Когда я была 21-летней студенткой и каждый день звонила в лучший аукционный дом в мире, добиваясь стажировки, я и понятия не имела, что наношу свой первый удар, который станет началом 20-летней карьеры. Но с тех пор я постоянно полагаюсь на этот прием. В любой ситуации, когда я хочу почувствовать контроль над работой или жизнью, этот прием помогает мне сконцентрироваться и приготовиться к бою. Не забывайте бить молотком на своем пути к цели. Чем чаще вы применяете этот прием, тем легче он задает вам нужное настроение. В какой-то момент это войдет в привычку, и вы научитесь с первого удара управлять любой встречей или выступлением. БАМ – и вас уже не остановить.
Две другие сильные женщины… о том, как они наносят удар
Холли Данлеп
Генеральный директор Stylindex & Makono Africa
Я занимаюсь сбором средств на благотворительность и на прошлой неделе выступала с речью перед 425 потенциальными инвесторами в Королевской ассоциации. Перед всеми встречами, даже если это переговоры один на один, я думаю про Малави[1].
Чтобы добиться цели, нужно собрать огромную кучу денег. Мысли об этом сразу же переключают меня в деловой режим и наполняют энергией.
С другой стороны, я думаю о Малави перед встречей и успокаиваюсь. Даже если все пойдет наперекосяк, это проблема первого мира. Мне повезло: я жива и собираю деньги в пользу тех, кто лишен многих моих привилегий. Я напоминаю себе, что моя работа очень важна, но все же она – не единственное, что есть в мире. Это позволяет мне расслабиться и показать себя с лучшей стороны.
Меган О’Лири
Член Олимпийской сборной США по гребле, серебряная призерка чемпионата мира
Шесть гребных лодок идеально ровно стоят на линии старта, разделенные лишь несколькими метрами воды. Начало гонки – ни с чем не сравнимое время. Воздух наполнен напряжением, настолько сильным, что его можно потрогать руками. Я слышу плеск воды о борт лодки. В моей дисциплине (парных двойках) гонка обычно длится не дольше шести с половиной минут, так что нет времени на страх или сомнения. Все должно быть идеально с первого гребка. Порой первое и последнее место разделяет всего одна секунда.
Когда судья объявляет двухминутную готовность, я пару раз глубоко вдыхаю, чтобы стряхнуть напряжение и расслабиться. Надеваю козырек и на несколько секунд закрываю глаза, визуализирую ключевые моменты гонки и напоминаю себе, как много трудилась, чтобы сюда попасть. Перед последним стартовым сигналом хлопаю себя по коленям и кладу ладонь на спину партнерши, которая сидит передо мной. Так я говорю: «Мы готовы, и мы доверяем друг другу. Давай сделаем это». Мой метод удара.
Для победы в гонке нужно все время чувствовать момент и думать только о следующем действии. После первого гребка идет второй, после второго – третий и так далее. В этот момент не имеет значения, как я размялась перед гонкой или какой у меня потенциал. Важно только то, что я сумею показать на 2000 метров после стартового свистка.
Самая сильная женщина в комнате… продает от своего лица
Многим продажи даются естественно. Бывают продавцы, которые уговорят купить новую пару сережек, даже если в этом месяце вам нечем заплатить за квартиру. Которые продадут кашемировый свитер, даже если вы живете в Южной Калифорнии и не знаете, что такое кашемир. Которые убедят, будто без… (подставьте что угодно) ваша жизнь будет неполной.
Каждая из нас хотя бы раз в жизни встречалась с таким продавцом от природы. Они говорят так легко и гладко, веришь каждому слову. Но даже если вы не родились с подобным талантом, этому можно научиться. Все, что нужно, – немного практики.
Когда в книгах или фильмах показывают аукционы, персонажи и сюжет отличаются, но кое-что всегда остается неизменным. Аукционист – это пожилой джентльмен с благородной сединой и элитным британским акцентом, одетый в идеально подогнанный по фигуре смокинг. Аукционист оглашает лоты и не заканчивает торги, пока не продаст все до одного. Обычно в какой-то момент два персонажа начинают бороться за один и тот же лот, пока кто-то из них не озвучивает астрономическую сумму. После этого аукционист делает долгую паузу, ударяет молотком по трибуне и твердо произносит: «ПРОДАНО!»
Когда я начинала работать в Christie’s, 90 % аукционов именно так и проходили.
Я пришла в аукционный дом в 1999-м. Мне исполнился двадцать один, я только окончила колледж и не знала ничего о продажах или об этой стороне мира искусства. Но уже в первый год работы я поняла: аукционы похожи на закрытые клубы по интересам, а продажи основываются на долгосрочных отношениях. Договоры скреплялись рукопожатием, покупки совершались за обеденным столом, а успех сделки определялся дружбой с управляющим аукционного дома.
В то время старшим аукционистом в Christie’s был элегантный седовласый британский джентльмен, он умел одним взглядом заставить участника поднять ставку. На крупных мероприятиях он продавал полотна музейного уровня (работы Пикассо, Моне и Ренуара) частным коллекционерам. Ставки по каждой из картин регулярно превышали миллион долларов, а кое-какие лоты могли вырасти в цене с миллиона до пятидесяти за один вечер.
Помню, я наблюдала за его работой, и мне казалось, будто он не тратит на нее сил. Первую ставку сделал мужчина, сидевший в первом ряду, вторую – дама из задней части зала, третью – молодая женщина, которую инструктировал по телефону крупный клиент из Монако (этой женщиной была я). Аукционист походил на дирижера, управляющего исполнением симфонии, или на футбольного тренера, выкрикивающего команды с бровки поля. Он полностью владел ситуацией, и в его словах и действиях была легкость. Я часто участвовала в его аукционах от имени клиентов, и мне никогда не надоедало наблюдать за ним. Но я и не думала, что когда-нибудь встану за трибуну на сцене и ударю аукционным молотком.
Ладно, буду с вами честна. У меня всегда были большие планы на будущее.
Когда я рассказываю новым знакомым, что работаю аукционистом в Christie’s, они обычно спрашивают: «Тебе, наверное, приходится очень быстро говорить?» Я говорю очень много, но мне нет смысла торопиться – товар никуда не убежит. Слегка разочарованные, но все равно впечатленные моей работой, они задают второй вопрос: «Какой была твоя самая дорогая продажа?» На этом моменте я всегда делаю паузу. Помните седовласого британского джентльмена, который ловко жонглировал огромными ставками на оригиналы Пикассо и Моне?
Так вот, я работаю по-другому.
Я занимаюсь благотворительными аукционами. Иногда мне приходится продавать произведения искусства, но основной товар – уникальные впечатления, встречи со звездами или путешествия, о которых люди мечтают всю жизнь.
Ужин с Джорджем Клуни. Урок пения с Леди Гагой. Как и картины Пикассо, эти лоты бесценны, но в другом смысле.
В первый год в Christie’s я работала в отделе по организации мероприятий и занималась запросами на благотворительные аукционы. К нам обращались некоммерческие организации из разных стран, собирающие средства на благотворительность на очередном гала-вечере, мы оценивали необходимый уровень профессионализма и навыков и отправляли к ним опытных аукционистов. Обученные специалисты Christie’s принимали участие в благотворительных аукционах по всему миру. Все расходы покрывал клиент, а аукционный дом еще и получал хорошую рекламу. Аукционисты в элегантных костюмах или коктейльных платьях посещали самые престижные мероприятия и уговаривали гостей пожертвовать деньги на благое дело.
Когда я только начинала работать, между обычными и благотворительными аукционистами не было особой разницы и к мероприятиям обоих типов подходили одинаково. Благотворительные аукционисты соглашались на работу, если хватало времени или если об этом просил важный клиент. Насколько я могла судить, различие между обычным и благотворительным аукционом состояло лишь в публике.
