И он мечтал, чтобы Азирафель, не медля ни минуты, взял его сейчас же и оттрахал так жестко, чтобы Кроули взахлеб кричал и рыдал под ним. Но одновременно он желал, чтобы эта сладкая пытка никогда не кончалась, и пальцы Азирафеля всё так же кружили бы по вздрагивающему от желания телу, и губы легко касались его везде…

О, эта вечная изматывающая двойственность! Кроули было невдомек, что именно это и роднило его с милыми сердцу Азирафеля людьми, и, если бы он задумался, то, наверняка, многие терзающие его вопросы отпали бы сами собой.

Но Кроули некогда было думать. Он вообще не собирался использовать сегодня мозг, потому что Азирафель был стопроцентно прав: беда Кроули в том, что он слишком много думает. Поэтому он полностью отключил голову, решив не рассуждать, не раздумывать, не портить себе удовольствие и не отвлекаться от захватывающе острых ощущений на лишние мысли. И, когда Азирафель продолжил целовать его грудь, по-прежнему нависая, но не касаясь тела Кроули, он на одних только рефлексах потянулся и закинул свои ноги на талию ангела. И Азирафель попался в его цепкую ловушку! Кроули сильным движением бедер притянул его к себе, и чуть не умер от наслаждения, когда тело Азирафеля всё-таки упало на него сверху, придавливая его к постели.

Не в состоянии обнять его руками, Кроули прижался к Азирафелю ногами, животом, грудью, он потирался об него головой, моля, прося, требуя от ангела активных действий. И Азирафель сдался под его напором. Кроули услышал шорох ткани и свист расстегиваемой молнии. Он задрожал всем телом, закусив губу, чтобы не заскулить от нетерпения. И когда Азирафель, наконец, вошел в него одним резким движением, Кроули чуть не увидел звезды в темноте перед завязанными глазами.

Его ангел хорошо изучил Кроули. Он делал сейчас именно то, о чём так жадно мечтал его любовник, извиваясь под неторопливыми ласками Азирафеля. Кроули хотел почувствовать Азирафеля грубым, он был с ним груб. Он сильно хватал его пальцами, до синяков мял его зад, бесцеремонно закидывал его ноги к себе на плечи, открывая себе лучший доступ. Кроули жаждал жесткого секса, и Азирафель был жестким, резким, внезапным. Он буквально вколачивался в тело стонущего под ним любовника, он брал его без подготовки, с силой вжимал в матрас, раскладывал, как куклу, по сбившимся простыням. А потом отвязал руки от изголовья и перевернул Кроули на живот.

Азирафель снова соединил его запястья, теперь уже за спиной, и уцепившись одной рукой за крепкие путы, другую держал на его бедре, контролируя свои движения, погружаясь в податливое тело до упора, практически натягивая его на себя. Кроули уже не стонал, он кричал, задыхаясь, и хватая зубами уголок подушки. А когда Азирафель, не останавливая своих резких толчков, просунул руку между его животом и горячей, мокрой от пота простыней, чтобы приласкать его, Кроули хватило нескольких движений, и он, с силой выгибаясь под телом Азирафеля, кончил ему прямо в кулак.

Азирафель тоже не заставил себя долго ждать. Через пару фрикций оргазм сотряс и его тело, и он со вздохом опустился всем своим весом на Кроули, целуя его между лопаток. Одновременно с поцелуем Кроули почувствовал, как развязываются верёвки на его запястьях, и ослабевает узел от повязанного на затылке шейного платка.

Азирафель перекатился на бок, и встретился взглядом с Кроули. Лицо Кроули, влажное от пота и пролитых слёз, было одновременно и потрясенным, и упоенным, и Азирафель улыбнулся ему.

— Ты был безумно горяч, любовь моя, — признался Азирафель.

Кроули вместо ответа жадно обвил наконец освободившимися руками тело своего возлюбленного. Азирафель всё ещё был одетым, лишь брюки его были приспущены. Руки Кроули шарили по его спине, а губы осыпали поцелуями лицо, потому что ни на какие слова Кроули сейчас был неспособен, а другого способа выразить благодарность Азирафелю он не знал. Азирафель обнял его, крепко прижимая к себе, успокаивая.

— Мне тоже очень понравилось, Кроули. Надеюсь, я не сделал тебе больно? — с ноткой беспокойства спросил Азирафель.

Кроули мотнул головой, зарываясь лицом в шею Азирафеля.

— Это хорошо, — выдохнул ангел. — Я ловил себя на мысли, что слишком увлекся, но остановиться было смерти подобно… Ты, в самом деле, был прекрасен, Кроули.

— Азирафель, — пробормотал Кроули, наконец, не поднимая лица, — прекрати. Это очень смущает.

Азирафель хохотнул:

— Не больше, чем собственнические поцелуи в толпе людей, — заметил он, беззлобно поддевая Кроули.

Кроули застонал.

— Ох, ангел… Прости меня.

Он приподнялся, опираясь на локоть, заглянул в лицо Азирафелю.

— Обещаю, что не стану больше ревновать тебя…

— Никогда? — уточнил Азирафель, широко улыбаясь.

Кроули отвел взгляд:

— Возможно…

И тут же издал удивленное восклицание, заметив то, чем были недавно связаны его руки. Рядом с ним на кровати лежали длинные полоски ткани. Вот почему эти путы казались Кроули такими мягкими!

— Господи… — простонал Кроули, разглядев эти лоскуты внимательно. — Азирафель! Где ты этого набрался? Верёвки в шотландскую клетку? Ты меня убиваешь…

Кроули откинулся на подушку, закатив глаза.

— Клетка — это стильно! — ничуть не обидевшись, ответил Азирафель, нежно целуя Кроули в нос. — К тому же, они великолепно сочетались с платком на глазах, — добавил он. — Жаль, что ты не видел себя со стороны, Кроули…

Но Кроули уже не слышал его. Он спал. И, впервые за прошедшие полгода, он спал совершенно спокойно и расслабленно.