Я иногда с тоской вспоминаю то время, когда в стране бушевал карантин. Хорошее было время.

Лично мне тогда почти удалось воспитать Клавдию Ивановну, любимую тёщу. Как вспомню, так слеза наворачивается.

Да, было времечко!

Как сейчас помню. Сидим мы дома с женой Машей и сыном Броней в нашей однокомнатной квартире. Телевизором наслаждаемся. Мы, значит, с женой на диване расположились. Между нами полтора метра. А что поделаешь, власть требует. Социальная зона. Я даже на полу спал, было дело. Потому что до соцзоны шестнадцати сантиметров не хватало.

Значит, сидим мы. Перед нами табуреточка с напитком типа пиво и тарелка с сухариками. Броня сидит у окна на единственном кресле, чипсами хрустит.

Покой. Тишина. Наслаждение.

Тут звонок. Нервный. С хрипотцой. Сразу понятно, Клавдия Ивановна пожаловали, дочуру навестить. Дочка, правда, так сморщилась, словно ей вместо пива касторки налили. Просто у мамы её характерец ещё тот. Но описывать не буду – зачем настроение людям портить?!

Минуту подождали – вдруг пронесёт?

Машка головой качает. Это всерьёз и надолго.

Ну, что ж. Карантин так карантин. Иду открывать дверь, по пути захватив швабру. Ручка у неё метр шестьдесят. Как раз под социальную дистанцию.

Открываю дверь. Тёща вваливается, пыхтя и матерясь. Конечно же, без маски.

– Машка, неси маску! – кричу я в комнату, а сам упираюсь тёще в грудь шваброй:

– Стоять! Соблюдаем дистанцию! Сейчас ещё масочку наденем!

Масочку жена на днях сшила. Спецзаказ для тёщи. Было у меня старое солдатское одеяло. Я его на рыбалку брал. Не пожалели для Клавдии Ивановны, оттяпали полосу, и Машка сшила очень симпатичную непродуваемую маску. С тесёмками.

Тёща слегка оторопела, но по инерции прёт на швабру. Живого веса в ней, в тёще, килограммов сто двадцать. Чувствую, не удержу рубеж.

Тут на помощь жена влетает в прихожую. А она у нас маленькая, прихожая-то. А Машка большенькая, в маму пошла. Метр, на метр, на метр. Я её ласково называю порой «кубометр ты мой!».

В общем, закупорили прихожую. Жена, пользуясь паузой, накидывает на мать маску, тесёмки вяжет на затылке. Клавдия Ивановна, как стреноженная лошадь, останавливается и таращит глаза:

– Чего это вы?!

– Мамо! – ласково гладит её по голове дочь. – Ты про карантин совсем забыла? Радуйся, что тебя на улице ещё на пять тысяч не оштрафовали! Ты же особо охраняемая особа. Возраст «шестьдесят пять плюс». Таких нарушителей сразу пакуют в околоток.

– Отойди, Машка! – ору я. – Неизвестно где гражданка шарахалась! Соблюдай дистанцию! Иди, вот, теперь, мой руки! И захвати для мамы перчатки. Они под раковиной лежат.

Тут Броня вмешался. Приволок с кухни табурет и ласково предложил:

– Бабушка! Садись. Теперь у нас только так вот можно. Смотри! – и ткнул пальцем в пол.

А на нём я давно наклеил полоски из белого лейкопластыря. Согласно инструкции. И к кухонному столу дистанция, и к туалету то ж. Через каждые полтора метра.

Машка появилась. Перчатки притащила. Заставила маму надеть их. Картина получилась просто прелесть: красная от злости тёща, синяя, в полоску, волосатая маска, оранжевые перчатки до локтя. Хоть сейчас на улицу выпускай.

Тёща сидит, помалкивает. Греется. В смысле, нагревается. Вот-вот бабахнет. Машка, ласково:

– Мам, а ты даже чаю не попьёшь? Ведь тебе нельзя по гостям ходить. Ты у нас в зоне риска.

У тёщи челюсть из-под маски выпала. Я, будто, на жену рассердился:

– Ты чего это такое матери говоришь?! Она в гости, а ты?! Мы сейчас ещё и пивка выпьем с мамой. Броня, тащи стакан и соломинку.

А сам вторую, последнюю, табуретку ставлю в створе двери в комнату. Дальше нельзя – социальная дистанция до дивана. Наливаю стакан пива – для тёщи ничего не жалко. Втыкаю в пену соломину:

– Угощайтесь, Клавдия Ивановна! На здоровье!

Тёща глазом зыркнула и попробовала взять соломинку. Да куда там! В тех перчатках можно только швабру держать. А тут ещё и маска на тесёмках завязана, соломинку некуда взять.

Сидит, родная. Думает. Я трюмо развернул, чтобы маме телевизор было видно.

– Мы тут фильм смотрим, – сообщаю ей. – Посмотрите? Но, уж извините, в комнату пустить не можем – зона. И пальтишко лучше не снимайте – иначе придётся замочить его в ванне.

Тёща ещё пять минут посидела, попыхтела под маской. Потом, как экскаватор в песочнице, развернулась и подалась вон, громыхнув дверью так, что у соседей снизу что-то упало с грохотом.

Мы прильнули к окну. Через пять секунд из подъезда выскочила занятная фигура в огромных оранжевых перчатках и волосатой одеяловой маске. Редкие прохожие брызнули кто куда – уж слишком моя тёща походила на увеличенный портрет коронавируса: круглая, волосы дыбом, руки растопырены, изо рта пар.

Две недели мы ничего не слышали о Клавдии Ивановне. Машка уже сильно беспокоиться стала. А потом соседи рассказали, что маму поймали на улице недалеко от нашего дома и заперли на карантин в санаторий. Она там отдохнула от стресса. Да и вообще отдохнула на совесть – когда ещё так повезёт. Санаторий-то бесплатный!

А мы на подъезде приклеили объявление: «Людям, старше шестьдесят пять плюс вход запрещён! Ведётся видеонаблюдение. Штраф – пять тысяч рублей».

Говорят, пару раз женщина, похожая на вирус, подходила к дверям. Плевалась, и уходила.

Так что, коронавирус иногда пользу приносить может.

Из далёкой столицы пришел приказ: проверить исполнение предыдущего приказа. Специальный сектор по работе с приказами долго сверял входящие и исходящие номера приказов. Потом махнули рукой, потому что в столице никто никогда не проверял исполнение, и доложили Начальнику, что нужно срочно проверить приказ о масках. Лично и доступными методами. То есть, пешком, по городу, с минимальным количеством привлечённых лиц.

Вниз по всем направлениям полетело указание: выделить специалистов для контрольного прохода.

И работа закипела. Ровно через три недели на стол Начальника легла стопка бумаги, в которой на одной странице был описан маршрут движения, синхронизированный с работой светофоров, а на восемнадцати остальных – списочный состав комиссии. От личной охраны Начальника до секретаря профсоюзной организации ветеранов казачьих войск.

Каждый член комиссии нёс собой пухлую папку ответов на заранее подготовленные вопросы от случайных прохожих, с которыми уже была проведена соответствующая репетиция.

Только у Начальника ничего не было с собой в руках. Но ему было особенно тяжело идти. Ведь Он нёс на себе груз огромной ответственности за вверенную ему территорию…

Ещё на выходе из резиденции всем членам комиссии фельдшер предложила надеть маски. Но Начальник возмутился:

– Никогда! Народ должен знать начальство в лицо!

С тем и пошли.

Первый нарушитель встретился тут же. Это был гражданин, которого судьба согнула пополам.

– В чём дело, товарищ? – сурово изрёк Начальник. – Почему, вопреки приказу, вы не носите маску? И вообще, позволяете себе идти в три погибели, когда с вами разговаривает комиссия?

– Дык, – попытался выпрямиться гражданин. – Дык, того, значит, радикулит!

– Может, у нас у всех радикулит! – заявил некий чин из комиссии. – Вам же приказано было – сидеть дома! Из-за вас мы вынуждены ходить по улицам и подвергать себя опасностям различного толка.

– Дык, радикулит проклятый! Думал, разомнусь хотя бы, – канючил непокорный гражданин. – Салоны массажные закрыты. В больничках в кабинеты мануальной терапии тоже идти страшно – зараза витает прямо у крыльца любой больницы: русская рулетка такой поход к медикам. Тут хоть воздух свежий – авось полегчает!

– На авось мы полагаться не можем! А где у нас главный массажист? – вопросил Начальник.