- Дорогой, тебя ни на минуту нельзя оставить в одиночестве, - ведунья Радомила, задорно смеясь, присоединяется к нашей беседе. А счастье было так близко, - стоит только на минуту отлучиться в дамскую комнату, а ты уже напропалую флиртуешь с очаровательной красоткой.

   - Ну, если называть искусствоведческий диспут флиртом, - пожимаю я плечами.

   - Значит, моя ревность абсолютно беспочвенна, - улыбается ведунья, - милый, возможно, с моей стороны это прозвучит несколько бестактно, но, по-моему, твой отец немного невежлив по отношению к гостям. Пора бы ему уже присоединиться к нам.

   - И верно, - смущённо произносит Любомил, - по-видимому, папа опять заработался. Пойду, позову его.

   И мы с Радомилой остаёмся наедине. Увы, вот они - превратности нашей жизни. Счастливые мгновения сменяются минутами, которые вы с радостью предпочли бы из неё исключить.

   - Как вам картина? - я пытаюсь направить наш разговор в нейтральное русло, - удивительно, как тонко удалось художнику передать и нежность, и томление, и невинность, и неосознанное желание, перерастающее в пламенную страсть.

   - А это, правда, что у вас с фавнами совместное взаимовыгодное дело, - с очаровательным выражением на лице безмятежно интересуется Радомила, - они соблазняют очередную красотку, вы разоблачаете её перед обманутым мужем, а полученные деньги делите пополам?

   - Гнусные измышления подлых клеветников - глядя на ведунью чистым кристальным взором, нагло вру я. (во-первых, моя доля всегда составляет две трети от выручки, а во-вторых...)

   - А вам никогда не говорили, что приставать к женатым мужчинам неприлично? - по-моему, в голосе супруги Любомила звучит искреннее любопытство.

   - Ну, нельзя же требовать столь многого от бесстыдницы, паразитирующей на женских слабостях.

   - Но вы с таким пылом и возмущением отвергли все предъявленные обвинения, что я поневоле решила, что вы являете собой образец добропорядочной верноподданной Её Величества, - язвительно улыбается ведунья.

   - А ведь эта картина выполнена в той же манере, что и шедевр в кабинете виконта, - дипломатично ухожу я от прямого ответа, - присмотритесь, та же техника мазка, похожая цветовая палитра. Издалека этого не разглядеть, но вот вблизи...

   - Что же, пожалуй, вы правы, - решает оставить меня в покое Радомира.

   - Дорогая, - одного взгляда на поспешно вернувшегося Любомила достаточно, чтобы понять, что юный виконт не на шутку встревожен, - не хотелось бы тебя беспокоить, но отец не отвечает.

   - В каком смысле? - удивлённо спрашиваю я.

   - Я постучал в запертую дверь, затем несколько раз позвал его, но папа совершенно не отреагировал.

   - Это может быть очень серьёзно, - я решительно беру инициативу в свои руки, - поднимайтесь наверх, а я постараюсь незаметно известить о случившемся Ратибора.

   Через минуту мы и присоединившийся к нам начальник охраны стоим возле кабинета Властимира.

   - Господин, виконт. Господин, виконт, - Ратибор настойчиво стучит в дверь.

   В ответ - лишь мёртвая тишина.

   - Я ломаю дверь, - принимает решение телохранитель, - посторонитесь.

   Ратибор всей своей стокилограммовой массой наваливается на дверь. Та не поддаётся. Ратибор отступает к стене коридора и с разбега вновь бросается на штурм. На этот раз его попытка оказывается удачной. Начальник охраны просто вносит дверь внутрь кабинета. Я, Любомил и Радомила поспешно следуем за ним. Что же, молчание виконта становится понятным. С двумя пулевыми отверстиями в груди и одной в голове особо не поговоришь. Лицо Любомила покрывается мертвенной бледностью. Его супруга в испуге прикрывает ладонями рот. Мы с Ратибором обмениваемся понимающими взглядами.

   - Вызывайте всех кого необходимо, а я предупрежу гостей.

   Мой взор невольно останавливается на картине. Надо же, виконт всё-таки успел последовать моему совету. Картина висит идеально ровно.

   - Дамы и господа, - громко обращаюсь я ко всем приглашённым на вечер, - у меня для вас есть пренеприятнейшее известие - к нам едут Воительницы Ирбиса.

   - Как Воительницы Ирбиса? Почему? - доносятся недоумённые возгласы снизу.

   - Виконт Властимир обнаружен застреленным у себя в кабинете, - поясняю я, - большая просьба - никому не покидать особняк до прояснения всех обстоятельств убийства.

   Полку титулованных и знатных особ в доме прибыло. Во-первых, фрайгерр Владислав с полудюжиной дружинников. Во-вторых, берегиня Белоснежа (успевшая уже что-то обсудить взволнованным полушёпотом с Гориславой и Любавой). Ну, и в-третьих - мои бывшие командиры - воевода Милада и подвоевода Белогора с десятком рядовых воительниц Ирбиса. Фрайгерр, берегиня, Милада и Белогора расположились вместе с нами в кабинете виконта, дружинники и дружинницы рыщут по вилле в поисках орудия преступления и других важных улик. Скажу сразу - предварительный опрос свидетелей ничего не дал. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, никто ничего существенного не сообщил. Так всегда бывает, когда каждый занят только самим собой.

   - Ну и какие будут версии, - мрачно бросает Владислав.

   - Да версия тут только одна, - пожимаю я плечами, - убийца проник в кабинет (не исключено виконт сам впустил его), застрелил виконта, взял ключ, уходя, запер дверь и присоединился к остальным гостям. Охрана уверяет, что особняк никто не покидал. Следовательно, убийца всё ещё находится в доме. Среди нас, - уточняю я для ясности.

   Взгляды моих бывших начальниц останавливаются на мне. В их глазах загораются злорадные огоньки.

   - Смотрите-ка, кто здесь у нас, - издевательски усмехается Милада, - наша несравненная дикая гусынька.