– Позвольте с вами не согласиться, ваша честь, – не унимался адвокат. – Разница принципиальна и, проще говоря, тюремный срок за козу будет у моего подзащитного гораздо меньше, чем за козла.

Таким образом опытному и непримиримому адвокату Каримчуку своими стараниями удалось грозящий Полутряпкину восьмилетний срок отбывания на зоне общего режима скостить до трёх лет, но строгого. Старый, лысый, предпенсионного возраста прокурор Илья Куприянович Лопушок бурно выражал негодования, но своего не добился.

Основная причина адвокатского успеха Арнольда Арнольдовича Каримчука заключалась в том, что его подзащитный напал на животное преклонного возраста, которому терять уже было нечего. Ведь и выбрал потенциальный сексуальный извращенец не самую красивую козу.

Честно сказать, потерянный и до конца не протрезвевший Полутряпкин так и не понял, за что его отправили на автозаке на дальнюю зону. Он фактически и не помнил того, что с ним произошло на ромашковом поле, и недоумевал, почему вдруг воспылал необузданной страстью к представительнице мелкого рогатого скота.

Но, всё-таки, адвокат нашёл в себе мужество в заключительной короткой речи заметить, что во многих зарубежных странах граждане женятся и выходят замуж за самых разных животных, птиц, представителей растительного мира, при этом не получая от них на официальное заключение брака письменного и даже устного согласия. Явное насилие над животными и растениями.

– Не путайте кислое с пресным, Арнольд Арнольдович, – осадила адвоката не совсем перспективного женского возраста судья. – У нас, в России, настоящая демократия и разумный либерализм. У нас полная свобода… выбора, и мы отправляем за решётку того, кого считаем нужным.

Против такого веского аргумента Каримчук не мог ничего возразить, а только пожал плечами. Излишняя критика с его стороны судебно-правовой системы была бы не совсем уместна и опрометчива. Ему ещё хотелось немного побыть адвокатом, а не грузчиком на овощной базе.

– Бомбить меня мичуринскими яблоками! – возмущённо заметил Филимон. – Скажу честно, самые последние перемены в нашей стране меня ни разу не радуют. Так ты, получается, не Стрелкина, а по мужу – Полутряпкина.

– Я Стрелкина, осталась на своей фамилии, – пояснила молодая и симпатичная женщина. – Кроме того, мы с Георгием развелись. Его выкрутасы мне надоели.

– Может быть, выпьете с нами, Мария Степановна, – предложил почти юной женщине Абран, – и вам станет легче.

Она категорически отказалась от предложения и решила продолжить свой рассказ о зловещем влиянии их местной аномальной зоны на мирных людей. Мария с пользой для молодых людей намеревалась поведать о том, что с ней произошло почти полчаса тому назад. Жуткая история и… поучительная.

– Я решила немного прогуляться по цветочному полю, – пояснила молодая женщина, – и собрать небольшой букет ромашек. Люблю ромашки, они украшают моё жильё. У меня неплохо частный дом. А с цветами он ещё лучше.

– Не понял! Грызть мои потные ноги! – откровенно признался Филимон Дубоглазов. – Зачем ты нам всё это рассказываешь?

– Сейчас всё поймёте, – заверила их Стрелкина. – Так вот… Как только я на минуту присела и начала рвать ромашки, как вдруг из-под земли выросли мощные волосатые руки и стали меня бесцеремонно и нагло хватать за бёдра.

Внимательно осмотрев свои ладони, Кадабракин возразил:

– Но у меня совсем не волосатые руки.

– Да причём здесь вы? – она замахала руками. – Я рассказываю вам об инопланетных или, может быть, потусторонних чудовищах.

– Теперь я спокоен за себя, за своего друга и местное население, – Абран налил себе очередную порцию водки. – Получается, что нет здесь никакой аномальной зоны, а вы, извините меня, Мария Степановна, просто насрали на моё лицо. В самом прямо смысле. Причём, всёго было много, и всё, из вас текущее, имела изрядно жидкую… структуру.

Широко раскрыв глаза, а заодно и рот, Мария вырвала стаканчик с водкой из рук Кадабракина и залпом выпила его содержимое, словно удивительная птица под поэтическим названьем пеликан.

При этом она машинально закусила куском колбасы.

– Мне нельзя активно смеяться, – серьёзно признался Филимон. – Я недавно вставил зубы, и они могут запросто выпасть изо рта по причине моего задорного смеха. Произойдёт мощная вибрация. Мне остро необходимо срочно погрустить.

Ни слова не говоря, Стрелкина самостоятельно и решительно налила себе ещё водки, и тут же залпом осушила, опорожнила полиэтиленовый стакан.

– Это ромашковое поле размером более двадцати квадратных километров, крошить перезревшую капусту, – справедливо заметил специалист по ремонту и техническому обслуживанию холодильных установок и агрегатов Дубоглазов, – а ты вот, Мария Степановна, выбрала, именно не живот, ни ноги господина Кадабракина, а конкретно, его симпатичное лицо.

– Ну, так, видать… злые духи, – пролепетала она. – Иначе то, как…

Но взяв себя в руки, она достала из кармана своего сарафана блокнот и авторучку, записала в него свой домашний адрес и попросила Кадабракина сделать то же самое. Он взял листок с её адресными данными и продиктовал свои, правда, не понимал, зачем это делает. Разумеется, от волнения они совершенно забыли о том, что у них при себе имеются сотовые телефоны.

Немного заикаясь, Стрелкина пояснила, что если господину Кадабракину потребуется пластическая операция по замене кожи на лице, то она всегда готова её оплатить. Не бедствует, кое-какие сбережении имеются.

Не зная, что и сказать, Абран предложил Марии половину добытой рыбы, потому что, если бы не она, то улова бы не существовало, и карпы, щуки, и сомы продолжали бы радоваться своей повседневной и вольной жизни.

Но она резко встала на ноги и бросилась бежать, прочь от стихийного пикника. Скорей всего, Маша даже не бежала, а скакала примерно так, как это делают ипподромные лошади или даже те, что находятся в диком состоянии. А что? Скачи себе и скачи. Здесь же не княжество Монако, поэтому простора достаточно, если учесть все те земли, что расположены за Уральским хребтом.

Что касается, Филимона Дубоглазова, то он укорил друга, заметив, что надо было бы ему активно попросить Марию, чтобы она… Одним словом, её необходимо было трахнуть, где-нибудь в кустах, и она бы осталась довольной. Но Абран, густо покраснев и местами посинев, категорически возразил. Нельзя же было пользоваться смятением и некоторым внезапным открытием истины, откровением души совсем ещё молодой и очень красивой женщины.

Спорить с ним Филик не стал, ибо он знал, что его друг робок и застенчив основательно и бесповоротно.

Двуногий монстр

Немного приостановив процесс поглощения спиртного и съестного, Абран и Филимон принялись ставить палатку. Ведь совсем скоро наступит ночь, а в темноте заниматься благоустройством пусть временного, но жилья – самое последнее дело. Через минут пятнадцать-двадцать появилась и весьма озабоченная Снежана. С сумочкой через плечо, в джинсовом костюме кирпичного цвета. Разумеется, она не отказалась от водки, и практически в гордом одиночестве осушила пол-литровую бутылку.

Бесцеремонно и весьма грубовато Филик поинтересовался у девушки, где она так долго шарахалась, где её черти носили.

– Вот, именно, черти! – согласилась она. – Они меня и таскали туда и сюда по ромашковому полю. Если бы вы знали, что я видела, то поняли, почему я долгое время лежала в траве.

– И что же вы видели, Снежана? – робко поинтересовался Абран. – Наверное, летающую тарелку?

– Никакой тарелки я не видела, Абран, – ответила Снежана. – Но я наблюдала самый настоящий НШО!

– Что это такое, рвать меня на мелкие части? – спросил Филимон, завершивший установку палатки. – Что такое НШО?