– Твой дом у нас, в Гандвике, почти готов. Катвар постарался. Ты не беспокойся, мы за им присмотрим. Хочешь, прогуляемся, твое владение покажем?

– Дай поесть, да и помыться с дороги надо, – вмешалась жена.

– Оно конечно, – сказал он , доедая. – Пойду, тогда дров нарублю.

После трапезы Арза повела целительницу в баню, уже натопленную мужем. Эльга с наслаждением грелась у очага, поливалась теплой водой, иногда ловила взгляды хозяйки на себе.

– Это знаки Избранной, – объяснила она свои татуировки, – как прошла Посвящение, так и нанесли мне рисунок.

– Не видела такого, – с любопытством говорила женщина. – Да лет тебе еще…

– Я в двенадцать на Алатырь попала. Три года уже прошло. А баня и правда у тебя знатная. Отдохнула хорошо, спасибо.

После мытья Эльга отерлась полотенцем, и стала расчесывать нестриженые волосы гребнем. Вначале редким, потом частым. Арза, уже с уложенными волосами подошла к ней.

– Давай помогу, – и протянула руку со своим деревянным гребнем, но Избранная ловко уклонилась.

– Нельзя, Арза. Нельзя что бы наших волос касались. Не в обиду тебе, а Закон такой, не обессудь.

– Но волосы у тебя красивые, – улыбнулась женщина, отходя от славницы, все удивляясь. Вроде обычная, как все, веснушки на все лицо- а то нельзя и это нельзя. Что же можно?

Они вернулись в дом, Арза угостила девушку ягодным квасом.

– Вы хотели мне дом мой показать?– спросила Эльга хозяев.

– Точно, – сказал Трепт, и стал собираться.

Оделась и Арза, накинув сверху теплый войлочный плащ, да и Эльга накинула такой же, а хозяин дома надел поверх обычной одежды войлочную куртку, подпоясавшись ремнем.

– Ну, пошли, – сказал он, поправив кинжал на поясе, и взяв в руку посох.

Такие же посохи взяли Эльга и Арза, так, на всякий случай. Пошли по улице селения, избегая наступить в коровьи лепешки. Коров было много, и девушка видела, как гнали на дальний луг немалое стадо. Но с навозом старались справляться, иногда хозяева домов, как она видела, сбрасывали его в канавы вдоль дороги, соскребая навоз деревянными лопатами.

Наконец подошли к усадьбе Эльги. Дом, где еще работали несколько плотников, стоял недалеко от пристани, но и не близко от лабазов, куда складывали товары для мены, или отправки в верховья, или на Двину, к сколтам, или далее, на Каму к мардам и магам.

– Жаль, ты наш Медвежий праздник не видела, – рассказывал Трепт девушке, – у нас красиво бывает и очень весело.

– Хорошо, что меня так рано не отправили, так еще в это время в море льда полно. Буду у вас, в другой год, посмотрю Праздник здесь.

Они вошли в открытую калитку, и видела, как кладут на крышу туго связанные камышовые снопы, чтобы вода в дом не затекала. Осталось немного. Дверь в дом Катвар поставил богатую , на бронзовых петлях, а не на плетеных, как у многих. Красивый дом, первый в ее жизни. Она обошла его со всех сторон. Нижние венцы дубовые, не сгниет. Окошка целых три, все бычьим пузырем затянуты. Наличники резные, и резьба затейливая украшала и двери тоже.. Очень хорошо построен, с любовью.

– А где сейчас Катвар с Садоком?– спросила девушка.

– Они на Грумант пошли, – переглянувшись, заулыбались родители юноши.– Как тебе дом?

– Прекрасный. Буду приезжать, – улыбнулась и девушка, – вас навещать.

Обратно пошли по другой улице, мимо торжища. И Эльга увидела грязного- прегрязного мужчину, лежащего рядом с канавой, и что-то из нее выуживающего.

– Кто это?– спросила девушка шёпотом своих провожатых.

– Ликт, – вздохнула Арза, – как в море утонул его младший, самый любимый сын, так он и вошел в царство богов, сам не умирая. Сначала не спал совсем, потом заговариваться стал, из дома ушел. Не буйный, улыбается без конца, да бури умеет предсказывать. Одно слово, божий человек, юродивый.

Эльга подошла к мужчине, присела рядом на корточки, поправив свой плащ и платье, что бы в грязи не валялись.

– Ликт, -тихо окликнула она его.

Он обернулся, присел на колени, не обращая внимания на грязные штаны, и пристально посмотрел в ее глаза.

– Элла? – тихо спросил он, прищурившись, – как там сын мой?– и пододвинулся к девушке поближе, -холодно там?

Арза смотрела во все глаза на это, но услышав слова Ликта, зажала уши ладонями, боясь это слышать.

– Ликт, – снова позвала она его, – сын давно отпустил тебя, – и набросила плащ себе и ему на голову, так что никто не мог видеть их лица.

Эльга под плащом положила свои ладони на лоб юродивого, и почувствовала, как её пальцы стали горячими и закрыла свои глаза. Через мгновение встала и откинула плащ, боясь открыть свои глаза. Но нет, она видела. Рядом стоял пожилой мужчина, отряхивавший свою одежу от грязи и мусора.

– Здравствуй девица, – поклонился он,– прости что одежа измазана, – повернулся и собрался идти, как вдруг к нему кинулся Трепт.

– Здравствуй, Ликт, дружище!

– Привет, – ответил него непонимающий пока человек, хмуря брови от досады, разглядывая свою грязнющую одежду- ты что-то сильно изменился, пока я по делам ходил, – сказал он, нахмурив брови, – да и я видишь, испачкался весь.

– Ты в канаву упал, – а я вытаскивать тебя помогал, – придумывал на ходу Трепт, – Я тебя провожу, – сказал он, и обернулся к жене, и она кивнула головой, соглашаясь, – мне надо к тебе зайти, да и поговорить надо. О Садоке.

– Пошли, – просто ответил бывший юродивый, – жена тебе будет рада.

Эльга стояла, стараясь отдышаться от напряжения, да и голова сильно кружилась. Но не ослепла! Она была так рада, что готова закричать. И удалось излечить несчастного, что давно никто делать не мог. К ней быстрым шагом подошла Арза и расцеловала, быстро-быстро, чуть касаясь щек губами.

– Спасибо тебе. Боги послали тебя к нам в добрый час,добрая девушка, пойдем домой, отдохнешь, – она подошла ближе, и посмотрела на ее лицо, – Ты белее снега, в лице ни кровиночки.

Целительница только обреченно вздохнула, когда женщина взяла ее од руку, и повела домой. Они пришли скоро, и девушка, лишь с трудом разделась, напилась меда и заснула.

Утро было прекрасным, светило солнце, было тепло. Эльга с Арзой сидели после трапезы на завалинке, слушали щебетанье птиц, настроенье было у обеих преотличное. Вдруг в калитку застучали , и стал слышен гул голосов.

– Что это? – и в сердце девушки кольнуло предчувствие.

Но оно ее и не обмануло. Из сарая , услышав стук, подошел Трепт, и открыл калитку. Зашло человек двадцать людей, впереди шел похорошевший, побритый и причёсанный Ликт, а за ним шли его родственники и знакомые. В руках у мужчины были шкуры бобров, насколько девушка успела рассмотреть. Излеченный подошел к своей целительница, и она встала, в знак приличия.

– Привет тебе, прекрасная гостья, – велеречиво начал Ликт, -ты помогла, когда никто не просил, ты сделала это , не прося ничего взамен, ты совершила добро по зову сердца. Спасибо тебе, за то что вернула мой разум, – и протянул ей ворох шкурок бобра, – что бы было тебе еще теплее, а жизнь твоя наряднее. Катвар был так прав, когда строил тебе дом, а мы над им посмеивались. И это на обзаведение, – и отдал ей кожаный мешочек.

– Что это? – не поняла девушка, ощутив большую тяжесть в столь небольшом объеме.

– Золото, – сказал он и поклонился, и собрался уходить.

– Я не смогу здесь оставаться надолго, но обещаю приезжать почаще, – сказала Эльга вслед Ликту смущенным голосом.

– И это хорошо. На большее мы и не надеемся, – сказал он подходя к калитке, и вдруг, словно вспомнив что-то , вернулся, – Приходи к нам после полудня, будем рады. И с Катваром и Арзой. – он постоял, опустив голову, – Ты меня насовсем вылечила, Эльга?

– Да, потемнение разума не вернется, – уверенно ответила девушка.

– Пойду я, – и мужчина, теперь уже не оборачиваясь, вышел со двора.

Вскоре приглашенные стали одеваться во все наилучшее. Хозяева дома оделись в праздничные одежды с вышивкой, поверх лучшего вязаного платья с вышивкой Арза одела ожерелье. Мужчина одевался тоже тщательно, на нем были отличные кожаные штаны, крепкая рубаха, то же с вышивкой, знаками рода, мягкие сапоги морехода, и Трепт вдел в ухо серебряную серьгу, привычную любому гансу-гусю. Они присели, подождать гостью с Алатыря. Наконец, откинув занавесь, вышла и Эльга, во всем блеске своей красоты. Привычным было хорошо сделанное платье, перевязанное поясом из отличной кожи, и в остальном целительница блеском была подобна солнцу. Голову ее венчал кокошник, усыпанный жемчугом, а в центре убора горел золотой месяц. Височные кольца были золотыми, как и витые браслеты на запястьях, и на предплечьях, на груди же висел золотой талисман, держащийся на кожаном шнурке. Серьги в ушах были великолепной работы, и украшены самоцветами с Урала. Девушка видела, что её наряд был ослепительным в глазах хозяев. Эльга стояла , довольно улыбаясь, и вспоминала уроки Мары: " Ты должна быть царственной, а не казаться замарашкой в их глазах, замарашку никто не слушать не будет. Ты должна внушать уважение. "