Рустам поцеловал круглый носик Гульчачак и поправил ее расшитый цветами камзол из бархата, обшитый тесьмой и мехом.

– Пошутили, небось. Куда нашей деревне до затмений! У нас только бараны растворяются! Уже это – целое событие! – Гульчачак попыталась «раскрыть» гармонь.

– Тебе не надоело носить этот бабушкин камзол? – Парень взял ее за руки.

– У москвичек таких нарядов нет, они только у кровных татарочек, не стесняющихся своих корней!

– Ну, носи, раз нравится, – пожал плечами Рустам. – А мне пора, скоро вернусь.

– Если у какой-нибудь москвички косы не окажутся длиннее, чем у меня! – Гульчачак отвернулась и надула губки.

– Зачем мне московские цапли, когда здесь меня ждет мой свежий, сочный, мягкий чернослив! – Рустам положил гармонь и обнял девушку. – Ты же будешь ждать?

– Посмотрим. Не будешь писать, то и ждать не буду. – Она вздернула носик.

– Да чего смотреть-то! Свадьба и все! Чернослив мой, полностью и безоговорочно! – Он поцеловал ее за ушко.

– Только ты возвращайся скорее, ладно? – протянула Гульчачак.

Она взяла его руки и поцеловала их.

– Обязательно.

Рустам проводил Гульчачак до дома, сел в «Ниву» и, несколько раз посигналив, с трудом выехал из грязи.

– Узнай там, в Москве, когда нам асфальт проложат! – крикнула ему вслед Гульчачак

Он помахал ей в ответ.

– Ну и дурочка же ты! – услышала Гульчачак за спиной голос Розы.

– У тебя учусь! – фыркнула она.

– Неужели ты думаешь, что у него есть перспективы? Я бы постеснялась даже стоять рядом с «Нивой», не то что сесть! Не вернется он из Москвы, зря флюиды свои расплескиваешь! Давай я найду тебе жениха с будущим, местного, у меня есть такие подписчики! – подмигнула Роза и поправила прическу, одернула красное платье, расшитое бежевыми рюшечками.

– А рядом с комбайном мужа не стыдишься стоять? Или мы любим колхоз только в инстаграме, да? Твои подписчики – стадо ослов! Ты еще и свекровь убедила сделать фотосессию! Я не ожидала, что и она туда же! А все возмущалась, что стыд и позор до гроба! Верещала, как резаная курица! – Гульчачак встала в позу, косички волнительно трепыхались на груди.

– Дворняжка ты моя первобытная! Да, сегодня фантик ценят больше начинки! – оскалилась Роза. – А свекровь только и мечтает, чтобы я выиграла конкурс «Невестка – сахарок!». Кто ж не хочет в Крым на халяву! Плюс нос утрем соседкам! – Роза расстегнула пуговку платья на груди, вздохнула и добавила. – Надо к председателю сходить, выходной взять, а то новая фотосессия, а у меня – удой. Боже, когда же я начну жить, а не доить! – Роза развела руки, обращаясь к небу. – Скоро, с божьей помощью, стану татарской Бузовой и прощайте, жалкие сфинксы да птеродактили! Бонжурте, Моcкоу, Париж! Хилоу, Нью-Йорк! Ола-ола, Милан! Салам, Дубай! Ну, на худой конец, хотя бы в Казани прикупить квартирку у озера Кабан – примитив, конечно, но потерплю!

Роза тяжело вздохнула.

– Застрахуй на всякий случай свой фантик! А то износится и порвется на пути к Парижу! – скривилась Гульчачак.

И пошла домой спать, так и не дождавшись затмения Луны.

***

Гульчачак ставила коровам доильные аппараты, когда нарисовался председатель.

– Ресилась? – Он шепелявил и пыхтел, как страстно закипающий самовар, но рядом с Гульчачак, яркой, как новенький гжелевский сервиз, в силу истечения срока годности смотрелся облезлым, тусклым и вялым.

Она ненавидела, когда он прокрадывался тихо и нахально сверлил ей спину.

– Не согласна и не просите! – Гульчачак обернулась, сверкнула черными глазами, и, сдерживая ругательные слова, пошла к следующей корове.

– Ты мне уже снисся! – Председатель прикоснулся к ее спине. – Я сакасал водный матлас. Пловелим немеское касество, матурым?!

Гульчачак развернулась и влепила ему пощечину. Лицо председателя было таким потным, что ей пришлось вытирать руку.

– Еще хоть раз до меня дотронетесь – оторву ваш хрен на хрен и запущу в матрас! Я предупредила! У меня парень в ФСБ работает! Нашлет на вашу ферму правительственную саранчу, и пойдете по миру, тухлый балэш4! А не пора ли вам в роддом ощениться? – указала она огромный живот председателя и снова вернулась к работе.

– Напласно ты так! Я сэ в министлы пойду. Бес сивота в министлы не белут!

Он похлопал по животу, злобно ощерился, вытер пот с багрового лица и направился к выходу.

Фнун Нафикович управлял колхозом вот уже шесть лет. Был женат, имел одну-единственную дочь.

Он мнил себя справедливым управленцем, а жители деревни считали его жирным колорадским жуком и мечтали вытравить с поста председателя.

Жена председателя, Люция Шигибаловна, никогда не ходила пешком, потому что… статус.

Первую леди возили в карете, запряженной черными арабскими скакунами специально из самого Дубая. Или в красном кабриолете, когда не было дождя и ветра.

Про то, откуда у председателя средней руки колхоза машина с откидным верхом, ходили легенды. Кто-то рассказывал, что это подарок за доблестный труд от самого Гарумиева, президента Татарстана, иные утверждали, что взятка за земли, которые Фнун Нафикович отдал в аренду китайцам под таинственные работы за высоким забором, другие же рассказывали, что владельца кабриолета посадили, а председателю машину отдали на хранение до возвращения хозяина.

Когда из колхоза пропали пятьсот баранов, никто из жителей не расстроился, а многие даже обрадовались и отметили кражу весело и традиционно: народными песнями и плясками. Почти до утра из клуба слышались татарская плясовая и девичий хохот.

Радость праздника прервал пожар, внезапно начавшийся в колхозе. Половина амбара с сеном сгорела.

Председателю неделю пришлось отвечать на вопросы правоохранительных органов о причинах пожара, и он горячо шепелявил в камеру:

– Савистники пытаются выставить меня в неплиглядном свете, но не досдусся! Мои намеления в относении Адайки систые, как камфола!

***

– Значит, следов нет… Как же их сумели украсть? – Прокурор принимал отчет следователя Рушана.

– Превратились в гусей и улетели, – усмехнулся тот, но когда прокурор серьезно прищурился, шутить перестал. – Вертолетом, что ли?

Прокурор, размышляя, откинулся в кресле и глянул на потолок, потом встал, подошел к настольному хоккею и начал играть. Противником был Рушан.

– То есть баранов перевезли по воздуху? – Прокурор попытался забить шайбу, но не попал.

– Или закопали, но следов погребения мы не нашли. – Следователь взял со стола шоколадную печеньку, хрустнул и продолжил игру. – Сейчас проверяем версию мести. Может, совхозы что-то не поделили?

Рушан забил шайбу.

– Жду отчета, – нахмурился прокурор.

Когда следователь вышел, секретарша пригласила зайти Рашида.

– Ты-то что здесь делаешь? Надеюсь, у тебя бараны не пропали? – Прокурор растерянно улыбнулся другу.

Рашид снял кожаную куртку, налил воды и выдохнул.

– Бараны – нет. Но австралийские гуси и кенгуру испарились. Спасай! Заказчик – Правительство Татарстана! – Рашид посмотрел страдальчески.

– А чем им не угодили наши гуси? – прокурор от удивления поднял брови.

– Ты что, не знаешь нашу власть? Как они любят выпендриться перед иностранцами? Ждут крутых инвесторов из Австралии, десять миллиардов зеленых… Вот и подмазываются в своей манере. Мы ж, татары, народ гостеприимный и радушный, прогрессивный, не чураемся и чужого мяса, научите нас готовить пельмени из кенгуру, мясной поплавок, мраморного гуся… – Рашид протер глаза. – Три ночи уже не сплю, ищу их. Как сквозь землю провалились! Даже перышка нет!

– Как там Гузель? – прокурор решил сменить тему, чтобы подумать над ответом.

– Носится с китайцами. Представь, получаем уведомление, что они отказываются принять наших гусей по контракту, потому что, видите ли, в товарной накладной указан вес больше, чем в реальности. После общипки вес, видите ли, становится меньше! Вот и улетела в Китай с делегацией, будут регистрировать вес до и после.