Воды залива были насыщенно-синего цвета, город на противоположной стороне, почти скрытый за пальмами, окружавшими малекон и парк, представлял собой серое пятно у подножия коричневых холмов с гребнями.

  «Я понимаю, что вы мне не все рассказали, - заметил Фуэнтес. «Я не уверен, что хочу знать все, потому что тогда мне, возможно, придется принять официальные меры, а я не хочу этого делать, сеньор Картер. Однако у меня есть один вопрос. Сточелли? »

  «Вы имеете в виду, он ушел безнаказанно?»

  Фуэнтес кивнул.

  Я покачал головой. «Я так не думаю, - сказал я. «Вы помните, что я просил вас сделать, когда звонил вчера днем ​​из Эль-Пасо?»

  "Конечно. Я лично уведомил Сточелли, что мое правительство считает его персоной нон грата, и просило его покинуть Мексику не позднее этого утра. Почему?"

  «Потому что я позвонил ему сразу после разговора с тобой. Я сказал ему, что обо всем позабочусь и что он может вернуться в Штаты ».

  "Вы позволили ему уйти?" Фуэнтес нахмурился.

  "Не совсем. Я попросил его сделать мне одолжение, и он согласился ».

  "Одолжение?"

  «Вернуть с собой мой багаж».

  Фуэнтес был озадачен. "Я не понимаю. С какой целью это было? "

  «Что ж, - сказал я, глядя на часы, - если его самолет прибудет вовремя, Сточелли прибудет в аэропорт Кеннеди в ближайшие полчаса. Он должен будет пройти таможню. Среди его багажа черный тканевый чемодан без каких-либо отметок, указывающих на то, что он принадлежит кому-либо, кроме Сточелли. Он может заявить, что это одна из моих сумок, но у него нет возможности доказать это. Кроме того, я не думаю, что таможня обратит внимание на его протесты ».

  Понимание озарило глаза Фуэнтеса.

  - Это чемодан, который Дитрих отправил в вашу комнату?

  «Это так, - сказал я, улыбаясь, - и в нем все еще содержатся тридцать килограммов чистого героина, которые Дитрих вложил в него».

  Фуэнтес начал смеяться.

  Я смотрел мимо него в дверной проем, ведущий из вестибюля отеля. К нам шла Консуэла Дельгардо. Когда она подошла, я увидел выражение ее лица. Это была смесь радости и ожидания, и взгляд, который говорил мне, что каким-то образом, где-то, каким-то образом она отомстит мне за то, что я сделал с ней на гасиенде Гаррета.

  Она подошла к столу, высокая, величественная, полная женщина, ее овальное лицо никогда не выглядело красивее, чем сейчас. Фуэнтес повернулся на стуле, увидел ее и поднялся на ноги, когда она подошла к нам.

  «Сеньора Консуэла Дельгардо, лейтенант Феликс Фуэнтес».

  Консуэла протянула руку. Фуэнтес поднес его к губам.

  «Мы встречались», - пробормотал Фуэнтес. Затем он выпрямился. Он сказал: «Если вы собираетесь пробыть в Мексике какое-то время, сеньор Картер, я был бы признателен, если бы вы

  Как-нибудь вечером будете моими гостями на ужине.

  Консуэла собственнически взяла меня за руку. Фуэнтес уловил этот жест.

  «Мы были бы счастливы», - хрипло сказала Консуэла.

  Фуэнтес посмотрел на нее. Потом он посмотрел на меня. В его глазах на мгновение вспыхнуло едва различимое выражение, но лицо оставалось таким же невозмутимым и суровым, как всегда - орехово-коричневое изображение древнего тольтекского бога.

  «Развлекайся», - сухо сказал мне Фуэнтес. А затем он закрыл один глаз в медленном сладострастном подмигивании. Конец