Одно из самых длительных исследований в области общественного здравоохранения проводилось в 70-х годах прошлого столетия. Тогда половине семей в ряде деревень Бангладеш начали выдавать контрацептивы, а другой половине – нет. Двадцать лет спустя женщины, принимавшие контрацептивы, становились здоровее. Их дети лучше питались. Семьи становились богаче. Женщины имели более высокую заработную плату. Их сыновья и дочери получали более качественное образование.
Причины просты: обретая возможность планировать беременность, женщины повышают свои шансы получить образование, заработать деньги, вырастить здоровых детей, а также найти как время, так и средства, чтобы обеспечить каждого из них едой, заботой и образованием, что совершенно необходимо для дальнейшего процветания.
Когда дети реализуют свой потенциал, путь к бедности для них закрывается. Именно так целые семьи и страны выходят из нищеты. Фактически ни одна страна за последние пятьдесят лет не смогла избавиться от бедности без обеспечения свободного доступа к противозачаточным средствам.
Вначале распространение средств контрацепции стало частью благотворительной работы нашего фонда. Но полученная выгода оказалась непропорционально большой относительно вложенных инвестиций.
Нам потребовались годы, чтобы понять, что контрацептивы – это величайшая из когда-либо созданных инноваций, направленных на спасение жизней, ликвидацию нищеты и расширение прав и возможностей женщин.
Когда мы увидели всю мощь инструментов планирования семьи, мы поняли, что контрацептивы должны стать для нас приоритетом.
Дело было не только в выписывании чеков на гораздо бóльшие суммы. Нам предстояло найти такие противозачаточные средства, которые обладали бы меньшим количеством побочных эффектов, более длительным сроком действия и стоили как можно дешевле, чтобы любая женщина могла использовать их в медицинском учреждении в любом населенном пункте, либо приобретать в аптеке и принимать дома самостоятельно.
Нам нужны были общемировые усилия с участием правительственных и международных организаций, а также фармацевтических компаний, сотрудничающих с местными партнерами, – чтобы каждая женщина была обеспечена средствами планирования семьи.
Мы нуждались в людях, которые могли бы выступить в защиту женщин, чье мнение терялось в общем потоке голосов.
К тому времени я познакомилась со многими потрясающими людьми, которые десятилетиями работали в направлении планирования семьи. Я поговорила со всеми, с кем могла, и постаралась узнать, какую помощь может оказать наш фонд и что могу сделать лично я, чтобы голоса этих женщин были услышаны.
Все, к кому я обращалась, неловко замолкали, как будто ответ был очевиден, а я его не замечала. Наконец несколько человек сказали мне:
– Лучший способ поддержать общественных защитников – стать одним из них. Присоединяйтесь к нам.
Не такого ответа я ждала.
Я считала себя довольно замкнутым человеком, даже немного застенчивым. В школе я была той девочкой, которая поднимала руку перед тем, как высказаться на уроке, в то время как другие дети выкрикивали ответы с заднего ряда. Мне всегда нравилось работать в закулисье. Я хотела изучать информацию, наблюдать за процессом, встречаться с людьми, разрабатывать стратегии и решать проблемы. К тому времени я уже привыкла выступать с речами и давать интервью, но внезапно друзья, коллеги и активисты начали настаивать на том, чтобы я стала общественным защитником, выступающим в поддержку планирования семьи, и это меня взволновало.
Я подумала: «Ух ты, неужели я собираюсь публично взяться за такую политизированную тему, как планирование семьи, которой противостоят церковь и такое огромное количество консервативно настроенных людей?»
Когда Пэтти Стоунсифер стала генеральным директором нашего фонда, она предупредила меня:
– Мелинда, если фонд когда-либо достигнет подобного уровня, вы окажетесь в центре скандала из-за того, что вы католичка. Все вопросы будут задавать в первую очередь вам.
Я знала, что такое решение принесет в мою жизнь огромные перемены, однако для меня было очевидно, что мир должен уделять больше внимания планированию семьи.
Несмотря на то что активные правозащитники десятилетиями занимались этой проблемой, дело зашло в тупик. Планирование семьи перестало быть одним из глобальных приоритетов в области здравоохранения.
Отчасти это объяснялось тем, что в Соединенных Штатах эта тема стала излишне политизированной. Кроме того, эпидемия СПИДа[2] вместе с кампаниями по вакцинации отвлекла как финансирование, так и внимание от контрацепции в международных масштабах.
Я знала, что, став активисткой по вопросам планирования семьи, подвергнусь критике, к которой не привыкла, и что другие виды деятельности фонда также будут отнимать силы и время. Но я чувствовала, что если что-то и стоит подобных затрат с моей стороны, то только эта проблема. Свою роль сыграла интуиция, некое внутреннее чувство. Планирование семьи стало необходимостью для нас. Оно позволило мне работать и находить время для того, чтобы должным образом заботиться о каждом из наших детей. Это было просто, дешево, безопасно и мощно – ни одна знакомая мне женщина не обходилась без средств контрацепции, однако сотни миллионов женщин по всему миру хотели, но не могли их получить. Подобное неравенство было просто несправедливым. Я не могла больше закрывать глаза на то, что женщины и дети умирают из-за отсутствия широко доступного инструмента, который мог бы их спасти.
Кроме того, я считала решение этой проблемы своим долгом перед нашими детьми. У меня был шанс постоять за женщин, чье мнение никто не учитывал. Если бы я отказалась, какой пример я подала бы своим детям? Хотела бы я, чтобы они отказывались от выполнения сложных задач в будущем?
Даже моя мама, сама того не подозревая, оказала очень сильное влияние на мой выбор. В детстве она всегда говорила мне:
– Если ты сама не спланируешь свой день, это сделает кто-то другой.
Если бы я не заполняла свое расписание важными для меня вещами, другие люди заполнили бы его тем, что считают важным они.
В конце концов, в моей голове всегда остаются образы тех женщин, которых я встречаю на своем пути. У меня хранятся фотографии тех из них, чьи истории тронули меня больше всего. Какой смысл был в том, чтобы изливать душу и рассказывать мне о своей жизни, если бы я не собиралась им помогать, имея на то возможность?
Это меня и зацепило. Я решила взглянуть в лицо своим страхам и публично высказаться за планирование семьи.
Я приняла приглашение от правительства Великобритании выступить соучредителем саммита по планированию семьи в Лондоне. В мероприятии должны были принять участие множество глав государств, экспертов и активистов. Мы решили удвоить усилия нашего фонда в направлении планирования семьи и сделать его приоритетным. Мы хотели возродить глобальную инициативу, позволяющую всем женщинам в мире иметь доступ к противозачаточным средствам, чтобы самостоятельно решать, заводить ли им детей и когда именно это делать.
Но мне все еще предстояло выяснить, какова будет моя роль и чем нужно будет заняться фонду. Недостаточно было просто созвать глобальный саммит, поговорить о контрацепции, подписать декларацию и вернуться домой. Мы стремились поставить перед собой цели и сформировать стратегию.
Мы объединили силы с правительством Великобритании и провели саммит в Лондоне в июле 2012 года, за две недели до того, как всеобщее внимание переключилось на церемонию открытия летней Олимпиады в Лондоне в конце того же месяца.
В преддверии саммита в средствах массовой информации прошла волна репортажей, в которых подчеркивалась важность планирования семьи для спасения жизни людей. В британском медицинском журнале The Lancet[3] было опубликовано исследование при финансировании правительства Великобритании и нашего фонда, согласно которому доступ к средствам контрацепции сократит количество смертельных исходов при родах на треть.
