В то же самое время было сделано заявление для прессы. Фигаро и другие журналы опубликовали это назначение.

Господин Морис де Вламинк написал президенту Осеннего салона, чтобы уведомить его о принятии им назначения членом общества, когда ему неожиданно пришло другое письмо. Вот его содержание:

Что могло произойти между 18 и 21 октября? Господин де Вламинк спросил себя об этом, и об этом же он спросил президента Осеннего салона следующим письмом:

Совершенно понятно, что никакой ошибки не было. Другие художники, господа Камуан и Манцана, получили подобные письма. Случай господина де Вламинка не единичный.

И, тем не менее, комитет не состоит исключительно из хулиганов. Там есть светские люди. Как господа Девальер, Детома допускают такую невежливость со стороны комитета, частью которого они являются?

Насколько возможно меньше шума делали вокруг этой 24-той Выставки независимых художников. Критики искусства имели причины, чтобы подчиняться слову приказа, исходящему неведомо из каких тайных мест.

Какой это должен быть мир с теми, кто там всем заправляет!

Между тем, молчание хранили не слишком хорошо, утечка информации о работах, успех которых невозможно было утаить, несмотря на то, что критики хранили, по-видимому, вынужденное молчание, всё же произошла.

Господин Октав Мирбо сообщает в La 628 E8, как высоко ценят в Германии господина Валлоттона.

Какой француз может возразить, что в Париже пренебрегли талантом и методом этого художника? Несомненно, время исправит эту несправедливость.

Во Франции слишком не доверяют вкусу иностранцев. Должны, казалось бы, считать, что иностранец, находящийся вне парижских клик, не подверженный влиянию критики, которая часто бывает подневольной и редко непредвзятой, естественным образом обратится к самым важным достижениям, к работам, красота которых ему показалась самой новой и наименее спорной. И, самое главное, иностранец свободно направляется к картинам, посыл которых ему показался наиболее возвышенным и самым выразительным. Он идёт к тому, чего нет в его стране, и неожиданные работы он созерцает только с чувством любви. За границей есть портретисты, пейзажисты и так далее, но одна только Франция производит в настоящее время образцы того честного, здорового и великолепного искусства, которое развивается, удивляя мир, и которое станет славой XX века.

Заграницей нет художника, могущего сравниться с Феликсом Валлоттоном, и если есть такой художник во Франции, видение мира которого было бы более возвышенным, нет такого, выразительные средства которого были бы более точными. Женщины в купальне, выставляемые в этом году, есть иллюстрация того, что я здесь утверждаю.

Тем не менее, можно сожалеть о том, что этот художник, кажется, подошёл к пределу своих способностей. Можно опасаться, что впредь удовлетворённость, испытываемая господином Валлоттоном от своих работ, не будет на том же уровне, что у публики из элиты, которая им восхищается.

Пусть господин Валлоттон не доверяет, в особенности, иностранцам! Потому что, если критика должна была принимать в расчёт вкусы в других странах и искать их объяснения, я думаю, что художника это не должно заботить, он должен подчиняться соображениям более высокого порядка.

Соображения, по которым господин Андре Дерен занимается творчеством, дают ему меру для оценки совершенства своих работ. Можно было бы сосчитать картины, о которых можно было бы с определённостью что-либо в этом смысле утверждать.

И не нужно больше говорить об абстракции. Живопись самое что ни на есть конкретное искусство.

Вот, реализованное в возвышенном, одно из самых чистых вдохновений этого времени. Художественное достижение Дерена не расточает себя на то, чтобы быть ярким, линейным или объёмным. Его пластическая искренность обнаруживается по-другому: в этом ужасающем спокойствии, с которым он бесстрастно выражает себя в своих работах, сообразно своим сильным чувствам.

Туалет, Портрет и Пейзаж с кипарисами примеры этой благородной дисциплины, делающей реальность рафинированной и «придающей природе аутентичность» (Малларме).

Большая композиция господина Джорджа Брака кажется мне самым новым художественным достижением этого Салона. Конечно, путь, пройденный художником со времени создания картины Ложбина, исполненной нежности, до его новой композиции, значительный. И, тем не менее, эти картины были написаны с интервалом шесть месяцев.

Не нужно задерживаться на всём, из чего складывается экспрессия этой картины, но должно осознать, что господин Брак реализовал, с неослабевающим усилием, свою волю к построению композиции.

Искусство построения композиции ставит перед художником множество ещё не решённых задач. Господин Брак смело берётся за решение нескольких из них. Это всего лишь бурный этап горделивого восхождения художника, которое в скором времени, несомненно, окажется менее беспокойным.

Большая картина господина Фриеза-Отона, Осенняя работа, принесла самую большую славу Салону в этом году, что приводит меня в большое замешательство.

В течение некоторого времени ощущалось, что господин Фриез изменился. И если кажется, что он восстановил всё своё спокойствие, нет сомнений в том, что этого не произошло бы, если бы не достойные сожаления сделки с совестью.