— Прости, Штейн, но вы с ней хозяева вечера, — подал голос Эрген. Он довольно ухмылялся. — Можешь налить себе водки в бокал для шампанского, чтобы наша краля показалась тебе красоткой.

Я задохнулась от бессильной злобы. Нет, нужно же быть таким… таким бессовестным ублюдком! Незаконнорожденная — я, а ублюдок — именно Эрген. Как он смеет надо мной насмехаться, постыдился бы хоть своего будущего делового партнера!

Если бы Штейн ответил дебильным гоготом, я бы не выдержала и тут же сбежала. Лучше пошла бы на панель, чтобы заработать денег для Филла. Над шлюхами клиенты хотя бы не насмехаются, им не до того. Однако он сверкнул на Эргена своими красивыми синими глазами и спокойно ответил:

— Я сам разберусь, что мне делать. И да… наверное, тебе тогда приходилось пить не просыхая, чтобы ублажать твою красотку Эллали, сочувствую.

Эллали. Эта дамочка была в нашем городе матерью-попечительницей, то есть главой местного клана суккубов. Фигуристая, с огромной грудью, сексуально надутыми губами, всегда одетая в нечто обтягивающее и демонстрирующее все прелести. Эрген спелся с ней и они вместе еще недавно правили какими-то компаниями. Надо же, я и не подозревала, что такие, как она, могут не нравиться мужчинам, особенно таким, как Штейн. От удивления я не сразу поняла, свидетелем чего только что стала. Штейн что… заступился за меня? Но зачем?

Хотя глупый вопрос. Просто не хочет, чтобы кто-то трогал его собственность. Он ведь считает меня своей собственностью. Любому будет неприятно, когда смеются над его машиной, домом… или женой.

— Пошел ты, — бросил Эрген и вылетел за дверь. Я повторно изумилась. Чтобы мой братец не полез в драку за нанесенное оскорбление? Наверное, он сильно боится этого дикаря. Да, дикарь… Я не сразу осознала, что осталась с ним наедине. А когда поняла, то непроизвольно отшатнулась. От него это не укрылось. Яркие полные губы тронула невеселая усмешка.

— Пойдем, — только и сказал он.

В ярко освещенном холле, держа в руке бокал шампанского, я почувствовала себя спокойнее. Здесь было тепло, но заходящие гости каждый раз, открывая дверь, впускали клубы морозного воздуха. На улице сильно похолодало, все-таки зима уже дышала в лицо. Жених крепко держал меня под локоть, а я старалась не смотреть на него. Но все-таки иногда украдкой косилась, разглядывая его синие глаза, бессовестно красивые, его мужественный подбородок и скульптурный профиль.

А еще я замечала, как его разглядывают гости. На их лицах явственно читалось пренебрежение и некая досада. Им словно было до ужаса неприятно, что какой-то выскочка занял настолько высокое положение и добился столь многого, что сам глава Драгена готов заключить с ним союз. «Почему не мы? — так и кричали их физиономии. — Почему этот вонючий дикарь?» Хотя Штейн не напоминал того дикаря, которого я воображала, когда только узнала, что меня ждет. Нужно отдать ему должное. Он надел стильный светло-серый костюм, от него исходил едва заметный запах дорогих мужских духов. Мне на миг почему-то стало неприятно, что на него так смотрят, и я потрясенно заморгала от своих мыслей. Что это — женская логика? Чем больше меня унижают, тем сильнее я буду влюбляться? Нет, нет, не хочу такой судьбы! Я утешила себя тем, что моя реакция — тоже реакция собственницы. Ни одной женщине не будет приятно, если ее мужчину считают недостойным, даже если она с ним не по своей воле.

Штейн платил недоброжелателям той же монетой. Его улыбка была скорее высокомерной усмешкой. А смотрел он на них, как на жалких слабаков… Возможно, по сравнению с ним так оно и было. Все подпевалы Эргена и партнеры нашего клана подчинялись ему, а Штейн заставил считаться с собой.

— Улыбайся, — сквозь зубы произнес он своим низким голосом. — И старайся хоть иногда поворачивать ко мне голову, не то публика забросает нас гнилыми томатами за плохое представление.

Я взглянула на него, уже не таясь. Лицо казалось непроницаемым, но мне казалось, что Штейна совсем не веселит наше положение. Я не увидела триумфа или злорадства… В этот момент мужчина казался каким-то надломленным.

— Что с тобой случилось? — спросила я неожиданно для себя самой. — Кто тебя так ранил?

И без того непроницаемое лицо Райана мгновенно заледенело. Я испуганно сжалась в комочек, уже проклиная свой глупый язык. Что, если будущий муж сейчас не выдержит и разорвет меня? Но он, помедлив, подцепил меня пальцем за подбородок.

Палец не превращался в звериный, на конце не появилось когтя.

— Похвальное любопытство, — медленно произнес мужчина, глядя мне в глаза. — Можно даже сказать, суккубье. Суккубы — любознательные твари… Так вот, крошка, давай договоримся сразу. Мои дела — не твои дела. То, что я чувствую, не должно тебя касаться. Никаким боком. И наоборот. Не думай, что нужен доверительный разговор, и тупой дикарь тут же превратится в милашку, носящего тебя на руках. Нет его, милашки. Когда-то существовал, но сдох и сгнил в лесу. Чем раньше ты с этим смиришься, тем лучше для нас обоих. Идет?

Вдруг страшно захотелось узнать, что будет, если сказать «нет». Меня остановил страх за свою жизнь и за будущее Филла. Поэтому я лишь кивнула.

Гости проходили мимо. Может быть, со стороны наш разговор казался нежностями влюбленных. Курам на смех — влюбленные, о которых каждый встречный знает, что у них брак по расчету. Причем по расчету Эргена, а не собственному. Эргена будут за глаза называть феей, соединяющей сердца…

— Где вы застряли? — прошипела «фея», возникая рядом. — Ужин начинается!

За столом мне кусок не лез в горло. Казалось, что все только и смотрят на меня и шушукаются за спиной, высмеивая ущербную драконицу и ее ущербного муженька. Но, конечно же, это было не так. Если надо мной и смеялись, то забыли уже через пять минут. Гости сосредоточились на еде (Эрген не поскупился на множество мясных блюд, которые особенно любили и оборотни, и драконы), на дорогой выпивке и своих делах. Начались деловые переговоры, кто-то намечал детали будущих сделок, кто-то уже флиртовал, кто-то успел опьянеть, и громкие голоса раздавались то тут, то там.

Я заставила себя проглотить кусочек отбивной… и вдруг почувствовала руку Штейна на своем бедре.

Меня подбросило на стуле, как ошпаренную. Я дико уставилась в лицо Райану. В неясном свете столовой освещенной какими-то новомодными лампами с имитацией свечного пламени, он показался настоящим варваром. Мрачный, сильный, злой.

— Что ты делаешь? — пробормотала я.

— Хочу добавить хоть немного счастья на личико своей нареченной, — саркастически ответил он. — Ты выглядишь так, будто проглотила лимон, это не идет на пользу моей репутации. Расслабься…

Его рука скользнула вверх-вниз, пальцы проникли под юбку и пощекотали внутреннюю сторону бедра. Вспыхнув, я стала озираться. Что, если на нас кто-то смотрит? Что он делает? Зачем он прикасается ко мне, ему мало моего прошлого унижения?!

Но на нас никто не смотрел. Некому было спасти меня.

— Сиди на месте, — прошипел Штейн. Его горячие пальцы будто жили отдельной от него жизнью, их движения были ласковыми и дразнящими. Я с ужасом поняла, что возвращается то странное чувство, которое охватило меня, когда он ввалился в мою комнату и принялся ласкать. Драконий огонь разливался в крови. Штейн же оборотень, он наверняка по запаху замечает, как я начинаю возбуждаться! Господи, какое унижение!

Потом его ладонь легла на мою промежность и слегка надавила. Глаза у меня закатились сами собой. Я всхлипнула сквозь зубы, до того приятной оказалась эта истома, начавшая распространяться по телу.

— А ты страстная, — прошептал Штейн с непонятным выражением. Ему то ли нравилось это, то ли он испытывал отвращение. — Течешь… Любишь секс? Это хорошо…

«Хорошо» он выговорил таким тоном, словно только что его постигло величайшее в жизни разочарование. Тон отрезвил, я попыталась отодвинуться, но боялась слишком сильно дергаться, чтобы не привлечь всеобщего внимания.

Пальцы Штейна сдвинули мои трусики в сторону и с нажимом прошлись по клитору. Я до боли прикусила губу. Да, он был прав, я текла… Текла, хотя до сих пор знала о сексе откуда угодно, только не из собственного опыта. И не понимала, почему мое тело так реагирует на этого мужчину. На оборотня, которого я боюсь, который говорит и делает все, чтобы оттолкнуть меня еще больше, и который сейчас всего лишь утверждает надо мной свою власть. Но пока он умелыми движениями растирал мой клитор, я не могла сосредоточиться на всех этих доводах.