Вначале было все корректно, коллегиально и дружелюбно. Вежливо, учтиво. Дело в том, что кроме не очень престижных видов работ, есть еще профессии, в которых в России не хватает специалистов. В глубинку никто ехать не хочет. Даже если жилплощадь предоставляется. Да какая там глубинка? Город ведь цивилизованный, промышленный. Врачей не хватает. Работать некому. Дежурить некому. Вот и вышла из этой ситуации наша предприимчивая особа…

В Самаркандском аэропорту собралось много друзей и знакомых, как на похоронах знатного человека. Соответственно ситуации, все были расстроены. Сестры трудового мигранта не могли сдерживать слезы. Братья пребывали в задумчивости и умело скрывали эмоции. Один из друзей, самых близких, надеялся заглушить горечь расставания сотней-другой граммов водки. Бутылка с подходящим для случая названием «Строгая» ждала в служебной машине. Для врачебной работы это все равно что аптечка в машине. Редко кто из водителей приходит к мысли об использовании при необходимости этой самой аптечки. Основная доминанта, из-за которой аптечка всегда хранится в машине и остается неисчерпаемой, – возможная придирка со стороны дотошного инспектора ГАИ с радаром, направленным на тебя как автомат Калашникова. Попробуй не остановись. Дороже будет. Лучше уж сразу заплатить ему что-нибудь, второй раз, как правило, гаишники не останавливают: город-то не такой уж большой, приходится встречаться лицом к лицу на свадьбах и похоронах.

Некоторые из провожающих были убеждены в том, что наш друг просто устал, давно не был в отпуске, отдохнет и вернется. Они находились, как показало время, ближе всех к истине. Все-таки не зря же наши доблестные профсоюзы придумали защищать право трудящихся на ежегодный трудовой отпуск фиксированной продолжительности, а некоторые профсоюзы и всякие там лиги защиты прав потребителей, пошли еще дальше. Один из друзей даже точно спрогнозировал сроки возвращения блудного сына. Прогноз подтвердился. Все, что было до этого возвращения, изложено здесь. Почти все. Мелкие подробности и повторы читателя раздражают, да и предметом излишних расспросов могут стать, что явно к добру не приведет, но что поделаешь…

Обещания, подкрепленные гарантиями насчет трудоустройства супруги, определения дочери в школу, перевода сына в университет на тот же курс сработали. Клиент (декан, значит) дрогнул. Главное, считала наша вербовщица, ввязаться в бой, а там будет видно. Сработало. Не возникло у него при этом подозрений насчет той легкости, с которой можно будет защитить в России диссертацию. А что же Жабатулина сама тогда не защитилась, если это так легко делается? Но такой вопрос тогда не возник. Манили перспективы. Холодное, трезвое, взвешенное обдумывание всех «за» и «против» Соньке мастерски удалось отодвинуть на задний план, на потом. Из нее мог бы получиться талантливый делец по торговле людьми. Видимо, Жабатулина и не подозревала, к счастью потенциальных жертв, о своих гипнотических и мошеннических талантах. А декан оказался не умен и не осмотрителен, не смог даже заподозрить беду, пока она не пришла. Он даже не догадывался, что когда-то ему придется стать храбрым из-за отсутствия способностей к прогнозированию и героически преодолевать проблемы, созданные им самим. Такой малости не хватило (ума!), но эта малость на самом деле – самое великое, заключающееся в самом малом – здравый ум в теле человека. Другое дело, если бы принятие такого заманчивого предложения было бы неизбежностью, с которой и Боги не спорят, сыр-то ведь бесплатным бывает только в мышеловке, но об этом каждая мышка узнает на личном, а не на чужом опыте.

Жабатулина была приглашена деканом домой на ужин. Такие серьезные вопросы надо решать с супругой, тещей, дедом, сыном, дочерью, братьями, сестрами и не забыть при этом про мнение собаки тоже. Домашнее животное – это как член семьи. Сколько проблем возникает у людей только вокруг того, что во время отпуска или командировки нужно кому-то доверить любимую кошку или собаку, кому-то оставить ключи от квартиры, чтобы с собакой погуляли и цветы полили. Красавица стройная немецкая овчарка по кличке Моника, разве она перенесет разлуку?

Стол был накрыт в честь иностранной гостьи шикарный, по её оценкам. На самом деле это был обычный ужин в этом доме. Просто теща у декана – настоящий повар, кулинар и кудесница.

Нахваливая плов, новоиспеченная россиянка среднеазиатского розлива подчеркнула, что у них, в городе Н-ске, на рынке можно купить все, что здесь имеется на базаре. Будет работа, будут хорошие деньги – все можно купить. И Москва близко. Рукой подать, сказала она, засучив над столом рукава. Кушала она с аппетитом, по-азиатски, как мужчины у нас едят. Только вот чуть слышно было, как вставные челюсти клацали. Наверное, самой не слышно, а может, и привыкла уже. Помянули за столом и матушку Соньки Жабатулиной. До погребенья никого нельзя считать счастливым. Сонька ударилась в воспоминания о матери, из которых чувствовалось, что внимания при жизни ей не было. Но весь этот дефицит внимания был отнесен на тяжелые годы перестройки, переселения и перепрофилирования. Незаметно так и мама ушла из жизни. Жила мама у сестры Жабатулиной в Булунгуре. Судя по тому, что Жабатулина остановилась не в районе, у сестры дома, а в городе, у золовки, можно было догадываться, что что-то они не поделили. Дело это житейское – раздел имущества после смерти родителей. Жабатулина претендовала на мамино кольцо с бриллиантиком и сережки в комплекте с браслетами, хранившимися в ее сундучке. А сестра, стерва, все спрятала и сказала, что все это было давно продано на лекарства для мамы. Поездка Сонькина не окупалась, но ничего не поделаешь. Родственники как сговорились, объединившись, талдонили об одном и том же, что последние годы мама тяжело болела, за ней нужен был уход, нужны были дорогостоящие лекарства и химиотерапия. Химия-то ведь дорогая, потому как привозная. А без химии и лучевая терапия не сбережет считанные оставшиеся месяцы. А сколько проблем было с обезболивающими препаратами. Наркотические обезболивающие лимитированы. Чтобы доказать целесообразность их применения нужны знакомства среди врачей. А Жабатулину никто из врачей и не мог вспомнить добрым словом, чтобы по старой памяти хотя бы помочь чем-нибудь. После погребенья о матушке Жабатулиной нельзя было сказать, что она прожила счастливую жизнь. Про таких усопших принято говорить: «Отмучилась бедняжка…»

Декану, мастерски владеющему методами дедукции, тогда и в голову не пришло спросить: если все так хорошо у вас там, в городе Н-ске, то почему столько вакансий и так долго они не закрываются? Сработал отточенный психологический расчет, и на этот раз Жабатулиной удалось запудрить ему мозги, декан уже не смог все обдумать со свойственной ему обстоятельностью и логикой, он находился примерно в таком состоянии, которое наступает от воздействия нервно-паралитического яда. Продолжение разговора состоялось в семейном кругу – оно было долгим. Речь шла об одном и том же, но заверения уже звучали так, что в них потихоньку стала верить и сама Жабатулина. Зря что ли она мужу своему говорит каждый раз, что ей от бабки, которая в Булунгуре, достался дар экстрасенса. Муж, правда, отшучивался всегда тем, что бабка у нее не экстрасенс, а обыкновенная аферистка, но тоже постепенно начинал свыкаться с этой мыслью.

Для хорошего врача нет праздников и нет гарантированного отдыха. Жабатулина считала себя хорошим врачом, поэтому запланировала и в это лето поездку в Абхазию. Там хорошо отдыхать. Гостеприимный народ, люди вежливые и добрые. Но наслаждаться добротой и вежливостью можно будет только в одном случае, если будет, кого оставить на время отпуска вместо себя, но только на время. Был случай, когда Хрущев отдыхал, и отдых этот ему пролонгировали навеки. Истинно велик тот человек, который сумел овладеть своим временем. Жабатулиной осталось совсем мало до достижения истинного величия. Подмяла под себя специалиста с ученой степенью и ответственными должностями, с государственными наградами. Вот что значит умный организатор и руководитель, думала о себе Жабатулина и уже представляла, как она утрет носы этим рукоблудам – так она называла акушеров-гинекологов.