали гранями, сияя подобно радуге.

Кортес вытер слезящиеся глаза. Такой блеск был подобен солнцу, на которое никто не смеет смотреть прямо. Рядом на стене он увидел висящее одеяние, расшитое ракушками и перьями. Раскинутые рукава как будто распахивали объятия. Над воротником, как раз на уровне его головы, оказалась укреплена маска. Сделанная из отполированной золотой пластины, она напоминала человеческое лицо. Но оно было гротескным, как все изобразительное искусство индейцев. Широкий приплюснутый нос лишь слегка выступал над толстыми, искривленными в немом крике губами. Уши ее украшали нефритовые сережки. Тяжелые брови грозно хмурились. Под ними прятались узкие прорези глаз, в которых таился мрак. Маска внимательным и злым взглядом следила за теми, кто осмелился нарушить ее покой, как будто стараясь запомнить лица этих отчаянно-храбрых, но дерзких и непочтительных гостей.

Эрнан Кортес внимательно осмотрел эту золотую пластину, после чего отвернулся. Его не пугал взор маски. Генерал-капитану приходилось видеть в жизни вещи и пострашнее. Возникал вопрос — что же теперь делать?

Он выбрался из сокровищницы, в которую один за другим ныряли любопытные испанцы, и задумался. Похоже, что тайник ацтеки сделали раньше, еще до того, как узнали, что к ним идут конкистадоры. Почему же Монтесума именно сюда поселил своих гостей? Самый простой ответ в том, что император желал держать чужаков как можно ближе, практически не спускать с них глаз. А этот дворец находится буквально через дорогу от его собственного. Надеялся ли правитель индейцев, что испанцы не обнаружат тайник? Да так бы и произошло, не соберись они оборудовать часовню. Только оббив кое-где штукатурку, каменщики увидели, что кладка в одном месте заметно отличается и там, соответственно, еще недавно находился проход.

Как отреагирует Монтесума, когда узнает, что конкистадоры нашли его сокровищницу? Прикажет тут же начать против них военные действия? Можно ли удержать новость в тайне? Солдаты продолжали шастать в скрытую комнату безостановочно. Они возбуждено шумели, делились своими впечатлениями и уже начали без оглядки делить золото. Пока что на словах. А ведь драгоценностей там и в самом деле не сосчитать. Кортеса изумили дары, которые Монтесума прислал когда-то на побережье. Но они оказались лишь каплей в море клада, что испанцы обнаружили сегодня.