– Я в тебя верил, брат, – прошептал он, – и ты не подвел. Огонь…– одобрительно сказал он, делая ободряющие гримасы, – не теряйся, это- главное. Лучше в кафешку сходите, – сыпал рацухами доморощенный ловелас.

Вдруг Петя закашлялся, и стал смотреть совсем в другую сторону.

– Записала, пошли, а то они твоего имени не знают, – заметила вернувшаяся красавица, – типа ты еще неизвестный.

Сева лишь посмотрел на друга, и не думая ни о чем, пошел к столику. Перед ним сидел с листком бумаги бородатый хипстер, вопросительно глянувший на поэта.

– Вы?…

– Я, поэт…– начал Всеволод.

– Понятно. Здесь все поэты, ну художники. Имя ваше?

– Всеволод.

– Хорошо, вы третий выступаете. Готовьтесь.

Они отошли чуть подальше, и слушали великолепно декламирующую Есенина девушку в длинном шёлковом платье, и соломенной шляпе. Публика восторженно рукоплескала, принесли и цветы зардевшейся от волнения и радости юной поэтессе. Тут Сева увидел, как из сумки девушки, его недавней знакомой, выпадает портмоне, он поспешно нагнулся, поднимая темно-коричневый кожаный кошелек. Сквозь кожу он быстро коснулся контура чуть выступающего маленького пистолета, но не подал и вида. Мало ли у кого что лежит, не фаллоимитатор же, в самом деле, нечего так паниковать. Не на Никиту же из французского кино нарвался?

– Возьмите, и сумку застегните, – и он протянул её документы.

– Спасибо, – и она улыбнулась, снимая возникшую неловкость, – тогда давай на «ты», раз спас мои деньги и паспорт с телефоном.

– И как можно обращаться? – с трудом спросил юноша, выбирая слова, словно вытягивая их и себя клещами.

– Хотела сказать Фёкла, а так Ксения. Иди, тебе пора уже, – быстро прошептала она , спохватившись.

Юноша пошел твердыми шагами к памятнику, хотя по-честному, сначала ноги у него были деревянные.

– Выступает поэт Всеволод Лютиков!– объявил ведущий.

Вот и настала очередь Всеволода, он встал перед зрителями, и чуть выдохнул про себя. Не стал перед слушателями размахивать руками на манер мельницы в сильный ветер, лишь помедлил немного, и начал:

Несчастный не слышит счастливого

И видит он всюду беду

Пугает плохим он унылого

И каждому то на виду

Болью себе же глаза заливает

Жизнь его чёрным снегом растает

Счастливым, как ни старайся, не станет,

Злым он стал, сам того не желая

И ветры поют о том, ветки деревьев ломая

Поэт закончил читать строки своих стихов, и поклонился на три стороны всем слушателям. Люди хлопали, хотя его вирши были тяжелы для каждого доброго сердца.

– Очень неплохо, – одобрительно сказала подошедшая Ксения.

– Отлично, – уверенно заметил Пётр, хлопая по плечу друга.

– Это Пётр, – поэт представил друга, – Ксения, – представил он и другу девушку.

Оба понимающе улыбнулись друг другу. Петя сделал вид, что жаждет обнять девушку, та, смеясь, увидев деланное вожделение, отстранилась. Дальше читали стихи и другие поэты, но друзья устроились на парковой лавочке, с трудом выбрав свободную. Петька, вскочил, словно внезапно вспомнил нечто важное, и пошёл за кофе. Сева сидел рядом с девушкой, наблюдая за гуляющими. Люди подходили, и подходили, и правда можно было сказать, что праздник состоялся. Девушка тоже иногда посматривала на толпу людей, словно боялась упустить кого-то, или чего-то. Она была немного напряжённой. Всеволод посмотрев повнимательней, понял по открытым предплечьям, непокрытым одеждой, и мышцам шеи, что дама тренируется всерьёз. И она вся была подтянутая, но скорее мускулистая, чем болезненно худая.

– Сева, я на минуту, сейчас вернусь, – сказала она уже серьёзно.

Сначала пошла небыстро, а когда подумала, что он не смотрит, побежала просто очень быстро.

– Что, уже девушки от тебя бегают? Ну дожил…– посмеивался подошедший друг, посмотрев вслед Ксении, и протянул ему две чашки кофе.

– Она сказала, что по делам, – ответил намерив брови, Сева.

–Оно конечно, -согласился Петька, – ладно, верю в тебя и удаляюсь.

Друг встал, махнул рукой и исчез в толпе, словно растворившись подобно кусочку сахара в кружке чая. Вернулась запыхавшаяся Ксения, и взяла из руки Севы кофе. С ней рядом стоял мужчина средних лет.

– Где Петр? – спросила она без интереса.

– Ему его девушка позвонила, пошли в парк Кузьминский. Она не очень понимает поэзию.

– Ладно, – и она задумалась на минуту, допивая бодрящий напиток большими глотками, -Если хочешь, поехали со мной на Покровку, там есть галерея одного антиквара. Собирается богема, и художники и поэты, фотографы. Это Игорь Петрович, фотограф, кстати, – сказала она кивая на спутника.

Всеволод почувствовал себя не то что бы плохо, скорее скованно, смотря на Петра и Ксению, и чувствовал себя так, словно из его руки злые люди вырвали сладкую шоколадку.

– Поехали,– все же согласился он, не смотря на сомнения и всегдашний дурацкий внутренний голос, кричавший ему: «Иди домой!»

– Игорь нас подвезет, – добавила дама.

Они встали и быстрым шагом пошли мимо стоящих вокруг людей, продолжающих слушать поэтов. Определенно, день на Есенинском выдался праздничный. Сева шёл чуть позади Оксаны, любуясь её прекрасной фигурой, особенно тем, что ниже талии. И, засмотрелся, так что с трудом увернулся от девушки на роликах, которая чуть в него не врезалась, и едва сама не упала. Он подхватил её за локоть, удержав в равновесии, только ноги роллерши разъехались в стороны, и она просто повила на его руке.

– Спасибо, – сказала она, неловко улыбнувшись.

Это была милая девушка, со светлыми, длинными по моде волосами, одетая в джинсовые шорты и необъятною цветастую майку, кеды и с ранцем за спиной. Нельзя сказать, что очень красивая, но улыбка необыкновенно красила её веснушчатое лицо.

– Вы уж уходите? – спросила она, – не покажете, где тут поэты? – сказала стоя рядом с памятником и выступающими, но всё же с надеждой и значением посмотрела на спасителя.

– Там! – быстро и зло ответила Ксения, – махнув рукой к памятнику, – Не видно что ли? И мы торопимся, – и схватила непонимающего Севу под руку.

Она потащила его к машине. Сопротивляться было бы смешно и глупо, но и рука девицы была весьма крепкой. На водительском месте уже сидел Игорь, и оглядывался, поджидая спутников.

– Садись, – дама открыла ему дверь, чуть ли не толкая в салон, на заднее сиденья, – подвинься,– и села вплотную к нему, отвернувшись.

– Ксения, – спросил Игорь, – едем?

– Ну да, на Покровку, – громко ответила Ксения.

Всеволод только вздохнул, не понимая, в чём дело? Что произошло?

Автомобиль, Рено каптур, двигался быстро, да и водитель был весьма опытный. Не трясло, Игорь держался в потоке машин ровно, не юлил. Сидеть было удобно, теплое бедро сидящей рядом знакомой согревало, но скорее, отвлекало. Пришла на ум пара строк, но Сева не стал доставать планшет, при Оксане было бы неудобно. Он ощутил и аромат её духов, не слишком приторный, но волнующий и зовущий. Он повнимательней оглядел девушку, пользуясь тем, что она смотрит в свое окно. Предплечья дамы были татуированы, в маорийском стиле. Сева сделал и себе тату, года два назад, но в скифском стиле- грифоны и лоси. Его знакомая выглядела очень хорошо, было приятно на нее смотреть. Бедра были чуть крупноваты, но ноги длинные, а размер стопы, как он теперь рассмотрел, небольшой, судя по величине кроссовок. Трудно было оторваться от созерцания груди, скрывающейся под просторной блузой, это было просто каким-то испытанием.

–Чего? На сиськи пялишься?– без обиняков заявила Ксеня, – согласна, великоваты, четвертый номер. Бывает, шея болит, так что заниматься в зале просто необходимо. Может, потом разомнёшь? Я имею в виду шею…Не красней, поэт. Всё отлично. Ты отлично выглядишь, не переживай, – рассмеялась девушка, ткнув его плечом, как друга, – Глядишь, в Галерее « На Память» полезных друзей заведёшь.