И Анна была счастлива. Себастьян рассказывал ей о том, что ждет её через месяц, через полгода, когда превращение наконец совершится. Он предупреждал, что работу придется оставить рано и поздно, и рекомендовал открыть банковский счет, чтобы в будущем жить на проценты с него.

– Все мы так живем, – рассказывал он. – Драгоценности, ценные бумаги, акции – всё это с годами дает хороший приток средств, а с веками – обогащает.

– На что же я буду жить первые сто лет? – смеялась Анна.

– Я буду рядом с тобой, помогать тебе и поддерживать тебя во всем, – отвечал ей Себастьян.

Приняв судьбоносное решение, Себастьян остался в Париже на следующие выходные. Он должен был обдумать всё как следует, и потому предупредил Анну, чтобы она не ждала его. Анна же не смогла уснуть ночью и снова, как раньше, отправилась гулять в одиночестве по пустынным ночным улицам. Только тогда в душе её была пустота, а теперь она чувствовала, как жизнь обретает смысл, стремясь к существованию в небытие. Она уже осмыслила этот парадокс, он ей нравился, она знала, что её первая встреча с Александром была не случайной, была благодарна Софи за то, что та пригласила её в клуб вампиров, где всё началось. Она чувствовала, как тоска по несбывшемуся привела её на тот мост, где судьба сама нашла её, знала, что развязка не за горами, и теперь она снова шла сюда. К чему скрывать, она надеялась, что встретит Александра, надеялась, что он снова возьмет её крови, а она бездумно отдастся этому наслаждению. Ноги сами несли её в ночь, где вампир возьмёт ее и подчинит себе.

На мосту было безлюдно. Анна долго стояла и смотрела на воду. Был уже октябрь, ветер разносил по каналам пожелтевшую листву с деревьев, осеннее небо хмурилось тучами и не пропускало на землю лунный свет. Девушка увидела, что бар еще открыт, и направилась туда.

Там было пусто, бармен убирал бокалы со столов, готовясь закрываться. Анна приветствовала его.

Вампир поднял на нее глаза, а потом жестом пригласил присесть за барной стойкой.

– Я всё передал ему, Анна, но он принял решение. – покачал он головой. – Мне очень жаль. Но я могу приготовить для тебя коктейль.

– Из своей крови? – слабо улыбнулась она.

– Если ты хочешь… Но на самом деле ты хочешь текилы с лимоном.

Она приняла бокал, наполненный жидкостью, из его рук и замерла, разглядывая игру света, преломляющегося в бокале.

– Эти ощущения… – тихо сказала она. – Новое зрение, которое позволяет видеть недоступное человеческому глазу, слух, который позволяет мне уже сейчас улавливать слабые отголоски человеческих мыслей, чувство неуязвимости, которым тебя пропитывает чужая кровь. Скажи, как он мог попытаться лишить меня всего этого?

Бармен внимательно смотрел на нее.

– Искушение, которое овладело тобой, показывает тебе бессмертие только с его привлекательной стороны. А он видит вечность совсем по-другому, и это даёт ему право принимать подобные решения.

– Это уже не имеет значения, – слабо улыбнулась она. – Посмотри на меня внимательно.

– Я вижу, что ты уже почти не человек. Кто же тебя посвящает?

– Если он захочет узнать, пусть придет и спросит сам. – Анна задержалась в баре на несколько минут, допивая свой коктейль, а потом скрылась во мраке ночи.

– Ты опять ускользаешь от меня, Александр, – размышляла она по пути домой. – Но теперь ты должен прийти ко мне, чтобы своими глазами увидеть результат своей постыдной, как ты её сам заклеймил, страсти. То, что должно было свершиться, совершается без твоего участия, и ты не в силах этому помешать.

***

В следующую пятницу Анна задержалась на работе допоздна, они готовили к печати новый роман известного писателя. Она вызвала такси до дома, но, выходя на улицу к ожидавшей её машине, увидела Себастьяна. Тот стоял на другой стороне улицы, прислонившись к стойке с газетами, и ждал её. Анна перешла дорогу.

– Давно ждешь меня?

– Да, – улыбнулся он. – Обычно люди заканчивают рабочий день в семь вечера, а сейчас на часах почти десять. Но я так рад тебя видеть, что уже не помню, как провел в ожидании эти часы.

– Ты поедешь со мной ужинать?

– Да, конечно, – кивнул он, и повёл её к припаркованному неподалеку авто.

За ужином он внимательно изучал её лицо. Потом, решившись, протянул ей небольшой конверт.

– Я хочу сделать тебе небольшой сюрприз, – наконец сказал он. – Надеюсь, ты не будешь против.

В конверте лежали два билета в Рим.

– Конечно же, я не против! Когда мы вылетаем? – весело спросила Анна.

– Через три часа, – улыбнулся он, – заедем за твоим паспортом и сразу поедем в аэропорт.

В самолете Анна крепко спала, свернувшись на сиденье, а утром они направились гулять по старинным римским улочкам.

– Я так давно не была в Риме, – восторженно говорила Анна, – а теперь приехала в этот вечный город, как мне кажется, очень вовремя. Почему ты решил привезти меня сюда, Себ?

– Тебе опять чудятся заговоры на крови? – улыбался он вместо ответа, и они шли дальше, вдоль по виа Венето, сквозь толпы восторженных туристов, по пути сворачивая в узкие улочки, чтобы окунуть руку в древний фонтан, возвышавшийся за углом, или зайти в случайно попавшуюся им на пути католическую церковь и вдыхать священную тишину, или войти под своды Пантеона и всей кожей ощущать течение истории, ощущать на своем лице ласковые лучи солнца, проникающие сквозь купол. Рим был пропитан духом самого времени, и ни благозвучный северный диалект, ни туристы, непрестанно выражающие восторг от окружающего их великолепия, не могли поколебать его спокойствие в вечности.

Вечером они ужинали в ресторане напротив Колизея. Анна задумчиво разглядывала руины, сильно пострадавшие от времени, но всё также гордо стремящиеся к бездонному небу.

– Время утекает безвозвратно, – повторяла она слова, сказанные ею однажды в Мексике, – есть ли свидетели могущества империи, тех времен, когда Колизей ещё был ареной для сражений, а не молчаливым памятником ушедших эпох?

– Я не встречал таких, – качал головой Себастьян. – Но думаю, они ещё существуют на свете. Мы не можем их почувствовать, потому что мы для них слишком молоды, и они надежно прячут от нас свои мысли и сам факт своего существования.

– А тот древний вампир, обративший вас обоих?

– Робеспьер? – усмехался Себастьян. – Нет, ему было не больше трёхсот лет, когда мы встретились. Он слишком молод для страниц этой истории.

Они вышли на улицу после ужина.

– Пойдём, – увлекал её за собой вампир, – прогуляемся в одиночестве по Колизею.

Они зашли внутрь огромного атриума, где они были в полном одиночестве.

– Как тихо. – сказала Анна. – И камни молчат. – Она гладила ладонью древние камни, помнившие историю двух тысячелетий, в надежде, что они откроют ей свои тайны. Но камни хранили безмолвие.

– Ты всегда хочешь проникнуть в суть вещей, – тихо сказал Себастьян, обнимая её и ведя наверх, на самый верхний уровень.

– Разве доступ туда не закрыт? – удивлялась Анна.

– Только не для нас, – загадочно улыбался вампир.

Они вышли наверх, и у Анны захватило дух от открывшейся перед ней панорамы. Прямо под ногами простирался Рим, соборы возвышались на холмах в своем молчаливом великолепии, каменные крыши соперничали по высоте с вечнозелеными кронами вековых деревьев, огни фонарей подсвечивали длинные узкие улицы, тёмной полосой между ними извивалась река. А сзади их окружал Колизей, вся его необъятная и невероятно гармоничная громада с амфитеатрами и подземными лабиринтами, помнившая подвиги и преступления и молчавшая о них в вечной тишине.

– Тебе здесь нравится? – спросил Себастьян.

Анна кивнула, не в силах вымолвить ни слова от волнения, охватившего её. Как никогда, она чувствовала, что хочет стать частью истории мира, шагать сквозь века, быть современником всех потрясений и переворотов.

– Я так хочу стать бессмертной, – наконец вымолвила она. – Я хочу быть частью истории.

Себастьян кивнул. – Давай переедем в Париж. Там я постоянно буду рядом с тобой и смогу завершить твое превращение.