Личный кризис. Заскочишь на ланч после тренировки? Мой рак тут ни при чем, так что не переживай. Дело в девушке.
«Какого черта? — хмурюсь я. — Личный кризис? Девушка?»
Я заинтригован.
— Кто это? — не сдержав любопытства, спрашивает Стоун.
Я смотрю на нее.
«Черт, до чего же она привлекательна».
— Да так, никто.
Она прищуривается:
— Это твоя бывшая?
— Ревнуешь? — не сдерживаю я улыбки.
— Нет.
— Лгунья.
Стоун хмурится, надув губки, чем еще больше смешит меня.
— Не волнуйся, красотка. Это моя мама.
— Я вовсе не переживаю из-за твоей бывшей! — на ее лице мелькает беспокойство. — У мамы все в порядке?
Я киваю:
— Думаю, да. Она хочет, чтобы я к ней заехал.
Прокашлявшись, Стоун поднимает на меня глаза.
— Что ж, спасибо за помощь сегодня. Ты вытащил меня из дома и помог снова заняться моим делом — это много для меня значит. И ты прав, нельзя позволять чему-либо мешать мне заниматься тем, что я люблю. Если хочешь, после того, как повидаешься с мамой, можем выпить кофе где-нибудь — так, просто, обсудим историю.
— В прошлый раз, когда мы договаривались выпить кофе, мы очутились в твоей постели, — тихо отвечаю я.
Стоун краснеет, и я снова усмехаюсь.
Мама присылает еще одно сообщение, в этот раз оно содержит фото великолепной брюнетки. Я смотрю на фото, сбитый с толку.
«Что происходит с мамой?»
Мне нужно идти.
Бросаю взгляд на Стоун — она задумчиво смотрит на меня.
— Стоун, ты в порядке?
Она кивает в ответ.
— Отложим кофе на другой раз? Мне нужно проверить, как там мама. Увидимся в понедельник в офисе?
Снова кивок.
— Есть планы на вечер? — спрашиваю я. Сжимаю кулаки при мысли, что она может встретиться с кем-то, но это совершенно смешно. Ревность для неудачников.
Стоун выдыхает:
— Нет. Скорее всего пойду домой, съем пару тако и лягу спать пораньше.
Чуть было не говорю, что позвоню ей позже или зайду, но я все-таки решил сохранять дистанцию между нами.
«Дай ей пространство».
Кивнув, я отворачиваюсь и, попрощавшись с ребятами, направляюсь трусцой к своему внедорожнику.
И спустя полчаса уже сижу во внутреннем дворике моей мамы в престижном районе Ривер Оукс.
Такая хрупкая и мягкая, со слегка сиплым голосом и манерой растягивать слова, она единственная причина, почему я еще общаюсь с отцом. И по-прежнему видит в нём что-то хорошее, хоть и ушла от него год назад после поражения Трента.
Мама наливает чашку чая и протягивает ее мне. Я нежно глажу её по недавно отросшим волосам.
— Не стоило меня ждать, — говорю я, но мама отмахивается.
— Не глупи. Это я заставила тебя все бросить и примчаться сюда. — Мама ставит передо мной тарелку с сэндвичем из индейки с сыром и ее знаменитыми жареными зелёными помидорами и садится напротив меня.
Я удивлённо смотрю на еду.
— Ты зачем-то подлизываешься ко мне, хоть это не так критично, иначе ты бы мне уже рассказала.
Мама делает глоток чая.
— Ты прав, мне нужна услуга.
— То есть, это нечто более важное, чем посадить клематис под окнами твоей кухни?
Мама морщится, будто боится сказать то, что собирается.
— Мне нужно, чтобы ты поужинал сегодня с дочкой одной моей подруги.
Я щурюсь.
— Свидание вслепую? Мам... — мой голос полон ужаса.
«Девушка на фото».
— Знаю, знаю, ты ненавидишь такие свидания. Но я действительно должница ее матери — мы были соседками в колледже, и возможно, абсолютно случайно я увела у неё парня. Это разбило ей сердце, и она не даёт мне забыть об этом. Она позвонила сегодня утром сказать, что ее дочь только что переехала в Хьюстон. Очевидно, ей очень одиноко в незнакомом ей городе. — Мама не замолкает, будто чем быстрее она будет говорить, тем быстрее я соглашусь на эту затею. — Она замечательная.
— С богатым внутренним миром?
Мама фыркает в ответ:
— Прекрати. Она красивая — ты видел фото, что я тебе отправила?
Я едва взглянул на него.
Я тяжело вздыхаю, показывая ей своё недовольство:
— Сегодня вечером игра, и я очень хочу ее посмотреть.
Мама улыбается.
— Ну пожалуйста. Мы оба знаем, что ты можешь записать игру на диск. Давай! Обещаю, я больше не буду просить тебя встречаться с кем-то — хотя было бы здорово уже обзавестись внуками. Ты чертовски избирателен, Кейд, и не молодеешь.
— Мне тридцать!
Ухмыляясь, мама пожимает плечами.
— Помимо прочего, Мэгги Грейс звонила. Она казалась такой расстроенной из-за того, что между вами произошло. Может вам стоит начать все заново?
Я откидываюсь в кресле.
— Я не буду звонить Мэгги Грейс.
Мама кивает.
— Что ж, если этот корабль уже уплыл, почему бы не попытать счастья с кем-то другим?
«Нет. Я не могу.
Хотя… Вечер субботы, чем еще мне заняться?
Что плохого из этого может выйти? Войти и выйти, а потом можно дальше смотреть игру, валяясь в кровати. Одному».
Если посмотреть со стороны, то жизнь моя совсем не в порядке.
Смотрю на маму, вздыхая.
— Я согласен на свидание вслепую, но это в последний раз. Но отказываюсь быть твоим ключом к свободе каждый раз, когда кто-то заталкивает тебя в угол просто потому, что я горячий и одинокий мужчина, — поднимаю вопросительно брови.
Мама хлопает в ладоши, и в глазах ее загорается волнение.
— Я так рада! Никогда не знаешь, вдруг сегодня вечером ты встретишь свою судьбу!
Выходя из дома, в моем телефоне уже есть номер девушки по имени Сисси из Оклахомы. Я должен встретить ее «У Полетт» — в причудливом французском бистро.
Можешь встретить свою судьбу.
Точно. Я почти уверен, что это уже произошло.
***
Зайдя в бар, я приятно удивлён, увидев Сисси у барной стойки. С темными длинными волосами и большими глазами она кажется милой. Она одета в короткое зелёное платье с глубоким вырезом. Девушка встаёт, когда я подхожу к ней, и обнимает меня одной рукой.
Что касается свиданий вслепую, тут я, можно сказать, выиграл в лотерею.
— Рад встрече. Слышал, наши мамы — подруги, — говорю я.
Взмахнув ресница, она начинает тараторить:
— Слава Богу. Я почти ничего не знаю о Хьюстоне, и встретить тебя такая радость! В университете я была большой поклонницей футбола — университет Оклахомы.
Затем она поёт командный гимн.
— В Оклахоме я рождён, тут расту и тут помру! Вперёд, Оклахома! Вперёд, Оклахома! Оклахома Сунерс4! Бумер Сунер5! Бумер Сунер.
Я вздрагиваю. Не то чтобы мне не нравился ее энтузиазм, но я играл за Лонгхорнз6, а Сунерс — наш злейший враг номер два после Эггис7. К тому же она слегка визглива.
Метрдотель, наконец, проводит нас к нашему столику в конце зала. Я отодвигаю стул, на что она улыбается мне.
— Мне нравится это место. Оно такой романтическое: в таких местах, кажется, делают предложения, — вздыхая, говорит она.
Я весь напрягаюсь.
— Эм, наверно. Как скажешь.
Мы усаживаемся и рассматриваем меню, и она, не переставая рассказывает о своём детстве, о том, как росла в большой семье с четырьмя братьями. Она самая младшая и все свободное время проводит за вязанием шляп и покрывал для деток из местного приюта. Как мило.
Подходит наш официант, молодой парень, одобрительно оценивший взглядом вид Сисси. Я заказываю виски Jameson.
— А для вас, мисс?
Сисси ослепляет его своей улыбкой.
— А что бы вы порекомендовали?
Официант ухмыляется, явно довольный ее вниманием.
— У нас есть отличный лимонный мартини, наши клиенты в восторге от него.
— Продано! Я буду лимонный мартини, двойной, пожалуйста, с сахаром по краям бокала. А также один шот «серебряная пуля». Кейд, будешь праздновать со мной? Я не так уж часто отрываюсь от работы, чтобы пойти на настоящее свидание.
