- Кто вы? - настороженно спросила девушка, почему-то не удивляясь самому появлению незваного гостя. Ведь двери зала по-прежнему оставались закрытыми.

   - Разрешите представиться, - изящно поклонился незнакомец, - меня зовут Жан Клод д'Арджент. Рад нашей встрече, Влада.

   - Вы нормандин? Что вам нужно? - в словах Влады зазвучала тревога.

   - Впечатляющая коллекция, - указал на стоявшие у стены на невысоком пьедестале кубки д'Арджент, - скажите, те, кто награждал вас, догадывались, чему именно обязаны вы своими успехами? Они знают, чья кровь течёт в ваших жилах?

   - Жить в мире сервов, используя наши преимущества - одно из немногих прав, которым обладаем мы, - ответила Влада, - и какое вам до этого дело? Это город росов, а не бретонов, - в голосе девушки послышался вызов.

   - Боюсь, вы не поняли, кто я такой, - усмехнулся Жан Клод, - но это неважно. Ответьте, вы действительно верите, что это - он снова кивнул в сторону кубков, - и это - добавил он, посмотрев на Владу, - и есть боевые искусства?

   - В формальных упражнениях заключён их сокровенный смысл, - сказала девушка.

   - Стремитесь постичь их суть, да? - засмеялся гость, - в противном случае мы бы не беседовали в столь поздний час. Я тоже когда-то увлекался этим, - Жан Клод вдруг с необычайной лёгкостью медленно поднял ногу и на несколько мгновений застыл практически в вертикальном шпагате.

   - Надо же, форму не потерял, - довольно произнёс он, опустив ногу и грациозно выполнив полный поворот, - я открою вам главный секрет боевого искусства. Он заключается в двух словах - сохранение жизни.

   - Чьей? - тихо спросила Влада.

   - Ну, уж явно не того, кто стоит напротив, - ответил д'Арджент, - скажите, что вы знаете о звёздах?

   - Я не астроном, - приняла боевую стойку Влада. Она вдруг поняла, что добром этот нежданный визит и странный разговор не закончатся.

   - А вот звёзды знают всё. Именно они помогли мне исполнить волю того, кто пожелал встретиться с вами.

   - Кто он? - только и спросила Влада.

   - Сейчас увидите, - улыбнулся д'Арджент.

   И перед ним прямо из воздуха появился меч с рельефной двуручной рукоятью, крестообразной гардой и узким изогнутым клинком. Клинок этот источал кровавое сияние, которое отбрасывало зловещие блики на серебряную фигуру д'Арджента и придавало всему происходившему мистический и ирреальный характер. Меч медленно подплыл к д'Ардженту, по его лезвию пробежала быстрая рябь. Кровавое сияние усилилось и превратилось в поток холодного пламени.

   - Он чувствует вас, - пояснил Жан Клод и взял меч, - на небе светит кровавая луна. Нет смысла откладывать ваше знакомство.

   Д'Арджент вытянул перед собой руку с оружием и направился к девушке.

   Плита.

   Время пока работало на меня, но я прекрасно осознавала, что предоставленная мне фора продлится недолго. Скоро, очень скоро воевода и де Монтиньи продолжат великую охоту, и кто тогда поручится, что бесстрашные ловчие вновь не превратятся в беззащитную дичь? И даже если мои подруги и сёстры добьются успеха - кому нужна победа, оплаченная столь высокой ценой.

   Я обязана первой выйти на след убийцы. Но как добиться этого, как узнать, где сейчас скрывается пришелец, и самое главное - как заставить его сражаться именно со мной? По здравому размышлению я пришла к выводу, что столь нелёгкие задачи следует решать по очереди.

   Если ты не можешь внятно объяснить, зачем иноземец прибыл в твой мир, постарайся, по крайней мере, понять, что способно привлечь его внимание. Какие тайны и секреты заинтересуют незваного гостя? И уж кому как не мне, главе разведки Воительниц Ирбиса искать ответ на столь резонный вопрос. Напрасно фрайгерр Мирослав де Монтиньи фон Фалькенхорст пренебрёг моей помощью. Хотя, кто сказал, что я стала бы сотрудничать с ним?

   У каждой уважающей себя спецслужбы есть секреты, в которые посторонних стараются не посвящать. Даже если они - королева или воевода. Моё ведомство не являлось исключением.

   Мне не надо было ничего искать. Я уже знала верный ответ. Признаюсь, в моём кабинете я валяла дурака, за что и была столь сурово наказана Покровителем. Тем более следует постараться, чтобы заслужить его прощение.

   ЭТО мы обнаружили год назад. Наткнулись почти случайно, в поисках, как оказалось, не таких уж и ценных рукописей и артефактов давно исчезнувшей магической школы. Легенды, как всегда, всё преувеличили на порядок. Но вот про нашу находку в них не говорилось ни слова.

   Мы почему-то сразу же назвали её ПЛИТОЙ. Собственно, это и была плита. Идеально выпиленный кусок холодного чёрного монолита с абсолютно ровной и гладкой поверхностью, без каких-либо намёков на трещины, царапины и тем более полости или дыры. Его предварительное изучение, предпринятое руководителем исследовательской группы ведуньей Любомудрой де Лотье, не дало ясного ответа ни на один из интересовавших нас вопросов. Происхождение, химический состав, назначение монолита так и остались для нас неразрешимыми загадками. А учитывая, что плита не поддавалась никакому воздействию, даже магическому, приходилось признать, что никаких особых выгод из нашей находки мы не извлекли. Но именно поэтому, и мы это прекрасно понимали, за пределами экспедиционного лагеря о плите не должен был знать никто. Даже среди посвящённых лишь двое более или менее до конца представляли, с какой поистине жуткой вещью нам довелось столкнуться. В тот вечер ведунья Любомудра спешно вызвала меня в свою полевую лабораторию, куда мы перевезли нашу находку сразу же после того как осознали её значимость и ценность.

   - Полковник, - взволнованно сообщила мне де Лотье, - несколько минут назад на плите появился рисунок. Взгляните на него.

   Странное это было изображение. Представляло оно одетого в тёмно-синий хитон мужчину - атлетически сложенного, с необычайно хитрым лицом и что самое поразительное - синим огнём на голове вместо волос. Рядом с фигурой огневолосого атлета были нарисованы два небольших чёртика, один - толстый, а второй - тощий и пронырливый, причём если толстый чёртик вызывал скорее улыбку и некоторую симпатию, вероятно из-за предполагаемой неуклюжести и недалёкости, то вот насчёт его пронырливого собрата у меня не возникало никаких сомнений - подкожный и весьма вредный тип. Собственно, и насчёт их хозяина я не питала особых иллюзий - выражение его глаз ясно свидетельствовало, что сей атлет, несмотря на свою чудовищную силу, в делах привык больше полагаться на подлость, коварство и расчётливую ложь.