В другой истории человек, которого звали, допустим, Конрад Вольф, всю жизнь проработал в одной фирме, в ист-энде крупного мегаполиса. Жил он там же, в ист-энде, нигде больше не бывая - типичный трудоголик-домосед. Однажды на улице его остановил незнакомый мужчина и радостно сообщил ему, что уже встречал его раньше - в вест-энде, на другом конце города. Конрад на это резонно заметил, что никогда, даже в детстве не был за пределами своего района, особенно в вест-энде, но мужчина стоял на своём и утверждал, что видел Конрада именно там, причём видел неоднократно и тот должен его помнить. Мистер Вольф, естествено, ничего такого не помнил, поэтому счёл мужчину сумасшедшим. Однако, спустя несколько недель грянул финансовый кризис, его фирма протянула, сколько смогла, но в конце концов разорилась. Конрад Вольф оказался безработным и начал рассылать своё резюме, куда только можно. В итоге ему ответили из одного места и пригласили на собеседование, а после собеседования приняли на работу. Но не быстрому обретению новой работы во время кризиса удивился Конрад Вольф, а тому, что принявшая его фирма располагалась в вест-энде - там, где по словам незнакомца они уже встречались. (Здесь комментарий допускал, что незнакомец умел провидеть будущее, однако настаивал на версии, что мужчина был ходячим хроноклазмом, двигающимся сквозь время в обратном направлении - от будущего к прошлому. Поэтому он помнил события, которые в жизни Конрада Вольфа ещё не случились.)
Ни в одном документе не сообщалось о полевой работе агентов "Тау", о том, чтобы они куда-либо выезжали. В душу О"Салливана закрались нехорошие предчувствия.
- Спецагент Траутманн, - обратился он к немцу, - у вас что же, чисто кабинетная работа?
- Пошему капинетная? - ничуть не смутился Траутманн. - Мы тоше фыесшаем на места, но при этом телаем такое, о чём не пишут ф офисьяльных Berichten. Шелофек замечает кронокласм gewohnlich у сепя дома и мы, штоп тайком исучить место и не сасфетить теятельность оттела, фынуштены софершать нелекальное проникнофение ф ротные пенаты сфитетеля кронокласма. Смотрите ф прилошениях, напранных мелким шрифтом, как рас там и отрашены фсе потопные тейстфия.
О"Салливан вздохнул с некоторым облегчением. Похоже, его новый напарник не будет совсем уж бесполезным...
За эти дни агенты успели перекинуться друг с другом лишь несколькими фразами и исключительно по делу. Никто не пытался завести обычный банальный диалог "ни о чём" или лезть друг другу в душу с расспросами о личной жизни. В отделах такое было не принято. У каждого агента была своя история прихода в отдел, по объявлению, просто так никого на такую работу не брали. У многих это событие было связано с каким-либо трагичным фактом или болезненным переживанием, кто-то сам чуть не стал жертвой того или иного феномена... Словом, у многих позади было то, что они не хотели бы лишний раз вспоминать. Их коллеги не ворошили эти воспоминания и никого не вызывали на откровенность. Считалось, что если кто-то захочет о чём-то рассказать, то непременно расскажет сам - когда будет к этому готов.
На третий день директор Кавана выскочил из своего кабинета в некотором возбуждении и постучал чубуком трубки по стальным перилам, окружавшим его будку. Головы агентов поднялись на этот звук. Рори Кавана указал двумя пальцами на О"Салливана с Траутманном и поманил их к себе.
- Только что засекли очередное вернувшееся тело, - объявил директор, когда агенты вошли к нему в кабинет и притворили за собой дверь.
- Мы ведём строгий учёт лиц, пропавших при определённых обстоятельствах, - пояснил он специально для Траутманна, передавая ему папку с делом, - и впоследствии непрестанно наблюдаем за теми местами, потому что sidhe всегда возвращают "гостей" туда же, откуда забрали.
- Где это произошло, сэр, и кто вернулся? - нетерпеливо спросил О"Салливан.
Директор Кавана ограничился именем:
- Патрик О"Холлоран. - И добавил враз помрачневшему агенту: - Выезжайте туда немедленно.
Траутманн взглянул на швейцарские "Zenith" на своём запястье:
- Сейшас ше фечер, herr тиректор. Мошет лутше поехать с утра?
- Нет, директор прав, едем сейчас, - решил О"Салливан. - За ночь как раз доберёмся и рано утром будем на месте. Заберём тело без свидетелей.
Почувствовав всю серьёзность момента, немец больше не возражал.
Агенты взяли в гараже крупнообъёмный минивэн с тонированными стёклами. О"Салливан забил в навигатор маршрут.
- Мошно мне сесть са руль? - внезапно попросил Траутманн. - Хочу прифыкнуть к стешним торокам. Гофорят, тороки ф Ирлантии хуше, чем ф тсентральной Ефропе - ис-са климата.
О"Салливан пожал плечами и устроился на пассажирском сидении. Помимо дела О"Холлорана, он взял с собой несколько документов "Тау", чтобы в дороге не терять время зря.
С современными навигаторами даже новичок сумеет добраться куда угодно в незнакомой стране. Траутманн вёл машину уверенно и сосредоточенно, не отвлекался на вопросы об О"Холлоране.
"Это пока, - подумал про себя ирландец. - Скоро вопросы посыпятся из тебя как горох из худого мешка. Когда ты увидишь тело..."
Ехать надо было в графство Лимерик, то есть через весь остров. О"Салливан зажёг в салоне свет и раскрыл первую попавшуюся из взятых с собой папок. Это оказалась чисто умозрительная (язык не поворачивался назвать её научной) попытка обосновать и объяснить одну из действительных или мнимых (он так и не понял) разновидностей хроноклазма. Не будь этот текст официальным документом отдела "Тау", Киран счёл бы его бредом сумасшедшего или же очень-очень плохим научно-фантастическим эссе. Назывался текст: "Кое-что о том, как и почему замедляется и ускоряется время". Автором был указан некто Вольфрам Изомбард Хайнрих фон Швайзерундшлоссер. Вот что он писал:
"Сталкиваясь с текучестью времени, первым делом замечаешь, что в одних ситуациях оно летит быстрее мысли, а в других ползёт медленнее черепахи. Кто из нас в детстве, сидя на ненавистных школьных уроках и не сделав домашку, не страшился вызова к доске и не поглядывал с надеждой на часы, в ожидании звонка? Но увы, всё, что мы тогда видели, это стрелки, словно прилипшие к циферблату. Многие из нас в такие моменты проклинали время, словно сговорившееся действовать заодно с училкой. Оно словно нарочно давало ей возможность вызвать нас к доске, выставить посмешищем перед всем классом и влепить плохую оценку.
