Расширяя концепцию, которую исследовал Ксенофонт, Платон доказывает, что город обязан своим существованием специализации и разделению труда. Он писал, что город, или государство, является ответом на человеческие потребности, потому что мы несамодостаточны и имеем множество нужд, по этой причине люди собираются вместе благодаря взаимному обмену, торгу, в ходе которого каждый полагает, что извлекает выгоду из этого торга. На город можно смотреть со многих различных точек зрения. Со строго экономической точки зрения, город представляет собой относительно большой рынок для обмена товарами и услугами. Таким образом, вышеприведённая выдержка ведёт нас к теории обмена. Специализация создаёт взаимозависимость, а зависимость друг от друга устанавливает взаимный обмен. Хотя Платон не пошел настолько далеко, чтобы основать настоящую теорию обмена, он действительно взялся за выяснение природы экономического распределения – что неизбежно при любом исследовании справедливости.

По Платону специализация и разделение труда устанавливают эффективность и производительность. Как тогда должно распределять плоды эффективности и производительности? Платон отвечал, что товары и услуги должно распределять через рынок, с деньгами в качестве символа торговли. Но, в типично греческой манере, он не считал, что рынок способен к саморегуляции. Рынок, как и государство, требует административного контроля. Элементами контроля, отстаивавшиеся Платоном, были бумажные деньги, ими необходимо было управлять, чтобы устранить прибыль и ростовщичество, и определённые «законы» справедливости (напр., обычаи и традиции), имевшие бы результатом установление распределения долей согласно строгим математическим принципам. Чёткие аналогии идеям Платона имеются в современном институционализме.

Придерживаясь административной традиции Древней Греции, Платон основывал своё идеальное государство на мудром и эффективном руководстве. Ксенофонт сознавал, что из людей, нацеленных на поиск прибыли, получаются хорошие управленцы до тех пор, пока их произвол обуздывается административным контролем. Платон далее подкреплял свою мысль, изобретая необходимые инструменты контроля. Убеждённый в том, что все виды прибыли (включая ссудный процент – прибыль от денег) были угрозами существующему порядку вещей, он пускался в пространные рассуждения с тем, чтобы оградить своих лидеров от всякой коррупции. Верный административной традиции, он воздвиг идеальное государство на фундаменте мудрого и эффективного руководства. Он предложил, чтобы на руководителей была наложена обязанность жить в соответствии с принципами коммунизма, чтобы их не искушало приобретение вещей, и чтобы они не отвлекались от задачи мудрого управления государством. Он искал способы сделать из солдат философов, чтобы сформировать правящий класс «стражей», сочетающих в себе силу и дисциплину воина с мудростью и разумом учёного. Осознавая преимущества специализации и разделения труда, Платон отстаивал необходимость некоей «классовой специализации», в соответствии с которой одна из элитных групп талантливых и благородных правителей была бы обучена руководить политической экономией.

Тогда как Платон был абсолютистом, Протагор (приблизит. 480–411 гг. до н. э.) был релятивистом. Его субъективизм иллюстрирует приписываемая ему знаменитая максима: «Человек есть мера всех вещей». Другими словами, хоть истину найти нельзя, пользу можно. Согласно Протагору, решать, что составляет общественное благо и как его достичь, дело граждан государства. Как будто в противовес абсолютной власти Платона, Протагор превозносил демократический процесс. Он верил в здравый смысл, а не в науку, и в практический опыт общества в противоположность доктринам теоретиков морали и политики. Не удивительно, что Платон был одним из его главных критиков.

Субъективизм Протагора основан на взаимодействии человеческого восприятия и физических феноменов. Сформулированный в то время, когда считалось, что зрение существует благодаря свету, испускаемому глазом (а не входит в него), он предполагает, скорее активный, а не пассивный взгляд на индивидуализм. Общеизвестно, что Протагор сказал: «каждый из нас является мерой вещей, которые существуют, и тех, которые не существуют. Тем не менее, огромная разница между одним человеком и другим заключается только в этом: вещи, которые являются и воспринимаются человеком, отличаются от того, чем они являются и как воспринимаются другим». Таким образом, для Протагора, в отличие от Платона, тема средств была гораздо важнее темы целей. Предполагалось, что социальная стабильность должна быть гарантирована индивидуальным участием в выборе целей. Подобно всем древнегреческим философам, Протагор питал интерес к влиянию, оказываемому руководством и администрированием, но он настаивал на том, что надлежащая роль администратора/ руководителя заключалась в том, чтобы давать советы, а не безраздельно править. Мысль Протагора дошла до нас только из вторичных источников. Тем не менее, софисты, из которых Протагор был одним из самых ранних и великих, определённо посеял семена некоторых идей, которым было суждено расцвести в девятнадцатом веке.

Аристотеля (приблизит. 384–322 гг. до н. э.) интересовал аналитический потенциал сравнения измерения полезности. В его работах «Топика» и «Риторика» он представил систематизированное рассмотрение элементов выбора, свойственных принятию решения на общественном уровне. Важнее всего для современной экономической теории то, что Аристотель рассуждал о стоимости с точки зрения инкрементных сравнений. Однако, его систематичные сравнения стоимости, основанные на субъективной предельной полезности, развивались в направлении, совершенно не имеющем отношения к теории стоимости. Скорее всего, аристотелевский анализ обмена был попыткой определить критерий справедливости, на котором зиждилось законодательство Афин. Как бы то ни было, в аристотелевском анализе обмена соображения справедливости господствовали над соображениями экономической целесообразности.

Важно отметить, что Аристотель взялся за анализ изолированного обмена в противоположность рыночному обмену. Эта разница особенно подходит для понимания процедуры и следствий аристотелевской модели. Экономисты определяют изолированный обмен как обмен товарами двух сторон при пересечении их собственных субъективных предпочтений, без всякой связи с другими альтернативными возможностями рынка. Рыночный обмен, с другой стороны, имеет место, когда отдельные участники торговли приходят к принятию своих решений исходя из понимания непрерывной, повсюду проникающей торговли между большим количеством участников на организованном рынке с доступной информацией о нём. В рыночном обмене, общеизвестная цена является конечным результатом объективного сложения конкурирующих интересов множества покупателей и продавцов. При изолированном обмене, напротив, не существует текущей рыночной цены. В отсутствие взаимодействия больших количеств участников рынка, справедливость каждой сделки может быть определена незаинтересованной третьей стороной, например, арбитром или судьёй. Более того, оценка должна производиться для каждого отдельного случая. Изолированный обмен был одним из обычных явлений для Аристотеля, и он остаётся совершенно обыденным делом и сегодня в доиндустриальных экономиках с неунифицированными товарами.

Природа общественного строя. Аристотель, несмотря на то, что был любимым учеником Платона, отверг концепцию идеального государства своего учителя. Вместо этого, он отдавал предпочтение смешанной экономике, которая допускала больше воздействия экономических стимулов. В отличие от Платона, Аристотель отстаивал право на частную собственность для всех классов, на том основании, что это способствует экономической эффективности, служит источником общественного спокойствия и поощряет развитие моральных качеств.