В ту же ночь крестьяне деревни Коптяки заметили активное передвижение красноармейских отрядов в расположенном поблизости лесу. Подозревая, что большевики затеяли что-то недоброе, мужики решили разведать, что там происходит. Идти в открытую они побоялись, тем более что все дороги были перекрыты патрулями. Тогда местный охотник Михаил Алферов, который знал все звериные тропы, повел мужиков в обход.

– Никак дымом тянет, – насторожился Михаил.

– Точно, – подтвердил его сосед.

– Может, кашеварят?

– Ага, приспичило среди ночи, – повертел он пальцем у виска.

– Мужики, а я чую какую-то вонь, навроде керосина. И вроде бы мясом тянет.

– Окстись, Андрюха! Каким еще мясом? Откуда у большаков мясо? Они жрут одну картошку.

– Может, у кого сперли?

– Ага, сперли поросенка и уехали за двадцать верст от города, чтобы опалить и зажарить на костре.

– А я думаю, что они хотят что-то спрятать. Колчак-то нажимает, вот большаки и решили что-то сжечь, а что-то закопать.

– Верно, мужики! Так что давайте затаимся и переждем, пока они не уйдут. Не курить, не кашлять, не чихать, а то головы нам не сносить!

Ждать пришлось довольно долго. Трещали горящие сучья, звучал отборный мат, противно воняло керосином и еще противнее – зажаренным мясом.

И только после того, когда погасли костры, смолкло клацанье лопат и куда-то исчезли люди в кожанках и длиннополых шинелях, еще немного подождав, мужики выбрались из кустов и двинулись к кострищу. То, что они увидели, заставило их рухнуть на колени и истово молиться на восходящее солнце.

– Боженька ты мой, спаси нас и помилуй! – испуганно крестился Михаил. – Костей-то, костей! И не поросячьих, а человечьих.

Когда они разгребли кострище и разложили находки, то все стало ясно как божий день: на траве лежали пряжки от подтяжек, четыре корсетных уса, туфли, серьги, пуговицы, бусы и нательный крест с зелеными камнями.

– Антихристы здесь были, – размазывая по лицу сажу пополам со слезами, выдавил Михаил. – Убийцы, душегубы и сатаны. Перед Богом они за этот костер ответят, ох как ответят! Но раньше эти ублюдки должны ответить здесь, на земле. Поэтому все, что нашли, надо сохранить. А когда, даст Бог, придут белые, отдадим все это им: авось, дознаются, кого убили и сожгли большевики.

Так они и поступили. Как только в Екатеринбург пришли передовые колчаковские части, Михаил Алферов и его земляки явились в штаб, рассказали о том, что видели, и выложили на стол свои находки. Тут же была создана специальная комиссия, которая занялась расследованием обстоятельств убийства царской семьи. На место кострища немедленно выехала группа следователей, которая обнаружила дамскую сумочку, обгорелые кружева, осколки изумруда и довольно крупный бриллиант.

Когда этот бриллиант показали придворному учителю французского языка Петру Жильяру, тот чуть не упал в обморок, но, придя в себя, заявил, что видел, как его зашивала в пуговицу великая княжна Ольга, но носить его могла и Татьяна.

Тем временем другая группа следователей тщательно обследовала подвальную комнату дома Ипатьева, где происходил расстрел. На одной из стен они обнаружили 16 отверстий от револьверных пуль. Разыскали шофера, который подтвердил, что трупы вывезли в лес и что в грузовике были две бочки с бензином, обратно он вернулся с пустыми бочками.

Но самые поразительные показания прозвучали из уст завхоза рабочего клуба Кутенкова, который случайно подслушал разговор большевиков, участвовавших в транспортировке и уничтожении трупов. Один из них, по фамилии Леватных, похотливо осклабясь и масляно поблескивая мутными глазками, горделиво вещал дружкам: «Когда мы пришли в подвал, они были еще теплые. Я сам щупал царицу, и она была теплая. Теперь и умереть не грешно: ведь я щупал царицу!»

А как новость о расстреле царской семьи была встречена в Москве? Без всякого преувеличения – восторженно! Как раз в этот день в Кремле заседал Совнарком под председательством Ленина. С докладом выступал нарком здравоохранения Семашко. И вдруг в зал вбежал Свердлов и что-то шепнул Ленину. Ильич тут же прервал докладчика.

– Товарищ Свердлов просит слова для чрезвычайного сообщения, – бросил он.

– Товарищи, – восторженным голосом обратился к залу Свердлов, – из Екатеринбурга только что получено сообщение о том, что по постановлению Уральского областного совета там расстрелян бывший царь Николай Романов. Как установлено, он хотел бежать. Заседавший сегодня президиум Всероссийского центрального исполнительного комитета постановил: решение и действия Уральского совета признать правильными. Позвольте зачитать его текст: «Всероссийский центральный исполнительный комитет в лице своего председателя одобряет действия президиума Уральского совета. Подпись моя: Яков Свердлов».

В стенограмме того заседания нет ни слова о том, как было встречено это сообщение – бурными аплодисментами или мертвой тишиной, но то, что заседание продолжалось, будто ничего особенного в стране не случилось, это зафиксировано доподлинно. Как ни дико это звучит, но Юровского повысили в должности, а револьвер, из которого он расстрелял бывшего царя и его юного наследника, стал одним из самых ценных экспонатов Музея революции.

Между тем на Урале поползли нехорошие слухи: «Один Яков, который никакой не Яков, а Янкель Мовшевич Свердлов, убийство задумал, а другой, Янкель Хаимович Юровский, выполнил. Все это жидовские штучки. Да и Ленин, у которого дед не кто иной, как Сруль Бланк, наверняка был в курсе дела».

Пришлось в пермских газетах напечатать полное беспардонной лжи объявление: «Принимая во внимание, что столице Урала угрожают чехословацкие банды, которые могут освободить коронованного палача Николая II, исполком решил бывшего царя расстрелять, а его семью перевести из Екатеринбурга в более надежное место».

Это объявление было напечатано 25 июля, то есть через неделю после злодейской расправы не только над Николаем, но и над его семьей. Зачем большевикам понадобилась такая беспардонная ложь, так и осталось невыясненным. Но, видимо, именно на это объявление ссылались всякого рода самозванцы, в том числе несколько Анастасий и даже Алексеев, уверяя, что они уцелели после расстрела и являются прямыми потомками Николая II.

Если бы так, если бы Алеша выжил, это было бы прекрасно! Но вот ведь незадача: дольше чем до 16 лет больные гемофилией в ту пору не доживали.

Все годы советской власти, да и некоторое время спустя, на разговоры о злодейском расстреле царской семьи было наложено табу. И лишь в самом конце трагического ХХ века поползли слухи о жуткой находке под Коптяками. После ряда экспертиз останки были признаны романовскими, а затем состоялось и их торжественное перезахоронение.

Но самое главное, 14 августа 2000 года на Архиерейском Соборе рассматривался вопрос о причислении Николая II и его семьи к лику святых. Решение о канонизации мучеников-страстотерпцев было принято единогласно. Причисление к лику святых означает, что церковь свидетельствует о близости этих людей к богу и молится им как своим покровителям.

Решение Собора гласит: «В последнем православном Российском монархе и членах его семьи мы видим людей, искренне стремившихся воплотить в своей жизни заповеди Евангелия. В страданиях, перенесенных царской семьей в заточении с кротостью, терпением и смирением, в их мученической кончине в Екатеринбурге в ночь на 17 июля 1918 года был явлен побеждающий зло свет Христовой веры».

Многие годы все, что было связано с варварской акцией по уничтожению Романовых только за то, что они Романовы, было одной из величайших тайн ВЧК – ОГПУ, поэтому о том, что за люди были великие князья, чем они занимались и какую пользу принесли России, мы ничего не знали. А ведь среди них были весьма неординарные личности, которые достойно жили, много трудились и внесли немалый вклад в развитие Отечества. Думаю, что теперь, когда они чисты не только перед историей, но и перед законом, настало время рассказать об этих чрезвычайно интересных людях.