– Но… Но я же делал так, как ты меня учил… Ничего не понимаю… Как же так? Там не может быть ошибки… – запинаясь и путаясь в словах, Майкл начал мямлить, словно какой-то провинившийся школьник.
Он было потянулся за кольцом, но я поспешно накрыл его ладонью и пододвинул к себе. Ещё чего, поиграл и хватит. Опыт показал, что такие вещи ему категорически запрещено держать в руках. Если не уметь с ними обращаться, и тем более допустить ошибку при их создании, то эта цацка может принести столько проблем, что на всю жизнь хватит. Я просто не мог позволить ему забрать кольцо, к тому же самому хотелось получше изучит его. Задумка не плохая, можно даже сказать, полезная, если же направить силу амулета в нужное русло. Да, пожалуй, мне будет чем заняться в ближайшее время.
– Так, я услышал достаточно. Всё, кроме ответа на свой вопрос, – внимательно посмотрел на сына. Тот немного переменился в лице, затем тихо произнёс:
– А что не понятного, всё из-за неё.
– Хочешь сказать, тебя убили из-за какой-то там обычной девчонки?
Во мне начал закипать гнев. Он определённо издевается, раз подумал, что я поверю в этот бред. Но вместо ответа Майкл решил промолчать, он продолжил сидеть с виноватым видом, глядя в пол.
– Мне не нужны дополнительные проблемы на свою голову. Ещё не хватало утечки информации, из-за того, что ты в очередной раз наломал дров. Я хочу знать имя этой девушки и понять, кто это вообще такая, – добавил я строгим голосом. Мне надоело нянчиться с этим недоумком, достаточно того, что и так уже битый час пытаюсь узнать у него хоть что-то полезное.
– Её зовут Дениз, она художница. Это всё, что я знаю, – Майкл вновь полез в карман, достал телефон и, с секунду порывшись в нём, протянул мне.
На снимке была изображена молодая девушка лет двадцати пяти. Полностью голая она лежала на кровати, узоры замысловатых татуировок покрывали её бледную кожу, руки привязаны к изголовью кровати, а на запястьях виднелась алая кровь. Её тёмные волосы в полном беспорядке разметались по подушке, слегка приоткрытые пухлые губы цвета спелой вишни и закрытые глаза. Даже не видя их, стало предельно ясно кем была эта юна особа. А, может, и не юная…
И чем дольше я на неё смотрел, тем больше понимал: в ней было что-то очень знакомое. Такой же овал и черты лица, губы… В груди неприятно кольнуло, но я тут же отогнал непрошеные мысли. Нет, это невозможно. Это не может быть она. Нет. Лайза мертва, а эта девушка просто очень похожа не неё, вот и всё. Очень похожа.
Неприкаянная – вот кого этот придурок склеил в баре, и даже сам того не понял. А теперь ещё удивляется, почему кольцо не сработало, хотя на самом деле очень даже сработало. Ведь если мне не изменяет память, так же, как и нас, алкоголь их не берёт. Но чёрт бы с этим кольцом, сейчас меня заботило совсем не это. Сам факт того, что мой сын вытворял подобное дерьмо, как какой-то дегенерат, привело в бешенство. Во мне клокотала ярость, которая грозилась вот-вот выйти наружу. Где я допустил ошибку в его долбанном воспитании? Разве так я учил его обращаться с девушками? Это же насколько надо себя не уважать, чтобы вытворять такое?
Я больше не мог смотреть на экран телефона. Не выдержав, вскочил с кресла и отвесил ему звонкую затрещину, да так, что у самого в ушах зазвенело.
– У тебя совсем крыша поехала? Ты какого дьявола себе позволил? Это вот так ты клеишь девчонок, привязывая их к кровати? Теперь не удивительно, что тебя убили. Будь я на их месте, поступил бы точно так же! – взревел я во весь голос.
Негодяй! Знал бы я раньше, сто раз подумал бы, прежде чем возвращать его. Глаза застилала пелена ярости, я снова занёс руку, но вместо того, чтобы обрушить удар на Майкла, ― с силой опустил кулак на стол. Тот жалобно скрипнул, а в его середине появилась еле заметная трещина.
Гадёныш аж вжался в кресло, дрожащими руками вцепился в подлокотники и испуганным взглядом смотрел на меня. Словно у рыбёшки, выброшенной на берег, его рот открывался и закрывался вновь.
– Ты понимаешь, что будет, если кто-нибудь об этом узнает? Что скажут люди? Что сын Барона насилует женщин, и не просто женщин, а Неприкаянных! Ты понимаешь, какой это позор?! Разве так я тебя воспитывал? Для тебя было всё самое лучшее, всё, что ты только мог пожелать! Я в тебя душу вложил, ничего не жалел, даже глаза закрывал на то, что ты бесцельно тратил мои деньги. И вот она, твоя благодарность?! – проговорил угрожающе тихим шёпотом. А, чтобы лишний раз не огреть его, только сильнее сжал край стола.
– Прости меня… Прости меня, пожалуйста, я не хотел… – его голос дрожал от страха, а глаз в панике забегал по кабинету. Он продолжил вжиматься в кресло и повторять эти слова.
– Из-за того, что ты «не хотел», мне теперь придётся убрать девчонку, – снова повысил голос.
Я на секунду прикрыл глаза, сделал пару глубоких вдохов и опустился обратно в кресло. Плеснул остатки бренди в стакан и, в миг осушив его, заговорил чуть тише:
– Если бы в своё время ты научился думать головой, а не другим причинным местом, то она могла бы жить дальше. Но из-за твоего необдуманного поступка, я не могу так рисковать. Мне не нужны свидетели.
– Па, прости меня… Я не хотел…
– Я не хочу слушать твои жалкое нытье. Мне нужно хорошенько подумать, проваливай.
Я поставил руку на стол и закрыл ладонь лицо. Чем скорее он отсюда уберётся, тем лучше для него же. К счастью, не пришлось повторять дважды. Меньше чем через секунду послышались торопливые шаги, а затем звук закрывающейся двери.
Какое-то время я продолжал наслаждаться долгожданной тишиной, потом встал из-за стола и не спеша направился к бару. Чтобы хоть как-то успокоить свои нервы, поставил пластинку Вагнера и крутанул ручку граммофона. Это было единственное, что у меня осталось из прошлой жизни. После недолго потрескивания, кабинет наполнился звуками классических композиций. Я открыл небольшую коробочку, достал от туда сигару и, устало опустившись на софу, принялся за размышления.
У меня перед глазами до сих пор стояла та фотография, которую показал Майкл. Я никак не мог выбросить из головы девушку с этом самой снимка, казалось, что её образ намертво врезался в память. До боли знакомое лицо никак не давало покоя, и я уже не был уверен в своих словах, сказанных ранее. Да, она была ненужным свидетелем, от которого, по-хорошему нужно незамедлительно избавиться. Но, чёрт подери, от мысли, чтобы прервать её жизнь, мне словно перекрыли кислород.
Дениз… Она была точной копией моей первой возлюбленной, и почему-то мне казалось, если убью её, значит убью саму Лайзу. Я потерял её по собственной же вине, не смог спасти, и посей день корю себя за это. Она чуть ли не каждую ночь приходит ко мне во снах, вся бледная с изнеможённым и усталым лицом, умоляет о помощи, а стоит потянуться к ней, как она бесследно исчезает и остаётся слышен только её тихий плачь.
Именно поэтому я всё меньше хотел воплощать свои слова в действия, с каждой новой минутой эта неуверенность становилась только сильнее. Но вместо того, чтобы наконец взять себя в руки, я позволил себе блажь. Устало прикрыл веки и на секунду представил, что Дениз – это и есть Лайза. Как её тонки пальчики нежно касаются моего лица, приоткрытые губы так и манят для поцелуя… Как я обнимаю её тонкую талию, крепко-крепко прижимаю к себе, зарываюсь носом в шелковистые волосы с запахом полевых цветов.
***
Где-то около часа я провёл в лаборатории, нужно было чем-то себя занять и отвлечься от навязчивых мыслей. Тогда я принялся за просмотр записей. Хорошенько изучив их, приготовил отвар, погрузил в него кольцо и начал зачитывать заклинание. Это только первый этап, а таких должно быть ещё три. Таким образом, в совокупности кольцу необходимо пролежать в заговорённом отваре четыре дна. На протяжении этих дней очень важно поддерживать силу заклятия, чтобы оно могло в полной мере пропитать амулет и тот возымел должный эффект. А Майкл поторопился, пренебрёг правилами и сделал только первый этап, из-за чего чуть не загубил собственное же творение. Если же не соблюдать порядок и не сделать всё должным образом, то можно собственноручно загубить любое начинание.
