– Позвони Алисе, скажи, что мы больше не ждем, и поехали. Попроси ее заодно проведать Марли.
– Я должен ее просить? – Грир вышел из душа, тряся дредами, как пудель. – Я сейчас не в форме для таких подвигов. Почему бы тебе самому ей не позвонить?
– Потому что это твоя собака, потому что ты сейчас исполняешь обязанности президента Ордена Битых Псов и еще потому, что ты сам вызвался лететь. Я всего лишь пилот.
Айк помог большому бордер-колли спуститься по ступенькам. Старый пес вроде бы стал двигаться лучше, – может, выход в свет и пошел ему на пользу. Он сам добрел до края ракушечной площадки, чтобы справить там нужду. Присел и намочил землю вокруг лап. Айк вздохнул. Да, может, двигается Марли и лучше, но поднять заднюю лапу все равно не в состоянии. Прошли те времена. Марли вернулся, улыбаясь и виляя хвостом, Айк почесал его за ушами и потаращился в мутные карие глаза:
– Как поживаешь, Марл? Что мне скажет старый пес?
Вместо ответа пес ухмыльнулся глуповатой волчьей ухмылкой. Айк поставил под трейлер полную миску сухого собачьего корма, Марли поковылял следом. Набрав из крана полное пластиковое ведро воды, Айк отлил немного на несчастный Гриров бонсайский конопляник. Грир растил марихуану еще до того, как придумали генетическое опыление, и любил ее. Теперь, несмотря на то что в живых от этой травы остались только немощные мужчинки-импотенты, он продолжал это дело – больше из сентиментальности, чем для дыма. Активный ингредиент все равно вымер как класс.
Айк посмотрел на двадцать второй калибр в ящике под окном, пораздумав перед тем несколько секунд, не взять ли пистолет с собой. Он был наслышан о весьма неприятных вещах, которые вытворял Гринер во имя своего Господа Последних Дней. Но статистика настаивала: у человека с пистолетом гораздо больше шансов столкнуться с насилием, чем у невооруженного. Кроме того, Айк не видел причин вообще встречаться с Гринером. Они заберут Беллизариуса из больницы, затолкают его прямо на борт и улетят к чертовой матери. Айк знал бутлегерскую заправку, где можно залиться по-тихому и очень быстро. Если Кальмар Билли хочет сводить с кем-то счеты, он с божьей помощью сделает это самостоятельно и по телефону. Если у Айка не будет с собой оружия, это только облегчит задачу.
Он снова налил в ведро воды и привязал его к трейлерному блоку, чтобы старый пес не опрокинул. Затем крикнул, постучав по трейлерной обшивке:
– Грир, поехали!
Грир спустился по ступенькам с большой мексиканской торбой в руках. Душ его взбодрил. Он потряс дредами и запел в такт водяным каплям, что разлетались, блестя на утреннем солнце.
– Пое-е-ехали, пое-е-ехали в лес за конфетами…
– За орехами, – поправил Айк, забираясь на водительское сиденье фургона.
– Точняк, мон. Я иногда забываю, что ты был когда-то военным летчиком и большим героем. Полете-ели, не пое-е-ехали…
Айк крутил руль, предоставив Гриру петь. Иногда Айк и сам забывал. Точнее, старался забыть как можно больше. Но когда они подрулили к прокатной стоянке Тома Херба, один только вид зарезервированной для него старой «выдры» толчком вернул забытое. А когда они погрузились в винтажный гидросамолет и медленно, с ревом и дрожью взлетели над волнами, он не мог не вспомнить свою старую «ночную бабочку», все эти тайные взлеты в прибрежных туманах, все эти героические миссии. Конечно, «бабочка» не ревела. Она едва жужжала своим замотанным пропеллером и двигателем с глушителем. Общей у двух самолетов была медлительность. Предел скорости в воздухе у «бабочки» был не намного больше, чем у этой старой «выдры», зато скорость, на которой она могла держаться над землей, – намного ниже. Великое достижение самолетостроения. «Бабочка» умела держать полетную скорость на шести с половиной милях в час – примерная скорость быстрого человеческого шага. Как только военно-морское начальство осознало, что современные задачи не требуют больших бомбардировщиков, поднимающихся с палубы огромного авианосца, зато самолеты помельче можно запросто поднять на стреле из трюма любого грузового судна и плюхнуть на воду, откуда они взлетят под прикрытием темноты и тишины, пользуясь синим морем вместо полосы и инфраскопами вместо глаз, «ночная бабочка» стала следующим логическим шагом. Прошуршав ниже радара, она могла положить таймер точно на цель и с таким же шуршанием вернуться домой до того, как там, внизу, проснется противник. Или не проснется, зависит от груза. Обычно Айк возил листовки или фальшивые деньги. Он разбросал немало дурных миллионов над разными центральноамериканскими странами во время секретных дестабилизационных вылетов по заказу ЦРУ… можно подумать, Южная Америка сама не справлялась со своей дестабилизацией.
«Ночную бабочку» было сложно обнаружить, а сбить – труднее, чем летучую мышь. Даже если ее засекут наземные службы, ракета с тепловым самонаведением ни за что не нащупает необходимого ей реактивного следа. Зенитки бесполезны, потому что «бабочки» летают ниже нижнего уровня высотных снарядов. Опаснее всего винтовки, поскольку «бабочки» были медленными мишенями с приличной площадью неэкранированного бензобака – легко проткнуть; но, даже подбитые, они редко падали. Они садились на речку или пруд, а то и на поляну, если там было достаточно влажной травы для скольжения тефлона. Пилот из эскадры сопровождения подбирал сбитого товарища быстрой полупосадкой – для этого из брюха между понтонов выбрасывалась люлька-ловушка – и поднимался в воздух задолго до появления наземных сил противника. Айк выловил таким способом троих сбитых пилотов: одного – из узкого болотца недалеко от Заира, второго – с песчаных дюн на окраине Александрии, третьим стал искалеченный пацан у ворот футбольного поля в центре Иерусалима. Парень был легкоатлетической звездой Университета Миссури, он промчался через все поле за время, достойное мирового рекорда. Конец забегу положил острый кусок свинца в левой щиколотке. Пацан не смог даже забраться в люльку-ловушку. Айку пришлось приземляться между хэш-марками, вылезать из кабины, затаскивать окровавленного мальчишку в поставленную на холостой ход «бабочку» и взлетать с пятидесяти под свист штурмовых пуль, злобно скачущих со всех сторон по мокрому дерну. Они проскочили над перекладиной ворот как раз в тот момент, когда сбитый самолет пацана взорвал сам себя во вспышке зеленого магния. В задний масштаб-монитор Айк видел взбешенные лица бегущих израильтян, слышны были автоматные очереди. За этот вылет он получил Военно-морской крест, но его запрещалось носить публично, равно как и раскрывать подробности операции – Штаты никогда официально не воевали со своим старым союзником Израилем.
Как ни странно, Грир нисколько не боялся летать, хотя статистика из года в год ясно показывала, что кукурузники намного опаснее лодок, особенно в малонаселенной Аляске. Грир не боялся настолько, что заснул без единого слова, как только «выдра» оказалась в воздухе. Айк был рад: старые пропеллеры достаточно давили на уши и без того, чтобы напрягать их для болтовни.
Набрав высоту в северо-восточном ветре, Айк повернул на юг и примерно на тысяче футов пролетел над городом. Он успел забыть, как ему нравился мир с такого расстояния – достаточно высоко, чтобы не волноваться, и достаточно низко, чтобы видеть в подробностях, что под ним находится. Город казался большой игрушкой: игрушечные дома, игрушечные улицы, игрушечные машины, лодки и водокачки, все ясное и четкое, как в детской книжке с выдвигающимися картинками. Что-то очень знакомое. Потом до него дошло, что город до боли похож на мультяшную карту – так вот что это было! Утиный Желоб со своим внутренним озерцом напоминал миниатюрный пруд на поле для гольфа. Церковь и школа – театральные декорации. «Крабб-Потте» под жестяной крышей, к примеру, – вполне подходящая площадка для ситкома о людях Крайнего Севера: наслаждайтесь кривляками из аутентичного рыбацкого бара в настоящей Аляске, они вам покажут, как тяжело живется-любится на Крайнем Севере. Старый Стюбинс был прав: в Куинаке есть то, о чем сами горожане даже не подозревают. В некотором смысле неоретро. Они так долго тащились позади всех, что незаметно для себя оказались на переднем крае.
