<p>
</p>
Но время шло, год приближался к концу, он не получал ни слова от своего друга, и доктор Фаддерман начал беспокоиться. Наконец, получив письмо от Фингерхатов, в котором говорилось, что им тоже ничего неизвестно, он начал действовать.
Он понял, что навряд ли правительство планировало включить дантиста в этот предполагаемый проект без связи с А.А.Д., и он поинтересовался у нынешнего президента доктора Рорка, знает ли он о таком проекте или о местонахождении пропавшего без вести. Ответ на оба вопроса был нет. Но, узнав о причинах беспокойства доктора Фаддермана, он связался с полковником Лемнелом Коггинсом, главой Стоматологического корпуса ВВС США.
Полковник Коггинс сообщил ему, что ни имени, ни описания доктора Голдпеппера не было связано с каким-либо подобным проектом, и что на самом деле любой подобный проект все еще, как он выразился, «все еще находится на чертежной доске».
Доктора Рорк и Фаддерман, несмотря на все свои опасения, не решались сообщить об исчезновении доктора Голдпеппера. В конце концов, он заранее заплатил за квартиру, офис и лабораторию. Он был зрелым человеком с весьма развитым интеллектом и, вероятно, понимал, что делает.
«Именно в этом пункте, — сказал доктор Данбург, — я появляюсь в картине. 11 января мне позвонил доктор Милтон Уилсон, у которого есть офис на 19‑й Восточной улице, рядом с небольшой лабораторией, в которой он занимается протезированием. Он сказал мне, с большой долей сомнения, что произошло нечто чрезвычайно странное, и спросил меня, не знаю ли я, где находится доктор Моррис Голдпеппер…
Утром 11 января в кабинет доктора Уилсона вошел пожилой мужчина с любопытным иностранным акцентом, назвался Смитом и пожаловался на верхнюю пластину. Он чувствует себя некомфортно, сказал мистер Смит, и это раздражает небо его рта. С некоторой неохотой он позволил доктору Уилсону осмотреть его рот. Это стало понятным, потому что внутренняя часть его рта была синей. Десны были полностью беззубыми, очень твердыми, почти ороговевшими. Сама пластина —
«Вот этот протез», — сказал доктор Данбург, положив ее на стол. «Доктор Уилсон снабдил его другим. Вы видите отверстия на верхней или небной поверхности. Они были покрыты тонким слоем гуммиарабика, который вскоре, разумеется, почти полностью стерся, в результате чего раздражалось небо рта. Это было настолько необычно, что доктор Уилсон — как только его пациент, так называемый мистер Смит, ушел — разломал странно сделанный протез, чтобы выяснить, почему были сделаны отверстия. В качестве главы Юридического департамента Ассоциации, — заявил доктор Данбург, — я сталкивался с некоторыми необычными случаями, но не с таким».
Это был маленький кусочек белого гибкого вещества, покрытого крошечными черными линиями. Данбург поднял большое увеличительное стекло.
«Вы можете осмотреть эти объекты, доктора, — сказал он, — но, если я прочитаю вам увеличенную фотокопию о последнем из упомянутых, это сохранит ваше зрение». Природа материала, способ написания или уменьшение написанного до таких размеров, нам неизвестны. Это может быть нечто вроде микрофильма. Но это неважно. Важно содержание написанного — написанного предостережения.
«Ни разу с тех пор, как доктор Мортон, молодой бостонский дантист, осуществил использование серного эфира в качестве анестезирующего средства, ни один представитель нашей благородной профессии не открывал ничего, даже отдаленно схожего по важности; а, пожалуй, и прежде тоже.
Он вытащил очки из футляра и начал читать вслух.
<p>
<a name="TOC_id20225726" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a></p>
<a name="TOC_id20225730"></a><a name="%D0%94%D0%92%D0%90"></a>ДВА
<p>
</p>
Несмотря на то, что нашей великой профессии недостает романтического ореола и публичного восхищения практикой медицины, и даже аптекари, не приносящие клятвы Гиппократа, могут похвастаться своей, так называемой клятвой Маймонида (хотя, поверьте, великий Маймонид не имел к ним никакого отношения, Моррис Голдпеппер (Доктор Стоматологии), никто не может обвинить нас в несоответствии высоким стандартам этики и профессионального поведения, как врачей и хирургов, докторов медицинских наук. Ни на миг не постесняюсь включить в список протезистов, не имеющих степени доктора стоматологии или доктора стоматологической медицины, чья работа так важна и необходима.
Когда сведениям о нашей цивилизации будет подведен итог, тогда, но навряд ли раньше, будет оценена реальная значимость стоматологической науки. Сейчас она ценится лишь во время зубной боли.
Я намеренно выполняю низкокачественную работу с тяжелым сердцем и с уверенностью, что все те, кому дороги стандарты хирургической стоматологии и зубного протезирования, поймут весьма необычные обстоятельства, побудившие меня делать это. И поняв — простят. Никто не ставит стандарты нашей профессии выше или священнее, чем я.
Следует признать, что меня не очень позабавил случай, когда мой кузен, Натаниэль Померанс представил меня инженерному подрядчику со словами: «Вы, двое, имеете много общего — вы оба строите мосты» и издал глупый смешок. Но я рискну утверждать, что это были одни из самых правдивых слов, когда — либо сказанных в сомнительной шутке.
Скромность — это одно, а тщеславие — другое. Все, кто что — либо знает о современной стоматологии, знают о мосте Голдпеппера и коронке Голдпеппера. Это я, доктор Моррис Голдпеппер, их изобретатель, и создатель Полувыдвижного Зажима, который носит мое имя, пишу слова, которые вы видите перед собой. Для идентификации ничего больше не требуется. А теперь мой отчет.
Первого ноября, в навеки черный день личного календаря несчастного грешника, который пишет эти строки, даже не зная точно, будут ли они когда — либо прочитаны — но что еще я могу сделать? — вскоре после 5 часов вечера в дверь моей лаборатории постучали. Я обнаружил там странного мужчину, выглядящего сморщенным и хилым. Он спросил, не являюсь ли я доктором Моррисом Голдпеппером, «знаменитым создателем Полувыдвижного Зажима», и я согласился со столь лестным обвинением.
