«Позвольте мне немного рассказать вам о нем. Голдпеппер-ученый не нуждается в представлении. Кто, к примеру, не читал его «Билатеральный вертикальный инсульт и его влияние на характер прикуса» или его «Методика, планирование, сборка и пломбирование стационарного моста из 14 блоков» — назову только две его работы? Но я буду говорить о Голдпеппере-человеке. Ему сорок шесть лет, и он с отличием отслужил в стоматологическом корпусе ВМС США во время Второй Мировой войны. Он овдовел вскоре после окончания войны. Рэй — покойная миссис Голдпеппер, земля ей пухом — часто говорила: «Морри, если я уйду первой, пообещай мне, что ты снова женишься», но он считал это шуткой; и, как вы знаете, он этого не сделал.»

     «У них был один ребенок, дочь Сюзанна, очень милая девушка, теперь замужем за доктором Шелдоном Фингерхатом, доктором стоматологии. Мне не нужно рассказывать вам, собратья, как гордился наш коллега, когда его единственное дитя вышло замуж за этого замечательного юного представителя нашей профессии. Фингерхаты в настоящее время живут на Анбалупи, одном из островов Микронезии, входящих в подопечную территорию Соединенных Штатов, где доктор Шелдон обучает туземцев зубной гигиене, санитарии и протезированию».

     Доктор Хансен спросил: «Они знают о…»

     «Зять знает кое — что об этом вопросе», — ответил старик. «Он не счел нужным сообщить своей жене, которая находится в деликатном положении и ожидает скорых родов. По его предложению я писал — или, точнее, печатал — письма, якобы приходившие от ее отца, на его бланках, под тем предлогом, что он сильно обжег пальцы на бунзеновской горелке, когда прокаливал петлю нового типа для зубных протезов и следовательно, не может держать ручку». Он отхлебнул воды из стакана.

     «Несмотря на свои огромные научные достижения, — продолжал доктор Фаддерман, — у Морри внутри имелась непрактичная жилка. Я часто заходил к нему в холостяцкие апартаменты в отеле «Дейвенпорт» на Уэст-Энд-авеню, куда он переехал после свадьбы своей дочери, и я находил его погруженным в чтение материалов эскапистского толка — историй охотников на крокодилов с Малайского полуострова, или журналов, посвященных межпланетным войнам, или сборников рассказов о вампирах и оборотнях и подобных суевериях.»

     «Морри, — говорил я с упреком, — что за способ проводить свое свободное время. Разве это того стоит? Разве это разумно? Поверь, лучше бы ты посещал бассейн или гандбольную площадку в Y. Или, замечал я ему, если ты желаешь читать, то почему игнорируешь богатые сокровища литературы: Шекспира, Раскина, Элберта Хаббарда, Эдну Фербер и прочих? Зачем убегать в эти незрелые фантазии? Сперва он только улыбался и цитировал высказывание: «О вкусах не спорят».

<p>

 </p>

     Последовавшее за этим молчание нарушил молодой доктор Макаллистер. «Вы сказали», — произнес он, — «сперва».

     Старый доктор Фаддерман вынырнул из своих воспоминаний. «Да, да. Но в конце концов он рассказал мне правду. Он ничего не скрывал.

     Затем собравшиеся ученые — стоматологи узнали, что тот же доктор Моррис Голдпеппер, который не один, а целых три раза подряд был награжден медалью доктора Александра Пибоди за Новые Достижения в Зубном Протезировании, был одержим идеей, что в других мирах существует жизнь, что в скором времени будет возможно достичь этих других миров, и что он сам хотел быть среди тех, кто отправится туда.

     «”Ты понимаешь, Сэм?“ спрашивал он меня», — сообщил Фаддерман. «Понимаешь ли ты, что очень скоро это больше не будет проблемой топлива или даже металлургии? Что подводные лодки, способные плавать недели и месяцы без всплытия, предвещают возможность путешествовать в безвоздушном пространстве? Главная проблема теперь заключается в том, чтобы найти способ построить пусковую платформу, способную выдержать давление в несколько миллионов фунтов». И его глаза засверкали.

     Доктор Фаддерман с добродушным сарказмом поинтересовался, почему же некий человек рассчитывает, что его возьмут туда. Ответ был следующим: любая межпланетная экспедиция сочла бы необходимым взять с собой дантиста, в качестве врача, и что он — доктор Голдпеппер — намерен стать этим дантистом!

     Рука доктора Вейнрота с треском хлопнула по столу. «Клянусь громом, этот человек имеет мужество!»

     Доктор Рорк посмотрел на него с ледяным упреком. «Я буду весьма обязан, — сухо сказал он, — если впредь не будет никаких эмоциональных всплесков».

     Лицо доктора Вейнрота обмякло. «Прошу прощения у Комитета, господин президент», — сказал он.

     Доктор Рорк любезно кивнул, показав жестом, что доктор Фаддерман может продолжать говорить. Старик достал письмо из кармана и положил его на стол.

     «Это пришло ко мне, как гром среди ясного неба. Оно датировано 8 ноября прошлого года. Пропуская формальное приветствие, оно гласит: «Наконец — то я молча стою на пике Дариена» — литературная отсылка, джентльмены, к предполагаемому открытию Кортесом Тихого океана; на самом деле это был Бальбоа — моя великая мечта вот — вот осуществится. Вскоре я вернусь, чтобы рассказать вам об этом, но, прямо сейчас, я не могу сказать. Творится история! Да здравствует Наука! Искренне ваш, Моррис Голдпеппер, доктор стоматологии»

     Он передал письмо по кругу.

     Доктор Смит спросил: «Что вы сделали, получив это сообщение, доктор?»

     Доктор Фаддерман сразу же взял такси до Уэст-Энд-авеню. Портье в отеле вежливо сообщил ему, что человек, которого он искал, уехал в отпуск на короткий, но неизвестный точно срок. Никаких дополнительных сведений не было. Первой мыслью доктора Фаддермана было, что его юный друг получил какую — то должность в правительственном проекте, который он не мог обсуждать, и его собственный патриотизм и чувство долга, естественно, не позволили ему предпринять расследование.

     «Но я впервые начал, — сказал Старейшина американской Стоматологии, — читать о космических путешествиях. Я удивлялся, как мужчина 46 лет может надеяться быть выбранным среди молодых людей».

     Доктор Данбург впервые заговорил. «Размер», сказал он. «Каждая унция будет учитываться в космическом корабле, а Моррис был славным маленьким парнем».

     «Но с сердцем льва», тихо сказал доктор Вейнрот. «Мили, мили и мили сердца».

     Другие мужчины кивнули, отдавая ему должное.