ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  Я вошел в отель через служебный вход, потому что не хотел афишировать свое присутствие. Вместо того, чтобы пойти в свою комнату, я поднялся на служебном лифте на девятый этаж.

  Номер 903 находился в конце коридора. Я посмотрел на часы. Три тридцать утра, но из щели между дверью и подоконником пробивалась крошечная полоска света. Интересно, почему Дитрих так поздно встает. Осторожно вставил металлический щуп в замок и вдавил тонкую пластиковую карточку в дверь на защелке.

  Затвор повернулся назад, издав лишь слабый щелчок. Я ждал, прислушивался, и когда по ту сторону двери по-прежнему не было шума, я вынул курносый 38-й калибр «Смит и Вессон» и бесшумно толкнул дверь.

  Я вошел в гостиную. Я слышал шум в одной из спален. Почти сразу в дверном проеме появился высокий седовласый мужчина. Худой и костлявый, он казался хрупким, как богомол, с его удлиненным костлявым лицом и мрачным достоинством. Он остановился в полном удивлении,

  «Какого дьявола ты здесь делаешь?» - властно потребовал он. «Убери пистолет!»

  «Вы Герберт Дитрих?»

  «Да, я Дитрих. Что это? Ограбление? "

  «Меня зовут Поль Стефанс, - сказал я, - и я думаю, что нам давно пора поговорить, мистер Дитрих».

  Узнавание мелькнуло в его глазах. «Ты человек Сточелли!» - сказал он обвиняюще.

  Я покачал головой. «Как вы думаете, почему я связан со Сточелли?»

  «Мне сказали, что у вас была тайная встреча с ним в три часа ночи в ночь вашего приезда».

  Я вздохнул. Видимо, все в отеле знали об этом полуночном визите.

  «Я не человек Сточелли. Я делаю работу для Александра Грегориуса. Он послал меня сюда разобраться со Сточелли по деловому делу ».

  Дитрих воспользовался моментом, чтобы понять, что я ему только что сказал.

  "Боже мой!" он воскликнул: «Я только что сделал ужасную вещь. И уже поздно поправлять! "

  «Вы имеете в виду пять килограммов героина в моей комнате?» Я спросил.

  Дитрих кивнул - и это было нужное мне подтверждение. Он не меньше признал, что это он подставил партнеров Сточелли и пытался сделать то же самое со Сточелли и мной.

  «Я избавился от этого», - сказал я ему.

  Дитрих покачал головой. "Даже больше. Я послал коридорного в твою комнату с чемоданом из черной ткани. В нем почти тридцать килограммов героина. Не более часа назад ».

  «Вы уже сообщили в полицию?»

  Дитрих медленно покачал головой. «Я собирался… когда услышал, как открылась дверь».

  «Полиция меня об этом не побеспокоит», - сказал я ему, наблюдая за его реакцией.

  В его голосе прозвучала нотка испуга.

  «Кто вы, мистер Стефанс? Что за человек ты, что тебя послали в одиночку разобраться с таким зверюшкой, как Сточелли? Полиция тебя не беспокоит. Вас нисколько не беспокоит то, что в вашей комнате достаточно героина, чтобы отправить вас за решетку на всю оставшуюся жизнь. Вы врываетесь в гостиничный номер почти в четыре утра с пистолетом в руке. Кто ты, черт возьми? »

  «Тот, кто не причинит тебе вреда», - заверила я его. Я видел, что он был на грани разрыва. «Все, что я хочу от вас, - это некоторая информация».

  Дитрих колебался. Наконец он выдохнул. «Хорошо, давай».

  «На данный момент я насчитал более ста сорока килограммов героина, который вы распределили. Его рыночная стоимость составляет от двадцати восьми до тридцати двух миллионов долларов. Как, черт возьми, такой человек, как ты, мог заполучить столько героина? Даже Сточелли не может сделать это со всеми своими контактами. Откуда, черт возьми, вы это берете? "

  Дитрих отвернулся от меня, на его лице отразилось упрямство.

  «Это единственное, чего я вам не скажу, мистер Стефанс».

  "Я думаю тебе надо."

  Женский голос раздался позади нас.

  Я обернулся. Она стояла в дверях в другую спальню, одетая в легкое полупрозрачное неглиже. Под ним на ней была короткая нейлоновая ночная рубашка до колен. Ее длинные прямые светлые волосы ниспадали почти до талии. Ей было где-то около двадцати пяти, ее лицо было более мягкой, женственной версией удлиненных черт Дитриха. Под широким лбом ее загорелое лицо разделял тонкий длинный нос, который едва не выглядел слишком тонким. Ее глаза были такими же мягкими

  у ее отца. Подбородок представлял собой тонкое соединение широких изгибов щеки и челюсти.

  «Я Сьюзен Дитрих. Я подслушал, что вы сказали моему отцу. Я извиняюсь перед тобой. Это я был виноват. Это я подкупила посыльного, чтобы он дал информацию о вас. Он сказал мне, что на днях вас видели выходящими из пентхауса Сточелли. Вот почему мы думали, что вы были его частью.

  Она вошла в гостиную и встала рядом с отцом, обняв его.

  «Думаю, пора тебе кое-что рассказать. Это разрывало тебя на части годами. Тебе нужно остановиться. Ты заходишь слишком глубоко.

  Дитрих покачал головой. «Я не остановлюсь, Сьюзен. Я не могу остановиться! Не раньше, чем каждый из них ...

  Сьюзен приложила пальцы к его губам. "Пожалуйста?"