04.1963. От мужа.

Милый мой! Очень, очень стало скучно! Все давно хотел написать, но никак не мог сесть. Сначала было еще хорошо, но сегодня очень грустно, еще грустнее.

У Светы и Боба дела хорошо. А у меня подходит срок отчета. Сегодня первая неудача была, но все это ерунда, т. к. завтра еду в Спасск.

Я очень соскучился по тебе. Было бы здорово, ели ты была бы рядом. Я бы не был злой, усталый. Но если ты уехала из-за того, что тебе хотелось показаться кому-то еще в форме, то мне было бы очень тяжело оправдать тебя. Но я вижу, что это нужно. Главное – давай учи и двигай. Хотя тебя напечатали, но все это ерунда, так как ты у меня глупенькая.

Милочка! До свиданья. Привет папе и маме, чтобы они были здоровы. Целую тебя.

6–7 апреля 1963.

Милая моя девочка! Сегодня две недели, а мне кажется, что уже столько времени, как ты уехала, а еще сколько ждать… Хорошо, что я вижу тебя повсюду в нашей комнате, куда только не сунусь, что только ни возьму в руки и захочу взять, во всем ты, в книжках, в бумагах, в беспорядке на столе – во всем, во всем, милая моя, любименькая. Хочется все время писать тебе, но не очень много времени. Сегодня собирались в Институте с Сапожниковым по поводу процентов. Кажется, к 15-му выдадим 1-й этап, только еще придется поработать немного, точнее – целую неделю. Пришел домой, голова трещит, лег – снова ты. Парни приходят и – про тебя. Моем косточки. Я им выдержки прочитал, где ты о них говоришь и где мама о тебе. И сидим мы после чая с Бобом на койке, а Света ноги на нас, и вспоминаем тебя.

Милая моя, как еще долго тебе ждать, но ты мужайся, главное – учись. Прошу тебя, не устраивайся на работу, зачем это тебе. Ни в коем случае. Я буду тебе высылать немного денег с того месяца, а ты лучше сдай хвосты. Учись, миленькая, сделай мне подарочек, встреть меня без хвостов. А работа отнимет много времени и сил. Иришенька, миленькая, береги себя. («Хвосты» – долги по экзаменам и зачетам остались с зимней сессии, которую пришлось пропустить из-за отъезда в Хабаровск. Хотела перейти на заочное, но наш отец-основатель искусствоведческого отделения на Урале Павловский Б. В. не согласился, отпустил со словами «как сложится, приедешь-сдашь»).

Вербы твои все еще стоят на столе, и мне опять напоминают, как ты хлопотала вокруг и вообще моим солнышком была. Сейчас работаю… и вдруг ловлю себя, что открыл рот и мечтаю по-глупому, как мы с тобой будем летом отдыхать.

И в таком состоянии я, конечно, ни в какие кавалеры не гожусь, и вообще еще не смотрел ни на одну женщину, и не вижу даже потребности… И пусть тебя не волнует ничто, я ведь не «хлыст» и не подонок циничный. Я тебя люблю… Голуба моя, ты мне все, и я все тебе несу, что смог взять в мире хорошего.

Ты мне ближе всех, родная моя, потому что ты не с другой планеты, а мой живой и близкий душой (родной душой) букварик.

Посылаю тебе письмо моих старушек. Можешь узнать, как они о тебе думают. Иринушка, посылаю твою рецензию (в газете «Молодой дальневосточник»), у меня их еще штук 5. Если нужно, черкни.

Миленькая, а ты плохо читала мои книжки, там обязательно про тебя есть. А сейчас я тебя люблю больше всех на свете. Но я немного старше тебя (на три года) и видел больше, и, если я такой, то только потому, что люди на меня повлияли. Я больше давал, чем брал, и всегда был на расстоянии, боялся связать себя и сделать низко. Ведь я немного консервативный и, может, это не модно, но прожил с чистотой внутри. Поэтому я, миленькая, буду со всей строгостью закона блюсти супружескую верность. Если я люблю, то ты одна мне нужна, одна моя милая, самая-самая любимая. А на разлюблю намеков нет, так что ты спи спокойно и помни, что ты сама держишь в руках нашу любовь.

Дела у меня – во! Только по тебе скучаю. Прочитал ½ «Анти-Дюринга», страсть как интересно. Пиши мне, не забывай. Больше учись. Брось работу, береги силы, время. Пожалуйста, пиши мне. Целую тебя много раз, мою любимую дорогую жену. Привет твоим маме и папе.

Наистрожайший супруг твой.

7.04.63. От жены.

Дорогушечка мой, я очень тебя люблю. И скучаю тоже, и каждое утро целую тебя на фотокарточке.

И заниматься еще не могу по-настоящему. Единственное, что у меня получается регулярно, – это перевод с французского по страничке в день. Нашего Павловского все-таки забирают в Москву по воле каких-то парт. органов, и теперь даже страшно, что без него будет. Он – наш Бог, и ему мы обязаны всем нашим мизерным образованием.

Юрочка, хоть я и стала ужасным сибаритом, но ты не бойся. Физическая тяжесть подавляет меня и духовно. И эта премокрая весна, от которой только голова болит.

Любимый мой, написала письмо твоим родителям, уж очень они меня за свою приняли и плакали при провожании. До сих пор ем печенюшки, испеченные твоей мамой.

Получил ли ты бандерольку? А Агнесса поручала мне купить кофточку, так я послала деньги в Москву, Люда купит и вышлет тебе. Здесь-то нет ничего.

Люблю тебя одного и очень. Не печалься. Выполняй все мои наказы. Обнимаю тебя крепко и целую. Ира.

P. S. Не очень иронизируй над письмом моих родителей. Папа долго думал, как назвать тебя и себя. Я им тут все уши про тебя прожужжала. Юрочка, они очень хотят тебя видеть, мое настроение передается им.

Прилагается письмо родителей Ирины.

От отца – Наума Зиновьевича.

Здравствуйте, Юрий Павлович! Пользуясь случаем, шлем Вам наш уральский родительский привет.

Вот уже две недели Иринка снова в Свердловске, приобщается к занятиям, но мыслями живет в Хабаровске и скучает в вашей временной разлуке.

Мы очень благодарны Вашим родителям за их теплую встречу и внимание, оказанное Иринке, и будем рады, если им представится возможность побывать у нас в гостях.

Дома у нас тихо и спокойно. Иринка себя чувствует удовлетворительно. К первомайским дням ожидаем встречу с нашей москвичкой Людмилой.

Пишите о Вашем здоровье, успехах в работе и учебе, о перспективах отпуска. Ирочка и мы, родители, ждем скорейшей встречи с Вами.

Будьте здоровы – Наум Зиновьевич.

От мамы – Анны Ивановны.

Юрочка, Иринка хандрит и ни на минуту не забывает свой дом в Хабаровске. Занимается мало и слабо. Чувствует себя лучше, но работоспособности еще нет.

Пишите чаще. Анна Ивановна.

14.04.63. От жены.

Любушка мой, хороший мой муж. Я очень скучаю по твоим словам…

Вчера ходила на Образцова. Он уже тут давно. Оформление у него на высоком техническом уровне. А свердловчане принимают средне.

Пиши о своих делах подробней, Юрочка. Набирайся сил, энергии, ведь летом тебе тяжеловато со мной придется.

Еще была на вечере наших поэтов, того Дагурова, которому Лужники рукоплескали. Он рассказывал кое-что интересное об Окуджаве, о том, что тому много песен просто приписывают, что судьба у него очень сложная, что отца его, секретаря горкома, расстреляли ни за что в Свердловске, что сам Окуджава участвовал в войне с печатью «сына врага народа». И сложен он, и противоречив, и успеху его у молодежи может позавидовать Евтушенко и т. д.

До свиданья, дружочек. Не скучай очень. Целую крепко – Ира.

15.04.63. От мужа.

Иришка, милая, здравствуй.

Мне не понравилось твое письмо. Оно скучное и пасмурное. Что за настроение, и какое ты имеешь право вешать нос? Не смей! Как говорится: «Нос морковкой! Так держать».