Мелодично зазвонил телефон, и она сразу догадалась, что это балуется Тимоша. Кто же ещё мог трезвонить в такую раннюю рань? Но, взяв трубку, она неожиданно для себя услышала совершенно чужой, чуточку хрипловатый и откровенно наглый голос незнакомого мужчины. Таинственный собеседник чуть слышно прошептал, слегка картавя и пришепётывая, глупую фразу:

– Вас не интересует секс? Готов осуществить ваши самые…, – не успев договорить, он заливисто расхохотался.

Пронзительный смех звучал всё громче и громче, нехотя раскатываясь по всей комнатке, где она была полноправной хозяйкой. Розовые попугайчики вперемешку с бордовыми цветочками испуганно глядели со всех сторон на раздувающуюся от злости Светлану, всем своим видом приглашая её успокоиться и полюбоваться своей изысканной красотой. Вызывающей расцветки обои она приобрела на оптовке по бросовой цене, как любила выражаться её младшая сестра Нюрка, старательно их наклеила и забросила на этом свою бурную ремонтную деятельность. Матери сразу не понравился Светкин выбор, ну а капризная Нюрочка лишь молча скривила губки, презрительно фыркнула и навсегда отказалась заходить в изменившуюся до неузнаваемости комнату.

Нервная после смерти сына, Светка так и не приучилась вести домашнее хозяйство, как того хотела её мать. Молодая неряха даже слышать не хотела о генеральной уборке всей квартиры или хотя бы сезонном мытье окон. Наскоро скинув верхнюю одежду, она сразу шла к себе в комнату прямо в уличной обуви, заляпанной грязью. Видя такое безобразие, патологически чистоплотная женщина тёрла изо всех сил подсыхающие следы стареньким махровым полотенцем, обиженно рыдая от безысходности. Под высокими квартирными сводами её сдавленные всхлипы звучали уныло, как осенний дождик, заставляя Светлану ещё больше страдать от одиночества. С каждым днём она становилась всё молчаливее и отдалённее, зачастую оставляя безответными даже самые простые материнские вопросы.

Роковые случайности не так уж часто происходят в нашей жизни, но порою они оставляют после себя незарастающие шрамы. Иногда люди ломаются от боли и перестают подпускать к себе даже самого близкого человека. Обиженная судьбой Светка сторонилась не только брошенной отцом матери, но и навязчивых соседок с их пустыми разговорами ни о чём. Близких подруг у неё отродясь не было ни в школе, ни на работе. Тихие женские радости, казалось, навсегда забыли о её существовании. Зато тоскливое одиночество незаметно подкрадывалось к ней со всех сторон, загоняя её, словно в капкан, в розовую до тошноты комнату, где она просиживала целые дни напролёт. Скрипучая дверь для надёжности подпиралась старенькой табуреткой, а простенький магнитофончик, доставшийся ей по наследству от почившего в Бозе деда Сергея, включался на полную мощность. Сидя на узкой панцирке, Светка самозабвенно орала непонятные иностранные слова вместе с рычащими то ли от злости, то ли от голода голосами, рвущимися из хрипящих динамиков. А устав от оглушающей музыки, она ложилась на скрипучую кровать и раскачивалась на ней со всей мочи, мысленно перелистывая свою коротенькую жизнь, как бы подводя итог всему тому, что успела натворить за свои недолгих тридцать лет. Размытые образы и обрывки безликих фраз лениво перекатывались в затуманенной голове загнанной в угол женщины, вызывая у неё то лёгкую тошноту, то безудержное желание упасть замертво на пол и зареветь белугой, как того требовала её израненная душа.

Розовые покои пестрели детскими игрушками, книжками и карандашами, уютно примостившимися в самых неожиданных местах. Мягкие зайчики, мишки и собачки пылились на полу и на балконе. Зачитанные до дыр книги стояли стройными рядами под Светкиной кроватью или лежали в старинном, вычурного покроя комоде. Всё это великолепие, несомненно, принадлежало не взрослой женщине, самозабвенно рисующей цветными карандашами настоящие шедевры, а совсем маленькому ребёнку. Даже неискушённому глазу было заметно, что малыш здесь не жил очень давно, возможно, даже никогда. А вот Светке казалось, что её призрачный сыночек всего минуту назад покинул своё гнёздышко и вот-вот вернётся, громко топоча крошечными ножками.

Громкое тиканье упавшего на пол будильника подействовало отрезвляюще на хозяйку розовой комнаты, прозванной острым на язычок Тимошей «королевским будуаром». Огромный комод с массивными бронзовыми ручками и раритетное зеркало, косо глядевшее на Светкину кровать, и правда придавали её простенькому жилищу поистине царский вид. Глухой кашляющий звук из материнской комнаты заставил девушку вздрогнуть и осторожно вернуть на законное место телефонную трубку, продолжавшую шипеть и плеваться незнакомым голосом. Хулиганский звонок основательно подпортил утренний сон редко спавшей досыта Светке. Её и без того шаткое представление о том, что мир полон порядочных людей, умеющих ценить душевный покой своих соплеменников, было окончательно разрушено. Светлане даже не хотелось думать о том негодяе (иначе она его и назвать-то не могла!), который находился на другом конце провода. Благо, что теперь наконец-то наступила долгожданная тишина. Облегчённо охнув, она подняла с холодного пола старенький будильник и отвела часовую стрелку на час назад, тем самым обманув себя ровно на столько, на сколько хотелось ещё подремать перед работой. Не успела она прикрыть глаза, как снова затрезвонил телефон. Светка непроизвольно хохотнула в предвкушении расплаты за утреннее издевательство. Быстро прокрутив в голове ругательную «придурку», она уверенно взяла раскалившуюся от чужого голоса трубку и звонко рассмеялась. Вместо незнакомца звонил долгожданный Тимофей, или Тимоша. Так любовно звала его старшая сестра, намертво прилепив к взрослому парню мягкое по мужским канонам имечко.

В школе у Тимофея не было отбоя от красивых девчонок. С видимым удовольствием юные поклонницы нашёптывали ему на ушко гадкие словечки и распевали на разные голоса матерные частушки. Зверел Тимоха от наглого приставания одноклассниц и назло всем заухаживал за Светланой, самой незаметной девчонкой в классе. Застенчивой и некрасивой даже по меркам его друга и телохранителя Генки. Глуповатый парень молчаливой тенью сопровождал по пятам признанного императора школы, беспрекословно приняв свою адъютантскую участь. Смелым его вряд ли можно было назвать. Но за своего «хозяина» он готов был не то чтобы в воду, но и в огонь, наверное, шагнул бы, не задумываясь. Сильно обиделся Генка, когда Тимофей выбрал себе место рядом со Светланой, у большого окна, выходящего в школьный дворик, где впику своим учителям открыто дымили самые заядлые курильщики.

Тимоша многим не нравился своим недостойным по житейским меркам поведением. А тихоне Светке доставалось от него больше других, ведь она была «его девчонкой». Поэтому должна была блюсти себя недотрогой с другими парнями и быть самой крутой девахой в школе. Так Тимоша иногда её дразнил, когда хотел обидеть или показать своё превосходство. А в стороне от друзей беспутный мальчишка нежно называл свою подругу разными смешными, необидными прозвищами: чудище зеленоглазое, курносая обезьянка, рыжая бандитка, а также Светик, Светланка, Светунчик. Обижалась не по-детски «крутая деваха» на Тимофея, всё чаще дававшего волю рукам при одноклассниках. Казалось, все только и ждали момента, когда он небрежно шлёпнет её по пухлой попке или нагло прижмёт к себе, выдыхая прямо в испуганные глаза едкий сигаретный дымок. Глядя вслед красной от стыда Светлане, обиженные Тимохой девчонки жеманно поджимали губки и ехидно хихикали. А веселившиеся от души пацаны незлобиво подтрунивали над императором:

– Таких, как она, пруд пруди, всех не перелюбишь.

– Рожей не вышла твоя кошка драная, – хором вторили им возмущённые одноклассницы.

Грустная Светкина физиономия, проплывающая мимо школьных окон, бесила и без того озлобленного на весь мир Генку-адъютанта, только и ждавшего подходящего момента, чтобы ковырнуть побольнее рыжую страхолюдину. Так, втайне от своего хозяина, Генка дразнил Светлану, злобно дёргая несчастную девчонку за длинную рыжую косу. Отрезала бы её Светка безжалостно под самый корень, если бы это помогло удержать в семье отца и вернуть сестру Нюрку. Тогда бы и мать не стала пить вонючую гадость с самой ранней рани – так она обозначила время дочкиных сборов в ненавистную ей школу. Трусоватый Генка норовил обидеть девчонку исподтишка, чтобы рядом никого не было. Ведь грозный Тимофей никогда бы не позволил ему и словечка молвить против Светки, а, тем более, назвать её страхолюдиной. Так что, вопреки огромному Генкиному желанию, это гадкое прозвище не приклеилось к ней и не оставило даже пятнышка на её светлом имени.