– Лассо Гестии. Заставляет говорить правду. – Диана властно оглядела мужчину.

– Сопротивление бесполезно и бессмысленно, – добавила Меналиппа.

– Зачем ты пришёл? – потребовала ответа Ипполита.

– Не знаю, кто вы, но вы в большой опасности.

Меналиппа сжала лассо, отчего Стив вздрогнул.

– Зачем ты пришёл? – повторила царица.

– Я… шпион. Я шпион. Шпион. Я шпион!

Заключённый в золотую верёвку и неспособный сопротивляться он вылил на волю поток истины:

– Я работал под прикрытием британской разведки, когда мне сообщили, что главнокомандующий немецкой армии, генерал Людендорф, посетит засекреченный объект в Османской империи…

Диана посмотрела на мать, ожидая объяснений, но царица сама не понимала, о чём шла речь.

– Я выдал себя за их лётчика…

Даже не представляю, как замолчать, – думал Стив, описывая массивный ангароподобный комплекс в Турции, охраняемый немецкими солдатами.

– Наша разведка докладывала, что у немцев не осталось ни людей, ни денег, ни боеприпасов…

Реальность оказалась далекой от ожиданий. Обнаруженное здание представляло собой огромный и очень сложный завод по производству боеприпасов. Место кишело конвейерными лентами, печами для ковки гильз, фрезерным оборудованием и прессами для загрузки боеголовок. Жара, масло, пыль, стружка… Бурлящий расплавленный металл, едкий запах шеллака, стеклянная крыша, пропускающая естественный свет… За станками трудились молчаливые пожилые мужчины, напуганные женщины и дети. Они еле держались на ногах, что говорило о голодании и постоянном недосыпе. Рабы, захваченные у местного населения либо импортированные из других городов Турции, массово производили оружие войны.

Повсеместно витал страх… и запах смерти.

– Но, к сожалению, разведчики ошиблись. Турки производили для немцев бомбы. И не только бомбы…

На территории фабрики находилась научная лаборатория, внутри которой располагалась страшная испытательная камера. Через окно Стив увидел, как генерал Людендорф приблизился к небольшой фигуре, одетой с головы до ног в защитный костюм – тёмно-зелёные одежды и резиновые перчатки до самых локтей. Когда фигура сняла маску и очки, Стив увидел, кто это был. Золотая жила Людендорфа.

Она что-то набросала в зелёный блокнот, а затем, источая уверенность, с уважением и удовольствием поприветствовала генерала. Людендорф выглядел весьма оживлённо и явно стремился увидеть новейшее творение. Генерал был настоящим разжигателем войны, который жил ради битв. Война являлась делом всей его жизни, и он уповал на неё, а та в свою очередь стала его хлебом. Сражения заменили ему всё – драгоценности, золото и близких людей. Он хранил любовь и верность лишь мировому господству и победам, одержанным под его личным командованием.

– Новое оружие, – продолжил Стив, – секретное оружие, изобретённое главной психопаткой Людендорфа, доктором Изабель Мару.

Как только учёная повернула голову, живот Стива сжался от ужаса. Бежевые металлические пластины покрывали нижнюю половину носа, две трети её рта с правой стороны и три четверти подбородка, скрывая раны, полученные в предыдущих экспериментах. И хотя Стива проинформировали о протезе, подобного зрелища не ожидал даже он.

– Ребята в окопах прозвали её «Доктор Яд». И не безосновательно, – рассказал он амазонкам, не зная, поняли они или нет.

Стив задумался.

Где вообще мужчины? Неужели немцы высадились здесь и истребили всех до одного? Почему у этих женщин нет настоящего оружия?»

Женщина, которая держала лассо, резко дёрнула. В одночасье тело Стива пронзила горячая боль, и он продолжил историю.

Через окно он наблюдал, как доктор Мару проводила генерала в лабораторию, сама же встала перед закрытой камерой со смотровым окошком из закалённого стекла, обрамлённым черной, воздухонепроницаемой прокладкой. Внизу под окошком располагались циферблаты и рычаги.

Внутри испытательной камеры сидел заключённый. Его перепуганное лицо было покрыто чем-то наподобие британского противогаза. Резина закрывала щёки, подбородок и лоб, а так же располагала круглым фильтром, двумя стеклянными линзами и ремешком, удерживающим на голове всю эту конструкцию. Его запястья и лодыжки были прикованы цепями. В верхней части противогаза имелось металлическое кольцо, от которого к самому потолку тянулась цепь. Зная историю Мару в области химического оружия, было нетрудно догадаться, чего ожидать бедной душе. Приглушённым тоном Мару принялась объяснять суть эксперимента и химические формулы, но Стив стоял слишком далеко, чтобы расслышать детали. Почти касаясь головами, Мару и Людендорф разглядывали блокнот.

Пока Стив боролся с желанием подслушать, одно стало ясно: генерал не покинул бы родину без уважительной причины. Зная историю доктора Мару, совершенно очевидно, что речь шла о чём-то важном и ужасном. Заключенный в камере стал невинной пешкой, которую Стив не мог защитить.

Мару закрыла блокнот и положила его на стол, после чего отвернулась к генералу. В ту же секунду Стив решил, что должен постараться протянуть руку через полуоткрытую дверь и забрать записи Мару. Однако для столь точного манёвра ему предстояло рассчитать время – слишком рано, и она поймет, что блокнот украден; слишком поздно…

Стив медленно приблизился.

Улыбаясь половиной лица, Мару открыла клапан, и герметичная камера начала заполняться светящимся газом. Глаза заключенного расширились; через маску и стеклянное окно слышались приглушённые крики о помощи.

Людендорф внимательно наблюдал за происходящим, иногда поворачивая голову, чтобы переговорить с учёной. Как только газ заполнил камеру, Стив заметил, что маска на подопытном начала распадаться. В стеклянных линзах появились тонкие трещины, а ремешки начали истончаться и обесцвечиваться. Металлические части медленно разъедались газом. Сквозь дым было сложно разглядеть происходящее.

И Стив подкрался ближе.

Приблизив лицо к стеклу, доктор пристально наблюдала за мужчиной. Глаза её настойчиво ожидали результата.

Но процесс так и не пришёл к завершению.

Заключённый, казалось, расслабился – противогаз защищал его от газа.

Доктор Мару отвернулась от стекла. Выражение лица, видимое из-под металлических пластин, сменилось от радости и триумфа на сомнение и гнев.

Людендорф раздражённо фыркнул, откинул манжету офицерского пальто и проверил часы. Посыл его не вызывал сомнений: «Ты тратишь моё время».

Но вместо того, чтобы извиняться или объяснять, разъяренная доктор Мару протянула руку и нажала рычаг возле клапана. В потолке что-то загремело, и цепь, соединённая с верхней частью противогаза, дёрнулась вверх. Не успел заключённый опомниться, как маски на лице уже не оказалось.

Стив услышал крики…

– Из того, что я увидел, – продолжил Стив, по сию пору обёрнутый лассо, – я понял, что если доктору Мару удастся завершить работу, погибнут миллионы людей. Война не закончится никогда. Я должен был что-то сделать… чёрт возьми.

– Мне нужно время, – просила Мару генерала.

– К сожалению, доктор, времени у нас нет.

Зелёный блокнот. Стиву был нужен блокнот – в нём излагалось всё, что требовалось знать британцам и их союзникам.

И тогда настало время действовать: собравшись с силами, Стив схватил блокнот, развернулся и быстро зашагал прочь, стараясь сохранять спокойствие.

– Моя работа, – продолжала Мару, – она должна…

Учёная заметила пропажу.

– Держите его!

За спиной Стива раздались сердитые крики и топот тяжёлых ботинок. Он выбежал из здания фабрики и помчался через двор, направляясь к турецкой взлётно-посадочной полосе, где, громко жужжа пропеллерами, томился один из «Фоккеров». Лётчик как раз собирался подняться на борт.