- Не за что, доктор. Не за что.
Эти комнаты знали лучшие времена. Как и мы, как и весь Райх. Старость - не радость. А печать древности и ветхости лежит здесь на всём - на истёртом ковре, поцарапанной, рассохшейся мебели, потемневших и потускневших переплётах книг.
- О чём вы жалеете больше всего, доктор?
- О том, что мне не позволяют передавать мои знания. Если они уйдут вместе со мной...
- Это называют безвозвратностью.
- Но не будем о грустном, герр Винтерфрай. Вы ведь не затем пришли ко мне, чтобы разделить мою меланхолию?
- Вы считаете это меланхолией? Впрочем, вы правы. Как я уже говорил, мне нужен ваш совет. Вы слышали о трагедии на нынешнем турнире? О смерти Франца Пихлера?
- Плохо, очень плохо. Такой молодой человек. А ведь я знал его ещё маленьким мальчиком. Да, тогда ваши соотечественники с радостью приводили ко мне своих детей. И могу с гордостью сказать - я дарил исцеление всем им. А тот случай с Францем я хорошо помню - мальчик находился в шаге от смерти.
- Даже так?
- Представьте себе. Тяжелейший приступ, вызванный, как я выяснил после тщательного исследования, аллергией на лиловый горноцвет.
- Лиловый горноцвет, лиловый горноцвет. Подождите, - поднимаю я указательный палец, - эссенция демона, яйцо дрозда, лиловый горноцвет. То есть у Франца не было никакой повышенной чувствительности к эссенции демона?
- Герр Винтерфрай, эссенция демона - это вещество из совершенно иного, чуждого нам мира. Поэтому, несмотря на всю свою одиозную славу, на всех нас без исключения действует совершенно одинаково. Поверьте моему многолетнему опыту.
- Знаете что, доктор, в свете нынешних порядков, вы лучше не распространяйтесь, что лечили Франца и знали о его аллергии к горноцвету. Кое-кого вы можете ввести в сильнейший соблазн. Превратить несчастный случай в умышленное убийство.
- Если откровенно, вы несколько запоздали с вашим советом.
- Это как понимать?
- Неделю назад у меня состоялась весьма интересная беседа. Сами понимаете, в последнее время меня не часто балуют визитами, а тут. Не припомню уже, с какой темы начался наш разговор, но где-то в его середине мы как-то незаметно перешли на обсуждение современной алхимии. Вот тогда-то я и рассказал о той скрытой опасности, какую способны нести на первый взгляд совершенно безвредные препараты. Ах да, перед этим мой собеседник, как-то вскользь упомянул о нынешнем турнире и о том, что Франц Пихлер на нём - явный фаворит, в том числе благодаря поддержке "Белого пиала".
- И вы привели приступ Франца, как пример скрытой опасности зелий?
-Да, но не назвал точный диагноз, всё-таки я не забыл о врачебной этике. Но знаете, на следующий день. Да на следующий день у меня сложилось впечатление, что в дом кто-то заходил в моё отсутствие. Меня тогда спешно вызвали в наш клуб, там одному посетителю стало плохо.
- А почему вы сказали, что у вас сложилось впечатление?
- Ничего не пропало. Но вот мой медицинский архив - не могу утверждать с полной уверенностью, но...
- У вас возникло чувство, что некто просмотрел его? - уточняю я.
- Что-то в этом роде.
- А ваш словоохотливый гость, это случаем не Иржи Паточка? - как бы между прочим бросаю я.
- Нет. Это был молодой журналист из Города Мечей.
- Донован Кин?
- Совершенно верно. Вы знаете его?
..................................................................................................................
Всё-таки тёмные эльфы - ещё те оригиналы. Слово то какое выдумали - клуб. Вот у нас у алеманов всё просто и ясно. Кабаре. Его "Лейб-штандарт" посещает чуть ли не всем составом. Впрочем, это сейчас совершенно не существенно. Важно то, что я, кажется, напал на след.
- Послушайте, приятель, это правду говорят, что один из ваших завсегдатаев недавно чуть не приказал всем долго жить?
- Создатели с вами, герр Винтерфрай, - взволнованно всплёскивает руками бармен, - да он никакой не наш завсегдатай. Наши посетители - приличные эльфы. А этот тип - вообще не местный. Он прибыл с город вместе с этим журналистом из Города Мечей - как его - Кин. Компаньон. И сюда они заявились вдвоём. Но журналист быстро ушёл, а этот - задержался. Я вам про него только одно скажу - шут. Кривлялся, зубоскалил, нёс всякий бред и ломал комедию. И всё время вспоминал свою мамочку. А напоследок устроил этот балаган с приступом. Мы все перепугались не на шутку, побежали за нашим доктором, но вы его знаете - настоящее светило науки. Ну, тот его откачал за пять минут, так этот чудак чуть ли не полчаса благодарил доктора и всё не хотел его отпускать, пока тот не выпьет с ним. Доктор еле-еле от него отвязался. И знаете, что я вам скажу - по мне весь его приступ - чистой воды жульничество.
- Знаете, приятель, я вот тоже об этом подумал, - медленно и негромко произношу я.
..................................................................................................................
Забавный компаньон Донована Кина расстался с ним и покинул город на следующий день после происшествия в клубе. Занятно. Но ещё занятнее другое - все наши бойцы, что были в день смерти Пихлера на турнирной арене, в беседе со мной уверяли, что Кин там не появлялся. Поэтому не удивительно, что моё расследование я завершаю там, откуда его и начал.
- Ну что, Квентин, вы узнали, что я просил?
- Да, герр Винтерфрай, - кивает Новалис, - за два дня до трагедии с Францем, к нам поступил заказ на приобретение Зелья долгой невидимости и лилового горноцвета.
