========== 1-1 ==========
Так получилось, что за все долгие годы жизни на Земле они ни разу не поцеловались. За все шесть тысяч лет.
Азирафель часто размышлял, почему? Возможно, Кроули тоже задавался этим вопросом, ангел не был уверен. У них ни разу не выпадало случая поговорить на эту тему.
Да как вообще могла зайти речь о поцелуях, если одна мысль о касании рукой к руке уже вызывала у Азирафеля трепет. Да что там прикосновения! Сами встречи их были запретным плодом, желанным, но тем не менее, осуждаемым обеими сторонами.
Поэтому Азирафель немало удивил самого себя, когда вдруг понял, что уже несколько десятков лет в его голове вертится мысль о поцелуях… И не с кем-нибудь, а именно с Кроули!
Сначала эта мысль его испугала. Она появилась очень рано, вдруг возникла залетной птичкой в ту пору, когда Азирафель обретался в Риме, потрепыхала крылышками после нечаянной встречи с Кроули в таверне, и быстро упорхнула, стоило Азирафелю обратить на неё пристальное внимание.
Тогда он просто отмахнулся от странной фантазии. Но годами позже эта мысль внезапно снова вонзилась ему в мозг, словно заноза в босую пятку, и доставила немало неприятных переживаний. Почему неприятных? Было очень дико и неуместно думать о поцелуях, в тот момент, когда они встретились при дворе короля Ричарда Львиное сердце.
На дворе стоял конец XII столетия, и с уст сильных мира сего не сходили речи о Крестовом походе. А это означало для ангела и демона долгое путешествие на Восток в неудобном седле, тяготы и лишения в пути, антисанитарию и отсутствие нормальной еды (и выпивки) очень долгое время. Азирафель впервые запаниковал, и, после очень серьезной и очень секретной встречи с Кроули, они всё-таки скрепили воображаемыми печатями свое Соглашение. И никуда не поехали.
В самом деле, это было чертовски правильным решением — да простит его Господь! — остаться в Англии во время Крестового похода! Остаться, чтобы не тратить понапрасну усилия на благие деяния, которые в итоге помножатся на ноль, потому что рядом будет, непременно, обретаться демон, творя уже свои деяния, несомненно, наизлейшие из всех возможных.
Азирафель и Кроули отмечали вступление в силу только что заключенного Соглашения, сидя в одной из лондонских харчевен. Настроение у обоих было приподнятое, а чарки с элем без устали пополнялись. За окном лил дождь, и именно в эту минуту Азирафель подумал, как гениальна была идея Кроули с этим Соглашением. Благодаря ему они сейчас сидели в тепле перед камельком, с сытным ужином и кажущимся бездонным кувшином, а не тащились в сырости и темноте на лошадях по раскисшим дорогам.
Азирафель бросил взгляд на демона, развалившегося по ту сторону стола на скамье. Он растянул длинные ноги, облокотившись о стену, и всем своим видом выражал удовлетворение и довольство жизнью — то есть, примерно те же чувства, что испытывал сейчас и сам Азирафель. Его темные очки лежали на столе рядом. Азирафель уже почти отвык видеть жёлтые глаза демона не скрывающимися за темными линзами. И поэтому с интересом и даже любопытством рассматривал лицо Кроули.
Так получилось, что блуждающий взгляд Азирафеля, насмотревшись на демонически страшные, но вместе с тем (не стал спорить сам с собой ангел) неодолимо влекущие глаза, незаметно переключился ниже, и буквально прикипел к губам Кроули.
Вот тогда-то Азирафель и почувствовал упомянутую выше занозу. Он даже поморщился от внезапно пронзившей его острой мысли. Но нельзя было не признать — эти волнующие губы, изогнувшиеся в усмешке (заметил-таки, как его разглядывает Азирафель?), вызывали в уме ангела только одну ассоциацию: с поцелуями.
Должно быть, это приятно — целовать демона? Азирафель пробовал с людьми, поцелуи, в конце концов, были человеческим изобретением. Они приносили удовольствие. Впрочем, еда тоже доставляла приятные ощущения. Но ужинать в компании Кроули Азирафелю было намного милее, чем в обществе любого, даже самого лучшего из смертных. Так, может, и целоваться с ним было бы приятнее? Эта мысль не давала ему покоя, и заставляла взгляд всё время возвращаться к манящим его губам.
Но мыслями всё и закончилось.
Хотя, будет вернее сказать, закончилось в ту встречу. Но были десятки встреч позже. Соглашение работало, ангелу и демону приходилось часто пересекаться, и всякий раз, расставаясь, Азирафель ловил себя на мысли о том, какие все-таки привлекательные у Кроули губы. Интересно, что будет, если он когда-нибудь их… На этом мысль его стопорилась, и он прогонял её из головы.
Но она всё равно с завидным упорством возвращалась к Азирафелю, и игнорировать её с каждым разом становилось всё тяжелее. В елизаветинскую эпоху их встречи стали носить постоянный характер. У них завелась традиция регулярно встречаться (примерно раз в несколько лет), проводить вечер за кувшином-другим подогретого вина (или охлажденного, в зависимости от времени года). Они пересекались в тавернах, в театре «Глобус», в галереях и на рынках. И если теперь при встрече Азирафель мог позволить себе загонять глубже тревожные мысли о том, как неподобающе ангелу заводить приятельские отношения с врагом, то подробнее размышлять о поцелуях с демоном он пока не решался даже наедине с собой. Что не мешало Азирафелю всякий раз при разговоре нет-нет, да и опускать глаза на губы Кроули, наблюдать за их артикуляцией, изучать их прихотливый изгиб, ловить взглядом мелькающий за губами кончик языка, или подмечать влажный блеск зубов демона. И каждый раз ежиться от неловкости, ощущая себя никудышным шпионом, всякий раз страшась быть пойманным на подглядывании, но при этом, затаив дыхание, откровенно наслаждаться острым чувством потаенного удовольствия.
Шли годы. Во Франции разгорелся пожар Великой Революции, а Азирафель, разряженный в пух и прах, угодил в Бастилию.
И если бы не Кроули, так удачно оказавшийся в это же время в Париже, быть бы Азирафелю жестоко отчитанным руководством за нанесенный ущерб казенному телу, несовместимый с жизнедеятельностью.
В благодарность за спасение Азирафель привел Кроули на площадь перед собором Нотр-Дам в весьма приличное заведение, которого ещё не коснулись погромы, и не затронул огонь пожаров. Они неторопливо беседовали, угощаясь превосходными блинчиками, и Кроули не уставал подшучивать над нелепостью ситуации и над любовью Азирафеля к кулинарным изыскам.
— Варвары! — всё не мог успокоиться Азирафель.
— Эти варвары готовят лучшие в мире блинчики, — с улыбкой вставил Кроули, склонив голову к плечу.
— Да! Но взгляни только на это! — горячо воскликнул Азирафель и, забывшись, протянул через стол обе руки. Он хотел просто показать саднящие следы от кандалов, оставшиеся на его запястьях, как доказательство грубости французских революционеров. Но то ли стол оказался слишком маленьким, то ли руки Азирафеля слишком длинными, так получилось, что пальцы ангела чуть не коснулись лица Кроули.
Повисла долгая пауза. Азирафель пристально смотрел в глаза Кроули, а демон не спускал с него взгляд. Затем он медленно поднял свои руки и мягко поймал запястья Азирафеля в свои ладони. По спине ангела пробежала дрожь. Он сглотнул, попытался улыбнуться, чтобы сгладить неловкость, но потерпел неудачу. Улыбка вышла совсем жалкой, а сердце почему-то забилось в груди слишком быстро, чтобы придумать какие-либо слова.
Азирафель со смесью беспокойства и восхищения смотрел на Кроули, держащего его за руки. На его лицо, склоняющееся к ладоням Азирафеля, на губы, уже складывающиеся для поцелуя.
Азирафель ойкнул. Одно дело мечтать о том, как его касаются губы Кроули, но совсем другое — когда это вот-вот случится в реальности. Как оказалось, к реальным поцелуям Азирафель был ещё не готов.
На губах Кроули мелькнула тень улыбки, и до запястий Азирафеля долетело прохладное дуновение. Натертая кожа ощутила покалывание от творящегося демонического чуда, и ссадины Азирафеля исчезли без следа. Тогда Кроули выпустил руки ангела, и Азирафель быстрым жестом спрятал их под стол. Он благодарно улыбнулся, опуская глаза, и почувствовал внезапное облегчение, но и — разочарование?
